Когда игра завершилась триумфальным возволением из колдовских чар прекрасной девы, дети решили поиграть в искателей приключений.

Каждая комната дома Динаевых подверглась тщательному обыску. Однако, никаких магических заклинаний и пузыречков со странной смесью никто не нашел. Книги по древнему колдовству не нашлись и в богатой библиотеке дома. Кухня была наполнена обычными продуктами, которые по заключению юных исследователей не вызывали подозрения.

– Но, вот эта ветчина… – задумчиво сказал Дима.

– Согласна, – заговорчески поддержала его Лиза, – странная. С желтыми пятами. Надо взять ее на исследование в алхимическую лабораторию.

Ветчина, конечно, не представляла опасности. Это был кусок рубленого мяса, вываленный и спрессованный с сыром и специями.

– Но я не помню, где размещается новая лаборатория, – смущенно сказал Дима.

– Как где? Конечно же, в подвале! – ответила Лиза тоном, не терпящем возражений, – Туда никто не ходит. Так что там мы и будем исследовать странные вещи.

Разумно! – одобрил мальчик и направился к белой двери под лестницей, – Здесь наше логово!

Он открыл дверь и предусмотрительно зажег лампочку над ступеньками, выключатель которой располагался рядом с дверью.

– Не надо огня! – заявила юная исследовательница, – Никто не должен знать, что мы здесь.

Дима опустил рычаг выключателя вниз. Лестница снова оказалась темной пропастью.

Тем временем, девочка вынула из кармана огарок свечи и зажигалку. Чиркнув несколько раз, она зажгла свечу и медленно начала спускаться вниз, внимательно смотря себе под ноги. Дима последовал за ней.

Волнение свечи от дыхания маленькой девочки все больше вызывало интерес в продолжении путешествия, результат которого, не знала сама путешественница.

Коснувшись ногами пола подвала, Лиза сказала:

– Здесь мы и останемся…

Ее голос звучал странно. Диме показалось, что он звучит загадочно.

Прямо перед основанием лестницы темного подвала стояли старые двери, которые остались от ремонта дома. Справа от дверей располагались признаки столярной мастерской: столярный верстак с закрепленными на нем старыми тисками, которые от времени потеряли свою краску. Стена с инструментами: напильник, рашпиль, гаечные ключи разных размеров, диски для циркулярной пилы, коробка с разноразмерными гвоздями.

Пройдя верстак, дети снова повернули направо, под лестницу, где располагалась большая комната, похожая на склад старых вещей. В хаотичном порядке, накрытые белыми чехлами от пыли стояли предметы мебели. По размерам и формам можно было угадать большой платяной шкаф, тумбы и комоды, 2 кресла стояли рядом, а напротив них, вплотную, стоял диван. Рядом стоял напольный светильник с широким абажуром. Справа от мягкой мебели, прислоненные к стене, стояли картины, каждая из которых была отдельно упакована, чтобы не попала пыль.

– Такое чувство, что здесь склад забытых вещей, – сказала Лиза.

– В прошлом году родители делали во всем доме ремонт, – ответил Дима, – и, наверное, часть вещей перенесли сюда.

– Здесь получилась бы неплохая дополнительная комната, – задумчиво сказала девочка.

Проходя вглубь комнаты, преодолевая мебельные преграды из табуретов, шкафов, полок и других ненужных вещей, у самой дальней стены Лиза, а следом за ней и Дима, увидели то, что по своим очертаниям, напоминало рояль.

– Ого! – протянул мальчик.

– Это рояль? – спросила Лиза.

– Думаю, да, – ответил он и сдернул белую простыню, пыль от которой поднялась столбом.

Видимо, к роялю никто не подходил много лет, потому что пыли было так много, что дети закрыли глаза, и начали чихать.

Когда пощипывание в носу прекратилось, Лиза открыла глаза и вскрикнула:

– Дима! Только взгляни!

Дима открыл глаза и протер их руками, так как попавшая в них пыль, немного щипала.

– Вот это дааааа! – протянул мальчик.

Перед детьми стоял белый салонный рояль. Его лакированная поверхность блестела, словно наполированное столовое серебро. Большая крышка инструмента была открыта, крышка, закрывающая клавиши – тоже. На верхнем выступе стоял красивый нотный пюпитр, вырезанный из дерева умелым мастером и украшенный сусальным золотом. На боковой панели рояля был прикреплен знак изготовителя в виде золотой короны. Такая же корона блестела на передней панели, чуть выше малой крышки. Педали рояля блестели золотом не меньше эмблемы.

Создавалось впечатление, что этот прекрасный и величественный музыкальный инструмент только что покинул мастерскую, где был заботливо сделан искусными мастерами своего дела.

Рядом с открытым роялем стояла широкая черная банкетка на резных ножках и мягкой стяжкой.

Лиза села за инструмент. Дима расположился рядом.

– Красота-то какая! – девочка не сводила глаз с блестящих клавиш рояля, – Умеешь играть?

Мальчик отрицательно покачал головой.

– А чей же это инструмент?

– Должно быть, он принадлежит маме.

– Тетя Кристина умеет играть?

– Я никогда не слышал, как она играет, знаю, что она когда-то играла и выигрывала международные конкурсы.

– Откуда ты знаешь?

– Папа рассказал.

– И Что она рассказал? – не унималась девочка.

– Моя бабушка, мама мамы, была концертирующей пианисткой. Когда родилась моя мама, она захотела сделать из нее звезду.

Уже начиная с пятилетнего возраста, Клавдия Егоровна начала учить свою маленькую дочь нотной грамотности. Кристине с самого начала не нравилось это занятие. Но под упорством матери, ей пришлось сдаться. Училась Кристина хорошо и вскоре освоила нотную грамотность. Играла она хорошо, но по уверениям Клавдии Егоровны, ей не хватало «экспрессии». Это слово навсегда застряло в голове у юной девочки.

«Я ей могу показать экспрессию, – говорила себе девочка, – когда она позволит расколотить пианино вдребезги!»

– Мама всю жизнь прожила с ненавистью к этому музыкальному инструменту, – продолжал Дима.

Когда Кристина познакомилась с Александром, она стала все меньше уделять внимания музыке. Это очень злило Клавдию Егоровну. Она чувствовала, что у нее отнимают ее дочь. Юный Александр был любезным и обходительным со своей будущей тещей. Но чем реже Кристина уделяла времени музыке, тем сильнее росла ненависть Клавдии к ее будущему зятю.

Объявление о будущей свадьбе совсем озлобило женщину. Она даже не поздравила молодых с помолвкой и сказала, что не придет на свадьбу, «которая уничтожит великую пианистку».

– Как сказала, так и сделала, – с глубоким вздохом сказал Дима, – на свадьбу она так и не пришла, но все равно напомнила о себе.

– Как? – с интересом спросила Лиза.

– Она прислала родителям этот самый рояль.

– Королевский подарок с дьявольской ненавистью? – спросила девочка.

– Именно!

– Печальная история, – тихо сказала девочка.

– Да. Бабушка до сих пор не общается с мамой.

Лиза ничего не ответила, лишь печально вздохнула. Она ровно села перед клавишами и попробовала дотянуться до педалей рояля. Ее мысы едва коснулись правой педали, как где-то под роялем раздался звук.

Дети тут же нырнули под инструмент. Ничего не увидев, они снова выпрямились перед клавишами и обомлели. В резном пюпитре стояла раскрытая нотная тетрадь. А по обе стороны от нее – два красивых медных канделябра, в которых горели высокие свечи. По пять свечей в каждом.

Комната озарилась светом. Но это был уже не тот темный подвал, заставленный мебелью и забитый пылью. Это был салон, в котором стояла удобная мягкая мебель, обитая бархатом и парчой. Около рояля стояла золоченая арфа, за которой сидела девушка в греческой тунике.

Лиза посмотрела на ноты, опустила пальцы на клавиши и комната озарилась прекрасной мелодией, которой вторили звуки арфы. Девочка так перебирала клавиши, что Дима не успевал следить за ее пальцами. Он внимательно наблюдал за игрой своей подруги, время от времени, поглядывая на струны арфы, которая уже играла сама по себе.

Девушка в тунике, словно растворилась в воздухе. В нем, один за другим, стали растворяться кресла, диван, канделябры. Лиза играла словно завороженная. Она не замечала ничего. Да и не могла. Ее глаза были закрыты, и она отдавалась музыке целиком. А мелодия все лилась, красивая, прекрасная, волшебная.