Он привёз меня домой почти в восемь вечера, и мы все сидели в машине и говорили, так, ни о чём и обо всём сразу. А ещё целовались, и никак не могли оторваться друг от друга, но прошло почти два часа, а я обещала родителям в десять быть дома, вот и пришлось прощаться.

Я поднималась на лифте, и всё вспоминала и думала. Глупая блаженная улыбка никак не сходила с моего лица. Господи, была б моя воля, я бы… Какая разница, что бы я сделала. Есть чувство долга и родители меня ждут.

А завтра в институт. И там будет Ваня.

Только сейчас про Ваню думать совсем не хотелось.

Я вошла в квартиру, поздоровалась, отказалась есть и глянула на мой проснувшийся мобильник. От Вани была целая куча сообщений.

Я написала, что отдыхала за городом, что встретимся завтра. И после душа собиралась завалиться спать.

Пришло сообщение, глянула — от Ильи. Писал, что дежурит завтра и что я могу прийти, а потом простое — «Спокойной ночи!»

Я чуть не расцеловала телефон.

— Анюта, спишь? — в дверях стояла мама.

— Нет, мамуль, собираюсь.В процессе.

— Как отдохнула? Хотя, что спрашиваю, сама молодая была…

— Всё хорошо, просто замечательно.

— Ань, я поговорить хотела, просто предупредить, что ли.

Мама была немного смущена. Меня же это просто забавляло.

— Говори, мамуль.

— Я о контрацепции. Анют, рано ещё детей заводить. А он взрослый мужчина, он на прогулках и кино не остановится. Понимаешь, ребёнок?

— Понимаю. Но пока ничего такого не было. Мамочка, это ты никак жалеешь, что меня рано родила? Мне кажется, что вы с папой не очень о контрацепции думали?

— Что за глупости говоришь, мы хотели детей. И потом папа — это папа! Нюта, институт бы закончить. Мы, конечно, поможем, и всё, что в наших силах… Ты понимаешь, что есть вещи неприемлемые в нашей семье.

— Мамуль, не беспокойся, вот ей-богу. Я разберусь. Я всё знаю. Что переживаешь так?

— Переживаю. Сильно переживаю, дочь. Я же люблю тебя. И мне далеко не всё равно, с кем ты. И вообще страшно, жизнь сложная…

— Мама, но ведь не жить невозможно. Как пойдёт, так всё моё будет. Проживу, и вы рядом. Я люблю его, мама.

Мама обняла меня как маленькую, а я обняла её, и мы так сидели молча, просто прижимаясь друг другу и понимая, как хорошо, что мы есть друг у друга. С мамой хорошо, с мамой спокойно, с мамой тепло даже в самый лютый мороз.

Нет никого роднее мамы.

***

Утром я чуть не проспала. Собиралась как бешеная, только успела родителям сказать, чтобы вечером не ждали, что я на дежурство.

В лекционный зал влетела аж запыхавшись. Плюхнулась на сиденье рядом с Ванькой.

— Анют, я поговорить с тобой должен, серьёзно.

Чёрт, прям официальный такой!

— Конечно, поговорим, только после занятий.

— Я домой тебя провожу.

— Я на дежурство сегодня.

— К нему?

— В хирургию. И ещё у меня там в отделении дядя Глеб лежит.

— А-а-а… Тогда другое дело. Я на дежурство провожу, вот и поговорим.

На занятиях Ваня всё больше молчал. А мы сидим с ним всегда вместе, так то за руку возьмет, то мою руку своей накроет. Чудной!

Занятия закончились, смотрю — ждёт. Оделся, готов уже уходить, но стоит, ждёт, пока я копаюсь.

Вышли из здания института, идём, молчим. Говорю ж, чудной он какой-то приехал…

— Вань, как каникулы?

— Думал, я много думал, Анюта. И об учёбе, и о жизни, и о тебе.

— Вань, меня за ту пьянку под домашний арест посадили. Я из доверия вышла, прикинь.

— Прости!

Насупился, опять молчит.

— Вань, так что ты сказать хотел?

— Не хотел, а хочу. Аня, я понимаю, что у меня ничего на данный момент нет, я понимаю, что мне ещё трудиться и трудиться, я даже думаю, что твои родители прогонят меня в шею. Но я люблю тебя. Выходи за меня замуж!

— Сейчас?

Это был самый глупый вопрос, который я могла задать, но я его задала. Потому что ожидала чего угодно, только не вот такого признания. И никак не такого предложения.

— Аня, я не шучу, я люблю тебя, понимаешь, люблю! Я хочу жизнь с тобой прожить! Я даже понимаю, что ответных чувств у тебя нет. Но они будут, они придут, я буду очень стараться, и ты полюбишь меня. Вот увидишь, что полюбишь!

Я была просто ошарашена. Я не могла сказать твёрдого «нет». Я боялась обидеть его. Я не хотела его обижать! Господи, он был мне настолько дорог, просто как друг, что не будь в моей жизни Ильи, я бы, пожалуй, согласилась и вышла бы замуж за Ваньку. А что, может быть действительно полюбила бы его со временем…

— Вань! Это так неожиданно. И потом, я люблю тебя как друга. Ты мой единственный друг, понимаешь?

— Замуж пойдёшь? — он злился.

— Не знаю. Сейчас — точно нет. Ни за тебя, ни за кого другого. У меня другие планы. Мне учиться надо. И потом, на чью шею я мужа приведу? Об этом ты не думал? Скажу такая — папа, ты знаешь, мне тут сексу захотелось, так вот вам ещё и сын, кормите и поите, а мы развлекаться будем. Так?

— Аня, ты жестока. Моей любви хватит на двоих, а то, что ты говоришь — удар ниже пояса.

— А то, что предлагаешь ты, не имеет под собой никакой базы. Давай решим всё знаешь как?

— Как?

— Ты мне ничего не говорил. Мы друзьями были и друзьями будем. И пусть пройдёт время, а там жизнь покажет. Видно будет.

— Что видно? Полюбишь? Или за другого пойдёшь, материально обеспеченного?

— Ну, или осёл сдохнет, или царь умрёт.

— Смеёшься, всегда смеёшься надо мной. Высокомерная ты, Анька. Вот за то тебя девчонки не любят.

— Прекрати, Ваня! Прекрати! Я не хочу с тобой ссориться, а ты всё время нарываешься. Я не люблю войны, я… Ты мой единственный друг, Ваня. Ну что же ты!

Я побежала от него со всех ног, а он остановился и догонять не стал. Я не обернулась, но шагов сзади не было. Добежала до больничного сквера и остановилась. Слёзы надо высушить, прежде чем в отделение идти. Сейчас сначала дядю Глеба навещу, с ним посижу, а уж потом, когда приду в себя в полном смысле этого слова, тогда можно будет и на глаза Илье показаться.

Гуляла в сквере. На снег смотрела, а он искрился по краям дорожек на деревьях. Переливался всеми цветами радуги в лучах заходящего солнца.

Руки и ноги замёрзли у меня почти до потери чувствительности. Вот тогда я в здание больницы вошла. Поднялась в отделение и прямо на Илью наткнулась.

— Анюта? Почему глаза на мокром месте? Что случилось-то?

— Илья Владимирович! Илюша, ну почему я не умею быть счастливой?

— Не умеешь? Странно, я бы не сказал, что не умеешь. Но раз ты так думаешь… Научу!

========== А любовь сладкая? ==========

Время приобрело у меня совсем другой отсчёт. От встречи до встречи с Ильёй. Я жила только рядом с ним. Мне так казалось, остальное время я просто существовала: занималась, сидела на лекциях, писала конспекты, разговаривала с Ванькой, ела, делала какие-то домашние дела. И считала мгновения до звонка, до свидания. Он стал моим сумасшествием, моей жизнью, моими эмоциями.

Я бегала на все его дежурства и все свободные вечера проводила с ним. Мама лишь вздыхала и пыталась запихать в меня еду, когда я возвращалась домой. Да, я похудела, совсем одни кожа и кости остались. И ещё глаза.

— Анюта, я скучаю по тебе, — говорила мне Юлька, забираясь ко мне в кровать, и рассказывала все свои девчоночьи, такие детские проблемы про отношения с подружками. Смешная и наивная. Даже не верится, что и я такой была когда-то.

Она моя младшая любимая сестра, а у меня просто не хватает на неё времени. А Глебка здоровается и не лезет ни с какими рассказами, ни с расспросами. Я и не вижу его почти.

Да я маму с папой почти не вижу, не говоря уже про дядю Глеба с Лёней.

Иногда слышу разговор родителей у моей комнаты:

— Маша, наша красавица пришла? — это спрашивает папа.

— Котлету съела, спит.

— Съела, уже хорошо. Ей надо витамины купить, Маша.

— Купила, говорит, что пьёт. Всё будет хорошо, правда, Саша? — а в голосе столько беспокойства.