– Но Эм всегда сторонилась высшей магии, поскольку считала ее слишком опасной для ведьм. – Диана говорила все громче. – Эм была осторожной в таких делах. Я помню ее слова о том, что ведьмы, заигрывающие с высшей магией, на собственном горбу убедятся, до чего это опасно.

– Она это знала на собственном опыте, – вздохнула Сара. – Высшая магия способна затягивать. Эмили не хотела посвящать в это тебя, но ритуалы высшей магии влекли ее к себе. Она уповала на твердость собственной воли. Со времен юности она не брала в руки гадательный камень и не пыталась вызвать духа.

– Вызвать духа? – удивился Мэтью.

Его глаза превратились в щелочки. Темная борода делала его облик по-настоящему пугающим.

– Мне думается, она пыталась найти дух Ребекки. Знай я, как далеко она зашла в этих попытках, то проявила бы больше настойчивости, чтобы ее остановить. – В глазах Сары заблестели слезы. – Должно быть, Питер Нокс учуял силу, с которой общалась Эмили. Высшая магия всегда завораживала и притягивала его. И когда он нашел Эм…

– Нокс? – тихо переспросил Мэтью, но от его вопроса волосы на затылке Сары встали дыбом.

– Когда мы нашли Эм, там были и Нокс с Гербертом, – пояснил Маркус, болезненно морщась. – У Эмили случился тяжелейший сердечный приступ. Скорее всего, она напрягла все силы, противясь действиям Нокса. К тому моменту в ней едва теплилось сознание. Я пытался оживить Эмили. Сара тоже. Но наши усилия не помогли.

– Зачем Герберт и Нокс явились сюда? И что Нокс рассчитывал получить, убивая Эм? – выкрикнула Диана.

– Дорогая, я сомневаюсь, что Нокс пытался убить ее, – ответила Сара. – Нокс считывал мысли Эм или старался их прочитать. Вот ее последние слова: «Я знаю тайну „Ашмола-782“, и вам никогда не завладеть манускриптом».

– «Ашмола-782»? – переспросила Диана, испытав новое ошеломление. – Ты уверена?

– Целиком и полностью.

Лучше бы ее племянница не находила этот проклятый манускрипт в Бодлианской библиотеке. Он был причиной большинства их нынешних бед, включая и смерть Эм.

– Нокс утверждал, что де Клермоны владеют утраченными страницами из Дианиного манускрипта и знают его тайны, – включилась в разговор Изабо. – Мы с Вереной сказали ему, что он ошибается. А потом он увидел маленькую Маргарет и забыл про манускрипт.

– Натаниэль и Софи последовали за нами к развалинам храма. Софи взяла с собой Маргарет, – пояснил Маркус, увидев изумленный взгляд отца. – Чувствовалось, что Эмили вот-вот потеряет сознание. В этот момент Нокс увидел Маргарет и потребовал объяснений, почему у двух демонов родилась ведьма. Он стал угрожать, что заберет Маргарет, предъявит ее Конгрегации и начнет давно назревшее расследование о «серьезных нарушениях» закона. Пока мы старались оживить Эмили и поскорее вернуть Маргарет в замок, Герберт и Нокс улизнули.

Вплоть до недавнего времени Сара относилась к Конгрегации и завету как к необходимому злу. Демонам, вампирам и ведьмам было нелегко жить среди людей. Все три породы испытывали на себе последствия человеческого страха и агрессии; просто в одни периоды истории больше доставалось демонам, в другие – ведьмам и вампирам. И тогда, в сравнительно давние времена, был установлен завет – своеобразный свод законов, позволяющих отвести внимание людей от нечеловеческих пород и свести к минимуму риск столкновения. Завет запрещал близкие и даже дружественные отношения между породами, а также вмешательство в человеческую политику и все религии людей. Надзорным органом, следящим за соблюдением завета, стала Конгрегация, состоящая из девяти членов – по три от каждой породы. Но теперь, когда Диана и Мэтью вернулись из прошлого, Саре стало наплевать на Конгрегацию. Конгрегация могла отправляться в преисподнюю, прихватив с собой и завет.

Диана резко повернула голову. На лице мелькнуло изумление.

– Галлоглас? – прошептала она, вдыхая знакомый запах моря.

– С возвращением, тетушка.

Галлоглас пошел к Диане. Везде, где на его бороду падали солнечные лучи, она вспыхивала золотистым огнем. Диана смотрела на племянника и вдруг дала волю слезам.

– Ну, будет плакать, – произнес Галлоглас, заключая ее в медвежьи объятия. – Давненько женщины не плакали при виде меня. И уж если на то пошло, это я сейчас должен реветь во весь голос от нашей встречи. Ты со мной встречалась всего несколько дней назад. А по моим меркам с тех пор прошло несколько веков.

Вокруг тела Дианы появилось непонятное свечение. Она вдруг стала похожа на медленно разгорающуюся свечу. Сара заморгала. Нет, нужно пойти и хорошенько проспаться. И больше – ни капли виски.

Мэтью с племянником переглянулись. Поток слез из глаз Дианы нарастал, а вместе с ним усиливалось таинственное свечение. Мэтью смотрел на жену со все большей тревогой.

– Мэтью проводит тебя наверх, – сказал Галлоглас.

Он протянул Диане мятый желтый шейный платок, заслонив ее от собравшихся.

– Что с ней? – спросила Сара.

– Устала немного, только и всего, – ответил Галлоглас.

Без дальнейших пояснений они с Мэтью увели Диану в башню.

После ухода Дианы Сара больше не могла сдерживаться и заплакала. Она каждый день заново переживала смерть Эмили, но делала это наедине с собой. Говорить об этом вслух, да еще Диане, оказалось настоящей пыткой. В гостиную вошел Фернандо. Вид у него был встревоженный.

– Ты поплачь, Сара. Легче будет, – сказал он, прижимая ведьму к себе.

– Мне так нужна была твоя поддержка! Где тебя носило? – спросила Сара, у которой плач перешел в рыдания.

– Зато сейчас я с тобой, – ответил Фернандо, нежно укачивая ее. – А Диана и Мэтью благополучно вернулись домой.

– Мне никак не остановить дрожь.

У Дианы стучали зубы. Руки и ноги дергались так, словно их тянули за невидимые ниточки. Галлоглас стоял с поджатыми губами и смотрел, как Мэтью укутывает жену одеялом.

– Ты испытала шок, mon coeur, – тихо сказал Мэтью, поцеловав Диану в щеку.

Он понимал: произошло наслоение трагедий. Известие о смерти Эмили пробудило травматические воспоминания о потере родителей. Мэтью стал массировать Диане руки.

– Галлоглас, принеси вина, – попросил он племянника.

– Мне нельзя. Наши малыши… – начала Диана, и ее лицо вновь скривилось в горестной гримасе, вернулись и слезы. – Они никогда не увидят Эм. Наши дети будут расти, зная об Эм лишь по нашим рассказам.

– Держи.

Галлоглас бросил Мэтью серебряную фляжку. Мэтью ловко поймал ее и кивком поблагодарил племянника.

– Это даже лучше. – Мэтью отвинтил крышку. – Диана, сделай глоток. Всего один глоток. Нашим двойняшкам это не повредит, а тебе поможет успокоиться. Я велю Марте заварить для тебя крепкий черный чай и положить туда побольше сахара.

– Я убью Питера Нокса, – свирепо заявила Диана, глотнув виски.

Свечение вокруг нее стало еще ярче.

– Только не сегодня, – твердо возразил Мэтью, возвращая фляжку Галлогласу.

– Никак после вашего возвращения тетушкино свечение стало еще ярче?

Галлоглас не видел Диану Бишоп с 1591 года, но он не помнил, чтобы тогда ее свечение было столь заметным.

– Да, – ответил ему Мэтью. – Пока добирались сюда, Диана маскировала свечение особым заклинанием. – Он подхватил Диану на руки и отнес на диван. – Ей хотелось ошеломить Эмили и Сару вестью о том, что они станут бабушками. И сделать это она намеревалась в первые же минуты, пока тетки не начали забрасывать ее вопросами о возросшей магической силе.

Галлоглас подавил ругательство, готовое сорваться с его губ.

– Тебе лучше? – спросил Мэтью, целуя Диане пальцы.

Диана кивнула. Ее зубы продолжали выстукивать дробь. Галлоглас внутренне содрогнулся, поняв, каких усилий ей сейчас стоило владеть собой.

– Я глубоко скорблю о смерти Эмили, – сказал Мэтью, касаясь ладонями лица Дианы.

– А если это наша вина? Вдруг мой отец был прав и мы своим затянувшимся пребыванием в прошлом нарушили законы?

Шепот Дианы был едва различимым даже для острого слуха Галлогласа.