– Чем тебе мешает мое присутствие? – спросил Фернандо.

– Ты к слугам не относишься.

Марта развернула полотенце, подняла крышку и с явным подозрением принюхалась к содержимому кастрюли.

– Любимое блюдо Дианы. Помнишь, я спрашивал, какие блюда она любит, и ты мне рассказала? – Фернандо печально улыбнулся. – В этом замке все служат де Клермонам. Единственная разница, что тебе, Алену и Виктуар за это щедро платят. Остальные, похоже, должны быть благодарны за предоставленную привилегию.

– С полным основанием. Другие манжасаны[2] мечтают стать частью этой семьи. Постарайся не забыть об этом в будущем и не свалять дурака, дон Фернандо, – сказала Марта, сделав особый упор на его знатном титуле. Она взяла чайный поднос, невозмутимо добавив: – Кстати, твоя яичница подгорает.

Фернандо помчался к плите.

Черные глаза Марты остановились на Галлогласе.

– А ты не сказал нам всего, что должен был рассказать о Мэтью и его жене.

Галлоглас виновато уткнулся взглядом в бокал с вином.

– Мадам бабушка разберется с тобой позже, – ледяным тоном произнесла Марта и удалилась из кухни.

– Что еще ты натворил? – спросил Фернандо, убедившись, что Марта соврала и его тортилья – хвала Всевышнему – ничуть не подгорела.

Долгий опыт общения с Галлогласом подсказывал Фернандо: какой бы хаос ни устраивал этот шотландец, намерения у него были самые добрые, а о возможных последствиях он попросту не думал.

– Видишь ли, – начал Галлоглас, растягивая гласные так, как только шотландцы это умеют, – в повествовании я кое-что упустил.

– Например?

Среди привычных кухонных ароматов ноздри Фернандо уловили запах беды.

– То, что тетушка Диана беременна, и не от кого иного, как от Мэтью. Я умолчал, что дед признал ее своей дочерью. Боже, его клятва на крови была просто оглушительной! – Галлоглас выглядел потрясенным. – Думаешь, мы и сейчас сможем ее услышать?

Фернандо стоял с разинутым ртом.

– Не смотри на меня так! – огрызнулся Галлоглас. – Мне показалось неуместным рассказывать о ребенке. Ты знаешь, как женщины относятся к подобным темам. А о клятве на крови Филипп рассказал тетушке Верене в тысяча девятьсот сорок пятом году, перед своей смертью. С тех пор она ни словом не обмолвилась! – добавил Галлоглас, будто оправдываясь.

Воздух в кухне задрожал, словно где-то взорвалась бесшумная бомба. Мимо окна пронеслось что-то огненно-зеленое.

– Это что еще за чертовщина?

Фернандо распахнул дверь кухни, заслоняя глаза от яркого солнца.

– Думаю, это была невероятно разозленная ведьма, – хмуро ответил Галлоглас. – Скорее всего, Сара уже сообщила Диане и Мэтью о смерти Эмили.

– А мне показалось, будто что-то взорвалось. Но это не взрыв. Смотри туда!

Фернандо указал на колокольню церкви в Сен-Люсьене. Вокруг нее летало двуногое огнедышащее существо. Галлоглас встал, присмотрелся.

– Это Корра. Неразлучная спутница тетушки Дианы, – равнодушно произнес он.

– Но это же дракон! – выкрикнул Фернандо, глядя на пасынка бешеными глазами.

– То-то и оно, что не совсем дракон. Разве не видишь, что у нее всего две лапы, а не четыре? Корра – огнедышащая дракониха.

Галлоглас повернул руку, показывая Фернандо татуировку крылатого существа, здорово напоминающего летающую тварь.

– В общем-то, я и о Корре умолчал. Не стал пугать почтеннейшую публику. Лишь предупредил, что тетушка Диана вернется из прошлого изменившейся ведьмой.

– Дорогая, это правда. Эм умерла.

Несколько слов, сказанных Диане и Мэтью, обернулись для Сары сильнейшим стрессом. Ей даже привиделся дракон. Прав был Фернандо: ей нужно расставаться с виски.

– Я тебе не верю! – выкрикнула Диана.

Голос племянницы был высоким, пронзительным, грубым от охватившей ее паники. Диана принялась обыскивать большую гостиную Изабо, словно Эмили могла прятаться за спинкой одного из витиеватых барочных диванчиков.

– Диана, Эмили здесь нет. – Приглушенный голос Мэтью был полон нежности и сострадания. – Она покинула наш мир, – добавил он, подходя к жене.

– Нет! – Диана попыталась оттолкнуть мужа и продолжить поиски, но Мэтью схватил ее за руки.

– Сара, прими мои глубокие соболезнования, – сказал Мэтью, крепко прижимая Диану к себе.

– Не смей говорить о соболезнованиях! – взвизгнула Диана, пытаясь вырваться из цепкой хватки вампира; ее кулак молотил Мэтью по плечу. – Эм не умерла! Это просто кошмар! Мэтью, пожалуйста, разбуди меня. Я хочу проснуться и убедиться, что мы по-прежнему в тысяча пятьсот девяносто первом году.

– Это не кошмар, – тихо возразила Сара.

Несколько долгих недель убедили ее, что смерть Эм – ужасающая реальность.

– Значит, я сделала неверный поворот. Или плохо завязала узел в заклинании обратного путешествия. Такое не могло случиться в месте нашего возвращения! – Диану всю трясло от горя и шока. – Эм обещала мне: она никогда не покинет этот мир, не простившись!

– Эм не успела проститься ни с кем. Но это не значит, что она тебя не любила. – Эти слова Сара твердила себе по сто раз на дню.

– Диане лучше присесть, – сказал Маркус, выдвигая стул.

Во многом сын Мэтью оставался таким же, каким Диана увидела его впервые, когда в конце октября прошлого года он вдруг появился на крыльце дома Бишопов: парнем лет двадцати пяти, заядлым путешественником по Интернету. И кожаный шнурок со странными вещицами, собранными за несколько веков, по-прежнему болтался в его светлых волосах, стукаясь о затылок. На ногах – все те же любимые им хайтопы фирмы «Конверс». Новым был сдержанный, печальный взгляд.

Хорошо, что сейчас рядом с Сарой находились Маркус и Изабо. Она была им благодарна за поддержку. Но в ком она нуждалась сильнее всего, так это в Фернандо – твердая скала среди волн хаоса, в который превратилась ее жизнь.

– Спасибо, Маркус, – произнес Мэтью, усаживая Диану.

Фиби попыталась дать ей стакан воды. Поймав отсутствующий взгляд Дианы, Мэтью молча взял у девушки стакан и поставил на столик.

Глаза всех были устремлены на Сару.

Сара не умела выступать перед аудиторией. В отличие от Дианы, ей не приходилось читать лекции. Диана бы знала, как соединить противоречивые события в последовательный рассказ, имеющий начало, середину и конец. Возможно, племянница даже представила бы убедительное объяснение причин смерти Эмили.

– Мне очень трудно рассказывать вам об этом, – начала тетка Дианы.

– Тебе не надо рассказывать все сразу. – Глаза Мэтью были полны сострадания и поддержки. – Объяснения подождут.

– Нет. Вы оба должны это знать.

Сара потянулась за стаканом с виски, который обычно находился где-то рядом. Но сейчас его не было. Тогда она с молчаливой мольбой посмотрела на Маркуса.

– Эмили умерла в развалинах старого храма, – начал Маркус, взяв роль рассказчика на себя.

– Храма, посвященного богине? – шепотом спросила Диана.

Она морщила лоб, заставляя себя сосредоточиться.

– Да, – ответила Сара и закашлялась, прогоняя комок в горле. – Эмили проводила там все больше времени.

– Она была там одна?

Из сочувственного и понимающего лицо Мэтью сделалось каменным. И вопрос он задал ледяным тоном.

В гостиной вновь установилось тяжелое, неловкое молчание.

– Эмили не позволяла никому ходить с ней. – Сара заставляла себя говорить только правду, ведь Диана тоже была ведьмой и легко узнала бы, где и в чем тетка отошла от истины. – Маркус пробовал ее убедить. Говорил, что ходить одной опасно, но Эмили отказывалась.

– Но почему ей хотелось одиночества? – спросила Диана, сразу улавливая в голосе тетки смущение и какую-то недосказанность. – Что здесь вообще происходило?

– Где-то с января Эм стала обращаться к высшей магии за советом и водительством. – Сара отвернулась; ей было невмоготу видеть потрясенное лицо племянницы. – Эм стали донимать жуткие предчувствия смерти и несчастий. Она рассчитывала с помощью магии узнать их причину.