Тот отодвинул пустую миску, которую тут же подхватил Леапп, унося на кухню.

– А если пчёлами? – предложил Фифа.

– Тогда уж трутнями, – фыркнул Илька.

– Ага, а потом и хитон, и хламиду полосатыми носить, – Яська мечтательно поднял глаза вверх. – Фифе-то не привыкать, он всю зиму в полосатом проходил.

Даная, зная, что сын постоянно болеет, вязала ему тёплые хитоны, в этот раз это был полосатый, зато тёплый и удобный. Парень обиделся.

– Коребанты, куреты, – начал перечислять Кузька, – кеберы…

– Куреты? Не, в горы я не ходок, – покачал головой Илька. – Придумаем, не спешите.

– Ребят, а если вам львятами назваться? – предположил Аминтор. – У вас большинство в иеры идёт. Олежкины – оленята, они на титул александроса претендуют, его же символ олень.

Басилевс – это лев.

Фифа в раздумье откинул длинные, уже ниже лопаток, волосы, ниспадающие на лицо. А что – Павка басилевсом будет, почему нет?

– Я тоже на александроса иду – воином, а не жрецом буду. – Илька исподлобья посмотрел на отца. – И Фифа на воина идёт, и Кузька…

– И как со своей спиной за оленем бегать будешь? – александрос покачал головой. – Льва бы взял.

– Оленя возьму. – Илька с вызывом вскинул голову. – Ну, закончили есть? Пошли, погуляем.

Яська поднялся первым.

– Да, время.

Аминтор поднял бровь.

– Куда это вы собрались?

– Яська ритуал один проведёт. – Илька поцеловал отца. – Атта, не волнуйся. Пошли, ребят…

– Я за ними присмотрю, – пообещал командир эфебов, собираясь вместе с молодняком.

– Ой, гхыр! Забыл, – Фифа с размаху стукнул себя ладонью по лбу, звук получился гулкий. Парень достал свиток, протянул. – Забавная писулька.

Свиток побежал по рукам ребят, прочёл каждый.

– Коготь переписывал? – уточнил Алесь, передавая дальше. – Грамотность ему подтягивать надо.

– Не, – Фифа покачал головой, заступаясь за своего подопечного. – Он переписывает, что видит. Значит, в тексте ошибки были.

– Интересно… Следить отправил? – Илька передал документ отцу.

– А то. Леапп! – окликнул Фифа педагога, – к Когтю зайди, зарисуй эту тётку, торговку.

Аминтор вернул ребятам документ.

– Держите меня в курсе. Обо всём докладывайте.

Ребята следом за Яськой поспешили к месту ритуала. По дороге возвращались то к обсуждению названия, то к странной писульке. Всё-таки интересно, что не заметил басилевс? Фифа всё– таки склонялся к мысли, что торговку. Хотя Филипп не часто посещал базар… Странно всё это. Ну, не любовница же это его бывшая, на этих тёток Филипп бы даже не посмотрел, разборчивый…. Была бы там хоть одна симпатичная, Фифа её бы заметил. Глянуть там не на кого… Да, так сразу и не сообразишь.

Для ритуала Яська избрал небольшую полянку в лесочке вокруг домов аристократии. Посредине выкошенного пространства находился свежеспиленный пень. Интересно, моск сам пилил? Вообще тут деревья трогать нельзя, они считаются священными, в них живут духи предков, дриадами называемые. На такое дело разрешение надо получить. Фифа пригляделся к пню. Точно. Кора изгажена жуками. Яська тут что, весь лес облазил, чтобы больное дерево найти, которое спилить можно?

Приближаясь к пню-алтарю, парень почувствовал, что начинает нервничать. Всё серьезно. Это ему не по себе, вон даже мандраж по телу пошёл, а каково тем, кто заинтересован? У Ильки по бледному лицу красные пятна пошли. У Кузьки конопушки выступили, обычно незаметные. Тяжело им. Но сами же хотели…

Пока мальчишки осматривались, трогали пень, бродили вокруг, Яська переоделся и уже вышел к ним в полном облачении для церемонии: тёмный, плотный хитон, порты, сапоги, на голове ещё и башлык. Как он в этом не сопреет? Павка помог моску подвести глаза. К ритуалу готовятся по – серьезному. Фифе стало совсем жутко. Так – пошутить, посмотреть этих суженных, а тут во как.

– Сразу предупреждаю, – Яська сверился со свитком, где были его записи, обращаясь к Кузьке. – Твоя девушка тебя старше года на три. Я смогу показать, какая она была в четырнадцать лет. Она, может быть, из Тирренских земель. Но это не точно. Иль, твоя девушка, из Скифских земель, или за ними. Она намного моложе. Сейчас совсем маленькая, если родилась уже. Я её покажу, какая будет в двенадцать лет.

Ребята напряжённо кивнули. Все ждали ритуала. Моск предварительно у друзей забрал предметы, нужные ему для проведения, через которые вызывать придётся их половины. Яська последний раз сверился со своими записями, перечитывая заговор и отдал свиток в протянутую руку Алеся.

– Всё, начинаем. – Ясон встал перед пнём-алтарём, из которого игриво торчала единственная оставшаяся живая ветка. – Расползайтесь, место освободите. И – тихо! Не мешайте…

Ребята разошлись по краям поляны. Фифа голой задницей плюхнулся на траву. Кроме сапог и хитона на нём ничего не было – жарко же. Павка прикатил под своё сидалище чурбак, скинув хитон, покрыл его и довольный уселся. Рядом примостился Кузька. Илька остался стоять, облокотившись спиной о дерево. Видать, опять болело, и без посторонней помощи, гхыр бы встал. Только он и Алесь были одеты.

Илька, чтобы скрывать свою раскрашенную мазилками спину, Алесь в доспехах, который уже стал его второй кожей. Скоро и они из панцирей вылезать не будут. Пусть хоть сейчас тело подышит, напоследок.

Яська величественно возвышался над пнём, к его ногам жалась любопытная Данка. Парень развёл руки и запел заговор на языке Та-Кемет. Аккумулируя силу, вибрировал висящий у него на груди знак. Металл отражал солнечный свет. Солнечные зайчики побежали по поляне, по напряжённым лицам ребят. Положив красный камень, данный Кузькой, Ясон пел над ним призыв.

Комары… Откуда их столько? Своими тупыми хоботками они впивались в обнажённое тело. Видать, нарочно свои носы тупят, чтобы больнее было. Фифа только и успевал бить их по всему телу, кровососов этих поганых. Уже всё чешется. Тяжёлая илькина рука ещё пару убила. Фифа недовольно покосился на друга. Себя бы так лупил. Хотя на этого комары даже не садились. С мазилками совсем для кровососов невкусный стал. А вот его совсем зажрали.

Зачадили благовония. Яська напрягаясь, отдавая всего себя, свои силы пытался создать видения из иного мира. Постепенно над пнём стал возникать столб мерцающего света. Фифа почувствовал, как по всему телу пошёл озноб. Ощущение прикосновения к тайне, к чему-то запретному, вызывало тревогу. Ожидание чуда усиливало страх. Даже руки трястись стали.

– Натирад да лак инда кир – уже властно приказывал Ясон, держа под контролем пенёк-алтарь. Мерцающий столб становился всё отчётливее. Широкий у алтаря, он сужался к середине, и дальше расширяясь, растворялся в выси. Смутные очертания лица стали угадываться сквозь туманную дымку. Лицо становилось чётче. Яська сам был удивлён происходящим.

– Вах! – воскликнул он, и затараторил на своём. – Визира туха сланец

Лицо девушки приобрело чёткость, выступая из марева тумана. Девушка Кузьки.

Она выглядела совсем по-взрослому. Длинный жёлтый хитон подчёркивал стройную, даже худую фигуру. Девушка была напряжённой, всматривающейся куда-то вдаль. Острый носик, каштановые пушистые волосы, собранные на голове в пучок. Несколько локонов, непослушными прядями струились по шее, путаясь в тяжёлом, массивном, золотом украшении.

Огромные карие глаза, умело подведённые, притягивали взгляд.

Кузька настороженно всматривался в неё, в свою суженную, ловя каждое движение, каждый шорох ткани или полёт пряди, теребимой ветерком.

Оказалось, что Павка, телепат наш, кроме столба света ничего не видит, да и Алесь, смутно видел, всё дребезжало и расплывалось. Фифе пришлось описывать девушку для незрячих. Естественно, что ни от Кузьки, ни от Ильки в этом проку не было, а Ясон образ держал.