Когда застолье переместилось в гостиную, Талия представила гостям свое новое приобретение - меня. Кто-то в шутку предложил мне выпить с ними, кто-то просто кивнул, но один гость, который был без супруги, стал странно сверлить меня своим пьяным взглядом. Его глаза говорили, будто он все знает, от чего у меня пробежал холодок по спине.

Когда приезжало столько гостьей, они никогда не разъезжались в тот же день, а задерживались как минимум дня на два, три, а то могли гостить и дольше. Здесь это было нормальным и даже общепринятым. Никто никогда не торопил гостей выселяться, пусть они и нарушали какую-то интимность домашнего очага.

На следующий день гости отправились в город, на какое-то обще-увеселительное мероприятие, а прислуга в это время быстро наводила порядок. Дереку тоже пришлось уйти, он пошел провожать друзей, которые не могли больше задерживаться. Однако, самому ему придется вернуться, так как отец распорядился остаться ему на подольше.

Вернувшись раньше семьи, Дерек куда-то исчез, и я его больше не видел. Возможно, сейчас ему компанию составляет очередная бутылка портвейна или джина. Подвыпившая компания гостей и глав семейства вернулась в десятом часу, и сразу расположилась под навесом на улице. Они продолжили напиваться и стали готовить мясо на гриле. Моей задачей было стоять поодаль и ждать приказаний со стороны гостей, которые сыпались на меня как из рога изобилия.

Я не принял во внимание, когда тот самый, сверлящий меня глазами гость, попросил сходить за вином для соуса к мясу. Но я почувствовал неладное, когда он вызывался помочь мне определиться с бутылкой и увязался следом. Мы спустились в винный погреб, где у семьи был целый склад разных бутылок и стали искать ту самую. Теперь, когда никого не было рядом, гость стал позволять себе трогать меня за локоть или поглаживать по спине. Мне было мерзко и противно, но я проглотил это. А он в это время рассказывал мне о разных сортах вин и расспрашивал о моей родине и моей семье.

- Гляди ка! – мужчина смахнул пыль с одной бутылки и показал мне. - Этой бутылочке уже больше пятнадцати лет. Я подарил Хейлам ящик на свадьбу и гляди-ка, они до сих пор хранят остатки.

- Предлагаю взять другую бутылку для соуса, раз эта для Хейлов так важна, господин, - отметил я и тут же пожалел о своих словах.

- Важна, говоришь?! – гость разбил бутылку о полку и приставил к моему горлу ее обрубленную зубчатую половину. – Знаешь я так любил ее, Талию. Так любил, а она выбрала этого дурака! Эта бутылка напоминание о моем проигрыше, о моей несчастной любви, она и хранит ее поэтому! Это форма ее отказа мне! Ей плевать на мои чувства!

- К вам до сих пор относятся как к другу семьи, я считаю, что миссис Хейл сохранила эту бутылку, в знак уважения к вам и вашим чувствам, - сказал я, попытавшись утешить разбушевавшегося гостя.

Все было как-то глупо, слова давались мне с трудом, утешать людей было моей слабой стороной, да еще и когда к твоей шее приставлен острый осколок бутылки, голова туго соображает. Но видимо что-то всё-таки возымело действие, потому как гость опустил руку с осколком, упал головой мне на плече и зарыдал.

- Ты такой теплый и красивый, - заявил вдруг он, - точно Талия в молодости. Знаешь, а она крашеная блондинка, раньше у нее были такие же, как у тебя миленькие коротенькие каштановые волосы.

Он коснулся моей головы и уставился прямо мне в глаза. Осколок бутылки все еще был у него в руках, так что я не смел сопротивляться. К тому же, гость был альфой, он не был выше меня, но зато был шире и сильнее. Попробуй я дернуться, он бы задавил меня или прирезал. Дальше его руки спустились ниже и стали исследовать мое тело, расстегивать пиджак покойного сына Мелиссы и лезть дальше. Я запаниковал, он мог узнать, что я омега.

- Чш-ш, не дергайся, - сказал он на мое сопротивление.

Но было бы глупостью не попытаться вырваться из его рук, пусть даже это причинит мне вред. Я попытался оттолкнуть гостя в сторону, но он даже не сдвинулся. Заломил мне руку и снова приставил осколок к горлу:

- Будешь дергаться, - рыча, сказал он, - я перережу тебе глотку.

Сбежать от альфы намного сложнее, чем мне казалось – мне с ним не справиться. Если бы кто-то сейчас случайно заглянул в погреб за выпивкой, это бы могло спасти меня.

- Умоляю вас, не делайте этого.

Его свободная рука схватила меня за промежность и сильно сжала мое достоинство.

- Думаешь, у меня не было секса с мальчиками? Чего я только не перепробовал, чтобы забыть ее. Бета, омега, альфа – насрать. Но если я у тебя там первый, то прости – будет больно, - предупредил он.

И он был у меня первым. Первым, кто когда-либо касался меня так и там. Он выпустил из рук бутылку, но положил ее на полку рядом с собой. Повалив меня на пол, он расстегнул ремень на своих брюках, а потом снова принялся за меня. Теперь он расстегивал пуговицы у меня на рубашке, и я знал, что это конец. Когда его руки с силой дернули неподдающиеся пьяным пальцам пуговицы, то он смог лицезреть мое слабое омежье тело.

- Что это такое? У тебя проблемы со спиной? Ты носишь корсет? – Он был удивлен, поэтому на секунду отвлекся от захватившего его желания.

Нащупав застежку, он стал медленно вскрывать его. А я взвешивал все за и против того, чтобы огреть его бутылкой по голове. Конечно, это грозило последствиями. Меня могли уволить. Без денег, я не смогу позаботиться о детях. Я даже не уверен, смогу ли после того, как меня вышвырнут, вернуться в свой родной город, ведь там меня разыскивает Тару. И скорее всего, собирается убить. Перед глазами встал стеклянный взор Дэмьена, когда женишок его ударил.

Надо было рискнуть.

Образ Дэмьена придал мне сил и уверенности. Я вспомнил, как мило он пытался заботиться обо мне и о семье, хотя был еще слишком мал. Он бы не простил мне, если бы я не стал бороться.

Почувствовав что-то неладное, гость прижал мои руки к полу и содрал с меня корсет. Теперь я был полностью обездвижен.

- Омега! Никогда бы не подумал. Интересно, что заставляет тебя работать здесь, скрывая свою суть? Наверняка, какая-то экстремальная денежная необходимость. Если ты не будешь дергаться, я заплачу тебе, согласен? Этим делом ты бы смог зарабатывать намного больше.

Я был в ярости. Никто не смеет трогать мое тело, без моего разрешения. Выдернув одну руку из хватки, я схватил с полки бутылку и нанес удар. Но альфа отразил удар локтем, и бутылка разбилась прямо над моим лицом. Пока я был слеп и отплевывался от вина, гость снова поймал мою руку и сильнее придавил к земле.

- Значит, по-хорошему не хочешь? – сделал вывод он, приспуская мои штаны и поворачивая меня на бок. – А ты мог меня покалечить, ты же не хочешь сесть в тюрьму или чтобы тебя уволили, нет? Тогда не дергайся, иначе я устрою тебе такое счастливое будущее, о котором ты и не мечтал.

Попытка с бутылкой была неудачной, но сдаваться я не собирался. Наплевав на осколки вокруг, я начал дергаться еще пуще, в надежде опрокинуть один из винных стеллажей на нас. Но было уже поздно, когда его член вошел внутрь. Внутренности прожгло острой горячей болью, а чем больше я вертелся, тем приятнее ему делал, так что дергаться я перестал.

- Ты такой узкий там, это так хорошо, мой член будто со всех сторон в тисках сдавливают, - стонал альфа. – Все-таки свежие омеги такие сладенькие.

Раскрыв свою поганую пасть, мужик сомкнул свои челюсти на моем плече, оставив свою грязную метку. От унижения и безысходности у меня потекли из глаз слезы, хотя я меньше всего хотел, чтобы он их увидел. Когда он со сладостной дрожью содрогнулся, а потом упал сверху меня, вжимая в пол большим, холодным белым животом, я понял, что кошмар закончился.

- Не думаю, что стоит уточнять, - вздохнул альфа, - но все-таки скажу: расскажешь кому-то, сразу же всплывет, что ты омега и работаешь тут нелегально.

Потом он перекатился на пол, заправил рубашку в штаны, застегнулся и, взяв бутылку, ушел.

Хотелось заползти в самый дальний угол и сдохнуть от позора и стыда. Но, к сожалению, этого я не мог себе позволить. Я даже не мог позволить себе отлучиться и больше не показываться гостям, потому что празднество продолжалось. Меньше чем через пятнадцать минут, я с желтыми пятнами спермы на рубашке, скрытыми пиджаком, появился на своем посту. Я был умыт и причесан, похотливый взгляд насильника сверлил меня, а празднество продолжалось.