Немного помолчав, я ответил:

— Ты не виноват, что башня обвалилась. И во всем, что происходит, нет твоей вины. Ты только за руку их не водишь по школе, стережешь их, когда они спят. Ты делаешь много, Гарри, перестань себя мучить.

Он чуть улыбнулся и одарил меня теплым взглядом. У меня в груди разлилось жгучее чувство привязанности к нему. Я будто барометр улавливал самые тонкие его настроения и пропускал через себя. Это было нечто новое, но волнительное и любопытное.

Когда через час он начал клевать носом, я мягко прикоснулся к его плечам, поднимая его со стула, и сопроводил до комнаты на втором этаже возле смежного кабинета Защиты.

— Останься сегодня у меня, — попросил он сонно и потянул меня к себе на кровать, попутно снимая мантию и расстегивая рубашку.

Я шутливо погрозил ему пальцем.

— У меня дежурство сегодня ночью, Поттер, и не старайся меня соблазнять — не выйдет.

Оставшись в одних черных брюках, он каким-то театральным жестом, полным абсурдной бравады, закинул через голову рубашку и потянул меня на кровать так сильно, что мне пришло сесть, чтобы не повалиться на него.

Поттер как того и ждал. Обняв меня обеими руками поперек плеч, он отклонился назад, а потом, когда я подчинился, ловко выскользнул и уселся сверху.

Я рассмеялся.

— Так-так-так, мистер Поттер, саботаж и бунт? А что скажет директор, если узнает, что я пропускаю дежурство?

— Что скажет? Я уверен, что ничего хорошего, — озорно откликнулся Гарри, забираясь пальцами под ремень моих брюк, — но! Ты об этом не пожалеешь.

Когда он успел расстегнуть застежки, я не заметил. Он одним плавным движением стянул с меня одежду, и без предупреждения облизал розовую головку весьма заинтересованного в происходящем члена.

Я не сумел сдержать сладостного возгласа, и Поттер довольно улыбнулся.

— Ты всегда держишься непозволительно долго, — посетовал он, лаская меня руками, и я с трудом сохранял способность понимать, что он говорит, — молчишь, как партизан, ни стоном, ни дрожью не выдаешь себя. А ведь мне хочется знать, насколько тебе хорошо со мной.

Я открыл глаза, которые категорически не хотели открываться и приподнял голову. Меня ждало крайне волнительное зрелище.

Щеки Гарри раскраснелись, будто их опалило солнцем, глаза блестели, влажные губы выделялись на лице ярким маком. Он не отводил взгляда от моих глаз, и я читал в весеннем взгляде восхищение, нежность и мощное желание. В нем словно в зеркале отражались мои собственные эмоции. Меня словно электрическим разрядом дернуло изнутри возбуждением, стремительным и беспощадным, сметающим все остальные чувства, как внезапным порывом ветра сметает жухлую листву.

Гарри медленно улыбнулся, вокруг его глаз образовались мелкие трогательные морщинки.

— Ты такой красивый, Северус…

— Боюсь, твое мнение слегка необъективно.

Он улыбнулся еще шире.

— А как же иначе?

Через секунду у меня не осталось больше мыслей в голове и, тем более, слов, чтобы их выразить.

Возможно, в моей жизни и были любовники искуснее Гарри, но все они не шли ни в какое сравнение с ним. Недостаток в опыте он с лихвой компенсировал старанием и желанием. Я предоставил ему полную свободу в действиях.

Волосы черней вороного крыла взлетали с каждым движением, чуткие осторожные пальцы делались все теплее, все нетерпеливее, пока ускоряли темп. Когда он заставил меня выгнуться в невыносимо сладкой истоме на постели, я почувствовал его радость. Ощутил её как свою, а открыв глаза, увидел над ним стремительно гаснущий ореол магической вспышки. Такая появлялась все чаще, когда мы занимались любовью.

Гарри, укрыл меня покрывалом, попутно поцеловав пупок, подтянулся на кровати, лег рядом и принялся рассматривать моё лицо.

Я погладил его по щеке и поцеловал нежно, благодарно.

— Ну, вот что, спрашивается, ты наделал? Теперь я хочу только лечь спать, но никак не идти патрулировать коридоры.

Он хитро улыбнулся и соблазнительно облизал губы. Я наставил на него указательный палец.

— Прекрати меня провоцировать.

Гарри мягко и беззаботно рассмеялся — словно по комнате рассыпались робкие лучи восходящего солнца — и ласково погладил кончики моих волос. Ему нравились мои волосы, он ни разу не говорил, но я знал это. Он любил к ним прикасаться. А еще в нем было столько ласки… Гарри мог часами просто сидеть рядом со мной, обнимать меня и молчать. А я, замирая, боялся пошевелиться, только бы его не спугнуть. Но скорее бы съел свою мантию, чем признался в этом!

— Мерлин, кто бы мог подумать даже в самых сумасшедших фантазиях о тебе и обо мне вместе — я в последнее время часто размышляю об этом. — сказал он негромко, накручивая на кончик пальца темную прядь моих волос, — а теперь я ни на миг не могу представить рядом с собой кого-то другого.

А вот я мог. И представил.

Высокий шатен, намного моложе меня, красивее. Подходящей. Он был бы хорошей парой для Гарри — улыбчивый, хитрый, умный, без темного прошлого, и без знаков на руках. Он бы открыто смеялся, выражал свою любовь на людях и, уж конечно, не стеснялся бы стонать в его объятиях.

Последняя мысль причинила тупую отдаленную боль, которую Гарри мгновенно почувствовал.

— Я сказал что-то не то? — спросил он, внимательно наблюдая за мной

Я инстинктивно закрылся. Лицо мое приняло непроницаемое выражение, и я увидел в глазах Поттера досаду.

— Что случилось?

Не успел я придумать вразумительный ответ, как Поттер приподнялся на локтях и вздохнул.

— Опять? Северус, когда ты прекратишь эти глупости.

— Когда он уберется из Хогвартса, — сквозь зубы проговорил я.

В голос мой прорвалось больше эмоций, чем я хотел. Конборн меня раздражал неимоверно. Особенно после сегодняшней речи о том, что я не уверен в Гарри… Я был не уверен в себе. Я чувствовал себя беззащитным и беспомощным, потому что не мог контролировать чувства любимого человека. Мне приходилось только верить ему, и я боялся.

Последняя мысль заставила меня слегка вздрогнуть. Я действительно боялся вновь остаться один. Теперь, когда я узнал, что такое взаимное чувство, это было бы хуже смерти.

— Северус.

Тихий голос заставил меня вынырнуть из своих размышлений. Гарри смотрел на меня чуть тревожно и очень ласково одновременно.

— Поговори со мной. Что тебя гложет? Откуда такая внезапная и безосновательная ревность к Фрэнсису? Разве я давал повод?

В моей голове тут же вспыхнуло воспоминание взгляда, которым Гарри одарил Конборна сегодня утром. Теплым и, как мне показалось, благосклонным.

Я сел на кровати.

— Просто ты в опасности. В Хогвартсе снова творится черт знает что, и на этот раз я не знаю, как тебя уберечь. Я не понимаю, что происходит и не могу ничем тебе помочь.

Немного помолчав задумчиво, Гарри приподнялся на кровати вслед за мной и обнял сзади. Я почувствовал теплоту его дыхания у себя в волосах.

— Я уже говорил: перестань меня защищать. Ты же видел заклинание, которое бережет меня от всего на свете?

— Вот оно-то как раз мне и не нравится. Поставлено непонятно кем, непонятно с какой целью. К тому же, оно защищает лишь от магии, но не от яда. А если кто-то просто выпрыгнет на тебя из-за угла с ножом?

Гарри вытащил нос из моих волос и положил подборок ко мне на плечо.

— Хочешь, я не стану выходить в коридоры? Буду сидеть здесь и ждать тебя.

— Я серьезно, — не принял я его шутливого тона, — и Конборн этот твой… мутный тип.

— Да оставь ты в покое Фрэнсиса!

Гарри отпустил мои плечи, и мне внезапно стало холодно. Он переполз по кровати так, чтобы я мог его видеть перед собой. Вид у него был довольно рассерженный.

— Я ведь понимаю больше, чем ты хочешь показать, Северус. Но я не знаю, как бороться с твоим недоверием. Я понимаю, откуда оно, но мне немного обидно.

После недолгого молчания, я произнес:

— Наверное, я настолько привык к тому, что в моей жизни ничего хорошего не происходит, что когда в неё ворвался ты, я немного растерялся.