— Тебя это волнует?

Я был так счастлив, что мнение окружающих мне было безразлично абсолютно.

— Не особо, — легко пожал плечами Гарри и украдкой дотронулся до моей руки. — Кому какое дело?

Дело было еще какое, конечно, Фрэнсису. После того, как Поттер раз и навсегда отшил его в тот вечер на берегу озера, молодой следователь ходил как в воду опущенный. Грустил, печалился. Два дня. А потом снова принялся ухаживать за Гарри.

Я злился и предлагал Поттеру разобраться с Фрэнсисом раз и навсегда, но он только смеялся в ответ.

— Я не думал, что ты такой ревнивый Отелло, Северус. — Поддразнивал он меня. — Смотри, как бы и я не начал тебя ревновать.

Поттер говорил о Малфое.

Драко постоянно был где-то поблизости. Это я заметил уже давно. Он вроде бы напоказ не смотрел в мою сторону, но я вечно натыкался на него.

— Пусть все идут к дьяволу, — заключая в объятия моего Гарри, шептал я, — заколдую каждого, кто посмеет претендовать на тебя.

— Мне нравится, когда ты так говоришь.

Наше безмятежное существование длилось ровно до середины декабря. Ничего не предвещало беды в тот день. Большая половина учеников уже пообедала и упорхнула кто куда, мы за учительским столом добрались до десерта, когда в зал ворвалась Трелони.

Вид у предсказательницы был абсолютно сумасшедший. Она бежала меж рядов скамеек, припадая на одну ногу. Голова у неё была завязана несколькими шалями наподобие тюрбана, одну шаль она волочила по полу, и от неё на камне оставалась темная полоса. Трелони вся была перемазана чем-то темно-красным…

— Луна, Смерть, Башня, Колесо Фортуны, все выпало в один расклад! — бормотала она, не замечая, как оборачиваются в ужасе на неё ученики.

Минерва слева от меня стремительно поднялась на ноги и стала обходить преподавательский стол. Я к ней присоединился.

— Символы, древние руны на стенах, — разобрал я, подойдя поближе, — Минерва! Вы обязаны закрыть школу. Это заговор! Заговор, на нас на всех порча и сглаз! Опасность!

— Дорогая, пойдем, — мягко потянула директор за руку, но Сивилла вырвала скользкую ладонь из её захвата и взвыла, воздев руки к потолку, — опасайтесь его, он идет, он все уничтожит. Огонь идет справа от него, несчастье идет слева, а за спиной своей он несет СМЕРТЬ!

— Она помешалась, — в ужасе проговорил рядом со мной Флитвик.

Помона и Минерва пытались успокоить Трелони, которая вскочила на гриффиндорский стол и верещала на ультразвуке, чтобы все убегали и прятались.

Краем глаза, я видел, как Поттер поднимал гриффиндорцев из-за стола и в быстром темпе выпроваживал их из зала, хотя многие возвращались обратно, чтобы поглазеть.

Трелони всплеснула руками. Из её рукавов посыпались карты Таро и разлетелись в случайном порядке по полу. Под ноги к Поттеру упала карта, которая изображала скелет с огромной острой косой в костлявых руках, и Трелони взвыла, указывая на него пальцем:

— Вот! Видите? Смерть, смерть идет за тобой, Гарри, как и много лет назад. Убегай, мой мальчик, уходи! Ты погубишь нас всех. ВСЕ СГОРЯТ В ОГНЕ!!!

Поттер застыл, словно громом пораженный, а во мне всколыхнулось мощное желание защитить его, словно кто-то сию секунду наставил на него палочку. В несколько шагов я оказался рядом с ним, но не успел ничего сказать.

В зал вбежала галдящая стайка учеников слизерина. На их лицах был написан чистейший испуг.

— Профессор Снейп, сэр, во дворе школы…

— Там…

Гарри сорвался с места, не дослушав моих учеников, я оглянулся на Минерву, которая умоляла Трелони слезть со стола, и она коротко кивнула мне.

Поднявшись на второй этаж, я вышел во внутренний двор школы. Там яблоку было негде упасть. Толпа учеников, взволнованно шумя, топталась вокруг чего-то лежащего в центре, возле фонтана. Когда я пробрался сквозь тревожно переговаривавшуюся толпу, я сначала не понял, почему в небо бьют не прозрачные, а красные струи, а потом я опустил взгляд вниз.

В середине знаменитого фонтана Хогвартса лежал мертвый олень. Горло у несчастного животного было перерезано, кровь хлестала наружу, смешиваясь с водой, и уже циркулировала внутри фонтана. По всей шкуре у оленя были вырезаны символы, оголяя жилы и внутренности. Зрелище было не для слабонервных.

Поттер стоял по колено в воде и крови и водил палочкой над трупом животного, шепча какие-то заклинания, я выпрямился и рявкнул на весь двор:

— Расходитесь. Здесь смотреть не на что, возвращайтесь в свои гостиные!

Толпа учеников отхлынула от меня, и я обратил внимание на направление взглядов многих студентов. Подняв глаза, я застыл в ужасе и недоумении.

На часовой башне была изображена огромная пентаграмма. Ее окружали символы и руны, которые мне не удавалось расшифровать, такие же руны находились и внутри, в самом центре зловещего знака. Пентаграмма была выполнена красным, и я не сомневался, что это была кровь несчастного оленя.

***

Мы собрались поздно вечером в кабинете Минервы, уставшие и испуганные. Малфой опоздал. Он зашел только что и сел в отдаленном углу весь непривычно встрепанный. Обычно у него был идеальный внешний вид.

Фрэнсис Конборн, весь вытянутый в струнку и обратившийся в слух, делал вид, что не замечает Гарри, который сидел поодаль от него.

Поттер до наступления темноты на пару с профессором Флитвиком пытался оттереть кровь с часовой башни, но тщетно. Её заколдовали заклятием вечного приклеивания. Флитвик находился здесь же, вымотанный и несчастный. Его студенты первыми нашли мертвого оленя в фонтане, и с несколькими младшекурсницами приключилась истерика. Когтевранцы, почему-то всегда отличались слабыми нервами, мои студенты еще бы и поковырялись в животном с патологоанатомическим интересом.

— Может, это чья-то шутка, розыгрыш? — сказала мадам Трюк.

— В таком случае в Хогвартсе обучается маньяк-убийца, — МакГонагалл медленно опустилась в кресло за учительским столом и потерла лоб утомленным жестом.

— Что с Сивиллой? — спросила профессор Стебль.

— С ней сейчас Поппи, — кивнула МакГонагалл. Директор выглядела не лучшим образом. Буквально вся сухая от переутомления, — она пришла в себя и ничего не помнит о своей истерике за обедом. Мы заикнулись о больнице святого Мунго, так она расплакалась и чуть волосы на себе рвать не начала. Поппи напоила её успокоительным.

Повисла небольшая пауза, после которой Гарри неожиданно заговорил:

— Это похоже на какие-то жуткие обряды жертвоприношения.

Все повернулись к нему. Поттер выглядел больным от усталости, под глазами у него залегли тени, волосы были взлохмачены, как будто он часто запускал в них пальцы отчаянным жестом.

— Ни диагностические, ни поисковые заклинания не берут пентаграммы, — продолжил он, — у них нет ни магического шлейфа, ни ауры, ни следа. Будто бы они — просто рисунок на куске пергамента. Но при этом пентаграммы окружены рунами и символами. Некоторые мне неизвестны. Это не язык гоблинов, не русалочий, не эльфовский и никакой другой. — Он поднялся с кресла и положил на директорский стол пергамент с зарисованным образцом пентаграммы.

Послышался скрип отодвигаемых кресел, и все окружили директорский стол.

— Мы с профессором Флитвиком изобразили все достоверно. Руны вне и внутри пентаграммы отличаются. Снаружи изображены заклинания. — Гарри обвел пальцем полукруг символов возле каждого окончания пятиконечной звезды, — это «протего максима», это — похоже на «акцио», но в какой-то странной форме, обычно заклинания так не изображаются. В центре этой руны находится знак усиления, тот самый знак, что и здесь, рядом с «протего», обозначающий приставку «максима». И, смотрите, такой знак повторяется в геометрической прогрессии через всю пентаграмму в её центр. Таким образом, усиливая многократно свойства заклинаний. А в центре мне совсем ничего не удается расшифровать.

— Разрешите, — негромко попросил Драко, протянув руку.

Гарри вложил в неё пергамент.

— Вы что-то заметили, профессор Малфой? — поинтересовалась Минерва.