Дьявол «человекоубийца бе искони» [Ио. 8, 44]. Его посланник Антихрист, отвергая Истину и утверждая насилием свое ложное учение, сделает так, «да иже аще не поклонятся образу звериному, убиени будут» [Откр. 13, 15]. Если Христос дал человечеству закон, главнейшая заповедь которого – «не убий», то Антихрист – человек вне закона. Он не только провозглашает убийство, но в принципе отвергает все заповеди Христа141. Гордыня – основная психологическая черта в образе Антихриста; обольщение, проповедование лжи (блуда – об этом см. ниже), убийство – основные сюжетные функции, закрепленные за ним.

Конечная участь Христа – воскресение через мученическую смерть на кресте. Конечная участь Антихриста – 1) «егоже Господь Иисус убиет духом уст своих, и упразднит явлением пришествия своего» [2 Фесс. 2, 8]; 2) живым «ввержена быста <…> в езеро огненное горящее жупелом (серою)» [Откр. 19, 20] (ср. с участью дьявола: «и диавол льстяй их ввержен будет в езеро огненно и жупелно, идеже зверь и лживый пророк: и мучени будут день и нощь во веки веков» [Откр. 20, 10]); 3) покончить с собой, бросившись вниз с высокой горы, при приближении Христа (мотив самоубийства)142. Смерть Антихриста есть не что иное, как возмездие Божие за зло, сотворенное им на земле. Таким образом, отношения Христа и Антихриста определяет непримиримый нравственный, духовный конфликт, заканчивающийся победой Христа.

Христос и Антихрист воплотили два различных пути на земле. Христос – путь святости («ибо написано: “Зане писано есть: святи будите, яко аз свят есмь”» [1 Петра 1, 16]), спасения и истины. Рожденный от блуда Антихрист – путь лжи, заблуждения и гибели. Путь Антихриста есть восхождение к власти (тема власти является одной из центральных в рассматриваемом сюжете). Его жизнеописание включает в себя следующие основные элементы:

Семантика слов с корнем блуд/бляд’ в древнерусском языке замечательно иллюстрирует смыслы сюжета об Антихристе144 (он предстает в описываемом сюжете в качестве своеобразного универсального блудника):

– «блуждание» («блуждать», «скитаться», «плутать»);

– «заблуждение», «ошибка» («заблуждаться», «ошибаться»);

– «обман», «ложь», «ересь» («обманывать», «лгать», «вводить в заблуждение», «проповедовать ложное учение»);

– «разврат», «распутство», «прелюбодеяние», «незаконное, безбрачное сожитие» («развратничать», «распутничать», «прелюбодействовать», «сожительствовать»);

– «уклонение от прямого пути в прямом и переносном смысле» («уклониться от истинного пути», «встать на ложный путь, путь гибели»)145.

Данная семантика неразрывно связана с темой возмездия: «Еже заповедей Божиих не послушати и в путех Его не ходити, гнева Его камо убежим?»146

Таким образом, жизнеописание и Святополка, и Спирьки восходит к архетипическому сюжету об Антихристе. (В обоих случаях следует говорить о воплощении инвариантной модели в конкретных текстах-вариантах.)

Сопоставление литературных произведений с изначальным, их породившим сюжетом позволяет определить специфику каждого из них. Наиболее существенным является, на наш взгляд, тот факт, что подобно Антихристу, до конца воплощает его природу только «злой человек» Святополк. Он рожден от блуда, он – убийца, лжец и обольститель и, вообще, все его деяния и поступки, сама судьба воплощают зло, ошибку и заблуждение, уклонение от истинного пути, за что он и наказан.

В произведениях цикла ничего не говорится о прелюбодейных отношениях князя с женщинами. (Красавица и блудница его мать – пусть невольно, но выступает в роли обольстительницы.) Святополк был женат на дочери польского короля Болеслава I Храброго147. Однако сюжет потенциально открыт для включения данного мотива. В легендарном «Сказании об убиении Даниила Суздальского и о начале Москвы» (ХVII век) автор подыскал Святополку невесту «во дне адове» – «ту блядь Улитку», убившую вместе с любовниками своего мужа148. Автор данного «Сказания»149 назвал Святополка другим, более подходящим для него именем, – Поганополк150. Он явно позаимствовал его из паремийных чтений в память об убиенных братьях151. В историю князь-братоубийца вошел под именем Святополка Окаянного. Смысл его деяний определяет именно данный эпитет (окаянный – «проклятый, отверженный церковью»152). Законы мифологемы «имя есть судьба» трансформировали имя князя от семантики святости и воинствования153 к семантике нечистого, антихристианского, отреченного154.

Смерть Святополка – «возмездие» от Господа за зло, свершенное на земле. Князь смердит (издает запах греха, нечистого) после смерти. На иконах Святополк изображен падающим «вниз головой на фоне черной пропасти»155. В связи с этим интересно замечание J. S. Wasilewski: «Позиция “вниз головой” в традиционной культуре входит в состав символического языка: “…в галерее образов, предоставленных в такой позиции, можно найти Иуду и Пилата, многочисленных преступников и осужденных, а прежде всего архетип их всех – Люцифера, Сатану, Антихриста”»156.

Спирька же, в отличие от Святополка, «неожиданно добрый». (Тексты сталкиваются и спорят друг с другом!) Если так можно выразиться, он – «реабилитированный» Антихрист. В его душе преобладает ангельское начало («андел ты» – сказано о нем). Душа его вне зла – он «вообще никогда никому не желал зла». Потому он и не совершает убийства. В этом отношении Спирька ближе к блаженным Борису и Глебу, которые подобны «ангелам, на благое посылаемым»157, чем к «злому сообщнику дьявола»158 Святополку. Поэтому на похоронах Спирьки «многие плакали»159. (Заплакал ли кто-нибудь о Святополке?)

Однако образ Спирьки раздвоен, «реабилитирована» только его душа. Судьба же окована злом, отсюда двойственность его поступков, поведения. В конце концов «блудное» оказалось сильнее. Герой потерял дорогу, заблудился в жизни, и ему не удалось избежать злой смерти-возмездия. (Конечный смысл реализуется в выстроенном контексте, а контекст в данном случае приобретает абсолютное значение.)

Если Святополк совершает свои поступки вполне сознательно, то Спирька – бессознательная, стихийная натура. Он поддается каждому своему желанию, не понимая, что за силы влекут его по жизни.

В. М. Шукшин, писатель-реалист, творивший во второй половине ХХ века, выстроил мистический160 сюжет (пожалуй, средневековый сюжет о Святополке даже менее мистичен), явив тем самым, насколько прочно в глубинах психики, в бессознательном современного человека укоренены определенного рода архаические представления.