Аверил украдкой наблюдал за ними из-за штор. Его радовало, что надежды сбылись и женщины, по-видимому, поладили. Одновременно в его груди шевелилось что-то, подозрительно похожее на ревность. Конечно, у его матери дар ладить с людьми, он всегда это знал, но почему она не передала этот дар ему?

Когда солнце спряталось за краем подпорной стены, госпожа Алез сказала:

– Ну вот, моя милая, нам, пожалуй, пора идти. Скоро здесь станет совсем холодно. Слышите, как бьются волны? Это начинается прилив.

Янтэ поняла из всей фразы только три слова: «милая», «идти» и «холодно», но кивнула с улыбкой и поднялась на ноги. Внезапно она заметила, что ручей журчит громче и брызги от водопада теперь долетают до ее туфелек – вода в озерце поднялась, словно в чашке, наполненной до краев, и стала мутной, в ней плавали какие-то черно-зеленые обрывки водяных растений, темный ил. Это заинтересовало девушку, но она помнила, как плохо владеет языком Аврелии, и не решилась выставлять себя на посмешище перед свекровью.

Когда женщины покинули сад, в него спустился Аверил, сорвал с дерева спелую грушу и спрятал в карман.

К ужину вернулся господин Кадис. Это был крепкий пятидесятилетний мужчина с красным обветренным лицом и большими руками. Владельцы Линдали с незапамятных времен работали предсказателями погоды в местной Мастерской земледельцев, а потому господин Кадис большую часть времени проводил на свежем воздухе, без устали меряя шагами холмы и морское побережье.

Разговор за столом вертелся вокруг осенних полевых работ, видов на урожай и прогнозов на зиму. Аверилу это быстро наскучило, и он бросил переводить слова отца Янтэ, решив, что и ей это вряд ли интересно. И резко спросил, меняя тему разговора:

– А где Кади?

Так звали в семье Кадиса-младшего.

– Завтра будет здесь, – ответила госпожа Алез. – Мы телеграфировали ему, как только получили весточку от тебя. Но он попросил два дня для того, чтобы уладить дела пред отъездом.

– Бьюсь об заклад, он потратил эти два дня на то, чтобы поверить, что ты его в кои-то веки обскакал! – коротко хохотнул Кадис-старший. – Кстати, ты, надеюсь, не забыл?

– Нет-нет, – поспешно ответил Аверил.

– Хватит болтать, милый, лучше спой нам, – мягко сказала госпожа Алез. – Я уже похвасталась Янтэ, какой у тебя прекрасный голос, – и она незаметно подмигнула сыну.

Господин Кадис не заставил долго себя упрашивать. Слуги открыли двери между столовой и гостиной. Госпожа Алез села за рояль. Они начали со старинной застольной песни. У господина Кадиса в самом деле был красивый глубокий бас, госпожа Алез вторила ему приятным меццо-сопрано.

Затем по просьбе госпожи Алез господин Кадис спел одну из рыбацких песен:

Потом, уже по просьбе господина Кадиса, госпожа Алез исполнила два трогательных романса. Оба – о девушках, которые ждали своего суженого: одна – с войны, вторая – с ярмарки. И завершили они этот импровизированный концерт веселой песней, бывшей чем-то вроде неофициального гимна этих мест.

Госпожа Алез изобразила на клавишах оркестровое туше и в притворном ужасе воскликнула: «Ах!»

Пока родители музицировали, Аверил разрезал грушу на мелкие кусочки и подсел на диван к Янтэ.

– Это свадебный обычай в нашей стране, – сказал он, смущаясь, как все три смешливые болтушки сразу, радуясь, что говорит на чужом языке, и отлично понимая, что родителям нет нужды ни слышать его, ни знать язык Островов, они и так прекрасно знают, что он сейчас говорит. – Это очень старый и очень уважаемый у нас обычай. Ты должна съесть это из моих рук в знак того, что доверяешь мне. Ты согласна?

– Да, – тихо ответила Янтэ.

И Аверил осторожно, как можно нежнее, кусочек за кусочком скормил ей грушу, любуясь тем, как ее алые губы прикасаются к сладкой плоти фруктов, наслаждаясь мимолетными случайными прикосновениями к уголку ее рта или к щеке и изо всех сил борясь с желанием слизнуть каплю сока с ее подбородка.

Янтэ проснулась резко, как от толчка. Полежала с минуту, прислушиваясь к далекому шороху моря, потом соскользнула с кровати, подошла к окну, раздернула тяжелые портьеры и поняла, что толчком был солнечный восход. Косые лучи легли на лужайку под окном, обещая еще один солнечный и теплый день. Наверное, отец Аверила будет рад. Вчера он говорил что-то о том, как хотелось бы ему еще несколько хороших дней для того, чтобы успеть убрать урожай. Янтэ с удивлением осознала, что понимала язык Аврелии лучше, чем обычно. Может быть, дело в том, что родители Аверила говорят гораздо чище и спокойнее, чем все, кого она встречала раньше? А может, оттого что она все-таки учится и не так уж безнадежна?

Янтэ подошла к двери, приоткрыла ее и прислушалась. Дом еще спал. Она же спать не могла – нервы были слишком раздражены новыми впечатлениями. В таких случаях дома она всегда отправлялась на прогулку, чтобы «размять мысли» и восстановить их прежний спокойный ток. Почему бы ей не сделать этого и сейчас? Если она будет осторожна, о ее вылазке никто не узнает.