Гениальная мысль пришла сама собой. Вспомнив ситуацию, когда знакомые мальчишки подкинули нам с подружками мертвую мышь, я с легкостью спародировала своих подружек. В тот день, когда над нами подшутили – визжали все, кроме меня. Я же с ледяным спокойствием наклонилась, невозмутимо взяла дохлое животное за хвост, подошла к нашим обидчикам, держа зверушку за спиной, оттянула главному шутнику ворот (он не ожидал подобного, поэтому я успела сделать то, что запланировала), и бросила мохнатый трупик за шкварник мальчику. На этот раз визжал он.
– А-а-а-а!!! – сжав кулаки и зажмурив глаза, теперь и я завизжала так, что можно было бы искренне удивиться, как так не треснуло небольшое квадратное зеркало, висевшее здесь же на стене.
Все же быть мне хорошим психологом! Кричать долго не пришлось, мысленно не досчитала даже до четырех, как дверь в ванную снес ураган, который тут же рванул в сторону пластиковую занавеску и принял в свои объятия абсолютно голую, до жути мокрую и мыльную меня!
– Т-ты чего к-кричишь? – спросила машина-убийца, взирая на меня сверху вниз и схватив при этом сестренку огромными ручищами за хрупкие плечи.
Сделав вид, что поскользнулась, я лежала на нем, бесстыдно позволяя воде поглотить его одежду.
– Я? – постаралась изобразить как можно более невинный взгляд, хотя мне это далось с таким титаническим трудом…
Я никогда раньше не была настолько близка с мужчиной. Мало того, что девственница, но оказаться голой, без клочка одежды в одном помещении с чужим, огромным и, честно признаться, красивым парнем, было для меня отдельным испытанием. Но что для меня это, когда есть главная миссия, для выполнения которой Лена не остановится ни перед чем!
– У тебя тут тараканы бегают! – заявила нагло. Конечно, никаких тараканов, это всего лишь предлог, но зато как хорошо он отыграл. На сто процентов!
Братишка замер. Осознав, что никакой угрозы здоровью и жизни, разве что психике, которой он, походу, тоже сегодня решит, в моем случае угрожать просто нечему (с ней все самое плохое, что могло, уже случилось), посмотрел на меня мгновение. И тут до него критически медленно дошло, что он держит в руках абсолютно, ну, вот, совершенно голую меня! По-моему, я не ошибусь, если скажу, что теперь покраснел и он. Густо-густо. Тут же осознав величину катастрофы, громила выругался:
– Т-твою ж мать… – резко поставил меня на ноги, и молча ретировался из помещения.
Вышибленная дверь при этом, так и осталась висеть практически на «соплях». Я задернула занавеску и теперь, когда он меня не видел, позволила себе беззвучно расхохотаться!
Что ж, братик, то ли еще будет! Не такой уж ты и страшный, хоть большой и сильный.
– Так, а что мне делать с тараканом? – все же крикнула ему вдогонку, но ответа не последовало, что вызвало у меня новый истерический приступ хохота!
* * *
Твою ж мать… Твою мать, Андрюха!!!
Вернулся на кухню, попутно пнув табуретку. Несчастный предмет мебели тут же отлетел к стене. Так, не думать ни о чем…
Кофе! Твою мать, кофе! Где… Тут чайник должен был закипеть?! Еще пару раз врезал сам себе. Привычно тряхнул головой. Три раза. Не-е-ет. Все хорошо. Померещилось. Все ерунда. Достал свою большую кружку, вместительностью пол-литра, сыпанул туда кофе, сахару и залил кипятком. Ч-черт возьми!
Твою мать… Твою мать! Твою же мать!!!
Дернулся, внезапно с ужасом осознав, что стою в мокрой майке. Меня не смущает холод, майка наоборот, как будто жжет. Как будто девчонка все еще висит на мне и ее…
Твою же мать!!!
Это похмелье… Похмелье, что ж еще!
Не думая, сорвал майку с себя и бросил на другую табуретку, которая пока еще стоит в правильном положении. Хотя чувствую, это ненадолго. На счастье зазвонил мобильник. Плевать, все, что угодно, лишь бы не думать о… и не оставаться наедине…
– Алле!
– Андрюшечка, – Оксанкин голос знакомо прозвучал в трубке, – как ты там, солнце мое? Пупсик мой? Скучаешь по мне? Слушай, я тут подумала…
Хотел сделать большой глоток того, что намешал в кружке, но остановился. Как будто завис. Женский голос, проникнувший только что ко мне в ухо, невольно натолкнул на воспоминания. Однако это были совсем не те воспоминания, о которых мне стоило бы сейчас думать. Два огромных влажных, голубых глаза, чуть приоткрытый маленький розовый ротик, из которого вырывается горячее дыхание, настолько же горячее, как и ее хрупкое тело, которое я мгновение назад держал в своих руках…
– Андрюша… – Оксане пришлось прикрикнуть, чтобы я ее, наконец, услышал, – так я заеду к тебе минут через пару? На чаек? Ты же один, Жук уже ушел?
– А… Да, да, заезжай!
Даже не сбросив звонок, швырнул телефон на столешницу и залпом осушил кружку. Пусть заезжает. Это отлично. Это… очень хорошо. Это очень вовремя…
Не удержался, чтобы не скосить глаза в сторону входа на кухню. Там, всего лишь в паре метров отсюда, слышен плеск воды, который с каждой следующей секундой почему-то становится слишком мелодичным… Слишком манящим… Слишком же… желанным…
Глава 5
– Там дверь в ванной…
Хотела сказать что-то типа «сломана», но заткнулась на полуслове. Ничего себе, братик… Мне так почудилось или мы застыли оба, когда я зашла на кухню? «Братишка» двухметрового роста замер при виде меня, обернутой лишь в очень маленькое полотенце, оно предназначалось для рук, так я подозреваю. Я же окаменела, увидев, наконец, кого, собственно, так отчаянно бросилась соблазнять. Мне, кажется, только что стало плохо. Голова закружилась что ли… И во рту так противно пересохло. А все потому, что родственничек стоял обнаженный по пояс и лишь теперь я смогла лично убедиться в том, что до ботаника ему… Как до Австралии. Интересно, он реально омоновец, или зарядку делает, чтобы в порножурналах сниматься? Такой громадины я в своей жизни, вот прямо так, вживую, в каком-то метре от своего носа еще не имела счастья видеть. Причем громадина была натуральной и, не смотря на то, что на этом теле были в наличии и те самые кубики, и две резко очерченных мышцы на его боках, и гиреподобные плечи…
Мда, именно так. Если грудь и попу девушки обычно сравнивают с дынями и персиками, в зависимости от размера, то его плечи можно сравнить разве что с большой, круглой гирей. Которой стены можно разбивать. Бетонные.
Братик практически подпирал своей головой низкий потолок и совсем не казался безобидным сапиенсом.
– Что? – прогрохотал Андрюшка, как-то уж совсем не скрываясь глядя туда, где заканчивалось мое полотенце.
– Н-ничего!
И тут грозная я сорвалась с места! Мне вдруг неожиданно стало страшно! Очень страшно!!! И куда я, дура, полезла?! Вся смелость мгновенно улетучилась, как только мой взгляд скользнул по его кубикам, безразмерным, к слову сказать, мимо пупка, по жестким волоскам под ним, туда, к линии его штанов, которая по неизвестной мне причине сползла ниже некуда.
Я вдруг совершенно четко представила себе, как данный тренажер для уличных боев навалится на меня, сорвет это жалкое полотенце… заставит раздвинуть ноги и…
И, судя по его тяжелому дыханию и слишком уж горячем взгляду, я где-то близка к своей дурацкой, ненормальной цели, которую могла себе поставить только самоубийца!!!
В долю секунды я оказалась в гостиной комнате и захлопнула за собой дверь. Слава богу, она здесь была! Словно ополоумевшая бросилась к своему чемодану и лихорадочно начала искать что-нибудь самое длинное, самое закрытое, желательно еще найти что-то типа паранджи. Я что-то обнаружила в чемодане, и чуть было не схватила сердечный приступ, когда поняла по тяжелым шагам за стеной, что Соколов направляется в мою комнату, а я все еще не одета.
Меня спас звонок. Обычный такой, отвратительно немодный звонок в дверь, который в это самое мгновение показался мне песнью райских птиц! На свое счастье я все же нашла у себя в чемодане джинсы, правда с дырками везде, где только можно, но все же штаны, и самую мешковатообразную кофту, но тоже с уточнением – пупок она не закрывала. Чертовы дизайнеры и дура я, что так опрометчиво не взяла с собой ничего приличного. А ведь у меня дома шкаф трещит от тряпок! Схватив, все, что успела, смешно, наверное, так это выглядело со стороны – прыгая то на одной ноге, то на другой, пыталась одновременно влезть в джинсы, а так же удержать полотенце. В кофту практически влетела и в этот же момент дверь шумно распахнулась:
