Справедливости ради, юный Малилла и не прятался вовсе. Он был пленён и заперт подручными Паториуса, который не ожидал такого поворота событий, и планировал позже решить судьбу августейшего пленника. Позже не получилось. Те, кому полагалось молча взирать на происходящее, неожиданно дали жёсткий отпор. Чернокнижники предали великую идею создания чародейского государства по типу Тондрона, предпочтя и дальше униженно лизать руку императоров. И теперь Паториус пожинал плоды своей беспечности.

Когда избитый, окровавленный маг был брошен к ногам этого заносчивого щенка, который вчера ещё скулил о пощаде, а нынче примерял под свой тощий зад древний трон императоров Саррассы, Паториус уже тогда прочёл в этих жестоких, злопамятных глазах свою судьбу. Мангиловые обручи, сковавшие запястья, грудь и шею мага, полностью лишали возможности ощутить возмущение, и маг-ренегат сейчас ничем не отличался от любого другого смертного, пускающего кровавые слюни и глядящего из-под опухших век.

А рядом стоял он - тот, кто поверг казавшегося всесильным первого министра и придворного мага. Великий маг Каладиус, живая легенда, воплощённое могущество человеческой расы. Он должен был быть с ним - с запоздалым сожалением думал Паториус. Он, величайший маг за всю историю, мог бы стать прекрасным правителем - Паториус согласился бы играть вторую роль при нём, оставаться первым министром. Если бы подумать о нём раньше, предложить первым! Зная прошлые амбиции Каладиуса, он вполне мог бы согласиться. Но теперь поздно сожалеть, поздно молить о пощаде.

То, что пощады не будет - Паториус понял с первой секунды, едва увидев горящие глаза на бледном, осунувшемся лице нового императора. Или, точнее, нового старого императора, поскольку юридически Малилла властвовал уже почти пять лет - с тех пор, как почил его недалёкий отец. И вот теперь этот безусый щенок щерил свои зубы, собираясь впиться в горло матерому волку. Каладиус, надо отдать ему должное, убеждал юного императора проявить милость и не опускаться до пыток и истязаний. И Малилла пообещал это спешно отбывающему магу. Может быть, это была единственная клятва в жизни Малиллы, которую он даже не пытался исполнить...

Каладиус встряхнул головой, отгоняя тяжкие воспоминания. Воспоминания о потерянном друге - магистре Ордена чернокнижников Палланте, который как раз и позвал старого товарища на помощь. Когда-то, сотни три лет тому назад именно Паллант, тогда ещё молодой и амбициозный чернокнижник, немало способствовал честолюбивым планам Каладиуса стать членом величайшего ордена, попрать многовековые каноны, утверждавшие, что лишь выходцы из Саррассы могут примерить на себя чёрный ониксовый перстень. Каладиус этого не забыл - в своё время Паллант стал магистром Ордена.

Ко времени восстания Паториуса Паллант был стареньким, благодушно доживающим свой век магистром. Как выяснилось - это было обманным ощущением, и Паториус глупо попался на эту обманку. За что и поплатился. Но и Палланту не суждено было пережить ту страшную ночь - он и ещё два десятка чернокнижников погибли, удерживая нейтрализующее заклятие над дворцом. Их просто перерезали, словно цыплят, но главное сделать они всё же успели - не дали выскочке-Паториусу использовать заранее заготовленные разрушительные чары...

Каладиус вновь встряхнулся, пытаясь сбросить груз тяжких мыслей. Он поднял голову - башня Кантакалла громоздилась над ним, закрывая собой половину неба. Окна, начинавшиеся на высоте пятидесяти футов, были освещены. Иного волшебник и не ожидал - в башне чернокнижников всегда кто-то не спит. И Каладиус был уверен, что застанет там тех, кто ему нужен.

***

- Не обманывают ли меня мои глаза? - воскликнул дородный седовласый мужчина, чьи длинные волосы были схвачены в хвост, а борода аккуратно разделена на две пряди. - Мессир Каладиус! Какая честь для нас! Так вот чем можно объяснить, как я понимаю, тот магический выброс, что ощутили мы сегодня днём!

- Признаюсь, дорогой мой Алтисан, это действительно моих рук дело, - раскрывая объятия, рассмеялся Каладиус. - Что, сильно тряхнуло?

- Да если бы башня Кантакалла рухнула мне прямо на голову, удар и то был бы менее ощутимым! - маг Алтисан крепко прижал к себе Каладиуса. - Вы по-прежнему чудовищно сильны, мессир! Мы - лишь жалкие котята, мяучащие рядом с рыкающим львом!

- Полноте, мессир, не наговаривайте на себя напраслину! Пристали ли такие речи магистру Ордена чернокнижников!

- О, вы знаете, мессир, что я стал магистром не по своей воле и в силу... определённых трагических обстоятельств, - Алтисан состроил приличествующую теме мину. - Не проходит и дня, чтобы я не сожалел о безвременном уходе магистра Палланта и не скорбел о выпавшей мне тяжкой доле.

- Магистр Паллант прожил полную, насыщенную жизнь и оставил Орден в надёжных руках, дорогой друг, - проговорил Каладиус, усаживаясь в кресло у столика, на котором стоял кувшин с вином и фрукты.

- Льщу себя этой надеждой, мессир, - смиренно опустил очи Алтисан. - С какой же целью вы пожаловали к нам, дорогой мой Каладиус, ведь я знаю, что из простой любезности вы не покинули бы свою цитадель в пустыне?

- Вы правы, друг мой, - Каладиус с видом знатока отхлебнул вина, покатал его на языке и проглотил, многозначительно покачав головой. - Я прибыл сюда по делу. По весьма важному и, надо признать, довольно опасному делу.

- Мне донесли, что некто сегодня силой магического воздействия превратил в прах величественную виллу в пригородах, - Алтисан также налил себе вина и присел на другое кресло. - Теперь я понимаю, что это были вы. Что же заставило вас совершить такой мощнейший выброс?

- В том доме были убийцы, подосланные, чтобы убить меня и моих друзей, а также похитить одну лирру, которая путешествует в моём обществе. Я не стану ничего скрывать от вас, дорогой друг, поскольку мне потребуется ваша помощь.

- И что это были за убийцы, и для чего им та лирра? - расслабленная поза Алтисана не обманула Каладиуса - магистр напряжённо вслушивался в слова старого мага.

- Они - ассассины Ордена Лианы, - поставив недопитый бокал, проговорил Каладиус.

- Разве он ещё существует? - поднял брови Алтисан. - Последние упоминания о нём встречаются несколько сотен лет назад.

- И тем не менее, он существует и поныне. И продолжает лелеять свои замыслы. И сейчас он близок к их осуществлению, как никогда. Ибо со мной - лирра-аномалия.

- Что вы сказали, мессир? - Алтисану не удалось сохранить невозмутимость, он буквально выскочил из кресла. - Аномалия? Вы не ошиблись?

- Вы считаете, что я могу ошибиться? - чуть сдвинул брови Каладиус. - Поверьте, я всё перепроверил. Это ровно тот случай, что был описан в трактате «Леалирро паратея[1]» более трёх тысяч лет назад! Девушка-лирра, воспитанница Наэлирро, подготовленная всеми необходимыми эликсирами и положительно отзывавшаяся на них на протяжении всего курса, вдруг не проходит перерождения. В ней возникает парадоксальный антагонизм между обретённым и сущим, который ваш покорный слуга купировал способом, также описанным в «Леалирро паратея». И теперь эта девушка таит в себе невероятную, сокрушительную мощь, которая, попав не в те руки, может принести немало бед.

- Так зачем же вы притащили её сюда? - от волнения Алтисан даже забыл вежество. - Не проще ли было... нивелировать данную проблему?

- Так нынче называют убийство? - жёстко бросил Каладиус. - Имейте в виду, мессир, - каждое слово мага падало, словно тяжёлый свинцовый шар. - Я не приемлю подобных способов решения проблемы, и не позволю кому бы то ни было причинить малейший вред этой девушке. Последние, кто попытался, золой развеялись по ветру.

- Бросьте, дорогой Каладиус, - фальшиво рассмеялся Алтисан, хотя на его покрытых седыми волосами щеках ходили желваки. - Ни к чему здесь ваши угрозы! Кто говорил об убийстве? Я оскорблён подобными инсинуациями. И вообще, прежде чем делать какие-то выводы, мне нужно ещё разбираться в данном вопросе. Прошу вас, попробуйте нашего вина, - магистр указал на бокал, стоящий рядом с Каладиусом. - Биррийское, урожай тысяча семьсот третьего года! Чудесный год, доложу я вам! Боги благословили его, дав столь необычайный виноград.