Шторм длился уже несколько часов, и сейчас все уже скучали по прошлому шторму. Друзья ощущали себя букашками, которых собрал в маленькую коробочку малолетний сорванец, а коробочку эту кинул себе в карман, после чего бросился играть с друзьями в салочки. Иногда казалось, что корабль просто встаёт на дыбы, и пассажиры, словно куклы, перекатывались от одного края каюты к другому.
Огромные волны, не менее двадцати футов высотой, обрушивались на палубу, перекатываясь через неё и оставляя пенные следы. Снасти визжали и вопили так, словно в них запутались все обитатели преисподен сразу. И всё это перекрывал время от времени мощный голос Шэда.
Иногда капитан испускал почти нечеловеческие, леденящие душу вопли. Может быть, в этот момент он боролся со штурвалом, удерживая его так, что, казалось, вот-вот лопнут мышцы и сухожилия. Может быть, его с головой обдавала очередная ледяная волна. Может быть, это мокрые, твёрдые и тяжёлые, словно металлические тросы, верёвки до боли врезались в его тело, когда очередной порыв ветра или волна пытались сорвать его с палубы. Иногда эти крики сопровождали гулкие удары волн о борта, когда шхуну, как скорлупку, ветер разворачивал почти на месте, подставляя очередной волне беззащитный борт. Тогда шхуна кренилась на борт так, что иной раз даже черпала воду.
Всякий раз, слыша эти крики, у друзей обрывались сердца. Они напряжённо вслушивались, глядя вверх, словно могли увидеть капитана через толстые доски. И всякий раз от сердца отлегало, когда через какое-то время, перекрывая рёв и грохот стихии, разносились крепкие матросские матюги, которыми Шэд костерил и небо, и море, и корабль, и самого себя. И вот уже корабль, словно чайка, взмывал на новой волне.
Лишь на пятый день этого ада ветер начал стихать, а качка - уменьшаться. К тому времени путешественники уже готовы были сойти с ума от болей во внутренностях, недосыпа и ужаса. Воздух в каюте пропах потом, рвотой и нечистотами, а люди в ней были больше похожи на призраков самих себя. Ни у кого, казалось, не оставалось сил даже приподняться с липкого вонючего пола.
Но спустя два-три часа стало ясно, что шторм действительно сходит на нет. После нескольких дней, когда палуба подбрасывала людей, словно жарящиеся блинчики, сейчас она казалось почти неестественно неподвижной, хотя десять дней назад, когда началось их путешествие, куда меньшее волнение казалось им чрезмерным. Через какое-то время стали слышны стоны, и это был хороший знак.
Действительно, ещё через некоторое время начались шевеления, и сперва Кол, затем Варан стали медленно пытаться подняться. Вслед за ними, давя стоны, зашевелилась и Мэйлинн. Закряхтел, переворачиваясь на бок, Каладиус. Лишь Бин продолжал неподвижно лежать, раскинув руки и ноги.
Кое-как встав на ноги, шатаясь, точно пьяный, Кол добрался до двери. Ворвавшийся в каюту воздух оглушал своей чистотой и свежестью. Снаружи было довольно светло, хотя небо всё ещё было низким и серым. Кривясь от боли в кишках, Кол выполз наружу, хватаясь руками за переборку.
- О, вижу, вы живы! - голос Шэда вновь был бодр и радостен, словно ничего и не случилось. - Как там у вас, всё в порядке?
- Если не считать, что в каюте не осталось ни одного незаблёванного и необоссанного уголочка, а меня сейчас стошнит собственными кишками, то - да, всё в полном порядке, - Кол с отвращением поскрёб отросшую щетину, слипшуюся от рвотных масс.
- Ну и славно! - воскликнул Шэд, словно не слыша едкого сарказма в голосе легионера. - Тогда принимайте поздравления - мы, кажется, прорвались!
- Так что - дьявольских штормов больше не будет? Я разочарован... - прохрипел Кол, кое-как взбираясь на мостик.
- Не разбивайте мне сердца, скажите, что это ещё не конец! - на палубе возник Варан, столь же помятый и небритый.
- Может быть и не конец, - не стал спорить Шэд. - Но хуже уже точно не будет... Госпожа!.. - округлив глаза, выдохнул он.
Мэйлинн выглядела просто ужасно. Полщеки закрывал большой кровоподтёк от удара о переборку, свалявшиеся в один грязный вонючий колтун волосы больше походили на спутанный от репьёв и навоза хвост крестьянской кобылы. Её шатало, а лицо было мертвенно бледно.
- Ничего, - прохрипела она. - Со мной всё будет в порядке. Одна хорошая стирка, горячая ванна - и я снова стану королевой красоты этого корабля!
- О, смею вас заверить, что даже сейчас никто из присутствующих не сможет у вас отнять этого титула! - рассмеялся Шэд. Ему определённо понравилось, что даже в такой ситуации лирра сохранила чувство юмора. - А как там мессир маг и тот юноша, которого вечно тошнит?
- Юноша вытошнил всё, что мог и его больше не будет тошнить до конца жизни, - оглядывая бескрайнее пространство шальными глазами, в проёме двери возник Бин.
- Я бы на твоём месте не зарекался, приятель, - каркнул сверху Кол.
- А вот и я, - Каладиус пытался сохранять достоинство, но в его положении сделать это было весьма затруднительно, так что вскоре он перестал и пытаться, скрючившись, словно старик, и ухватившись за ноющую поясницу.
- Отлично, все в сборе! - воскликнул Шэд. - Должен вас обрадовать - ваш слуга, Пашшан, также в полном здравии и уже стал звездой нашего корабля, умудряясь готовить королевские блюда из вяленого мяса и сухарей.
- Рад это слышать, - слегка улыбнулся маг. - Ну и каков наш счёт? Как мы преодолели этот шторм?
- Лучше не придумаешь! - ответил капитан. - Я влюблён в этот корабль и охотно женился бы на нем, если бы нашёлся в мире такой жрец, что совершил бы этот обряд! Шхуна играючи проглатывала такие волны, перед которыми дрогнул бы иной линкор. Мы не потеряли ничего из такелажа. Единственная неприятность - одного из матросов смыло за борт.
- Это весьма прискорбно, - проговорил Каладиус. - И я готов оплатить компенсацию его семье.
- Его семья - это мы, так что можете оплатить компенсацию нам! - ухмыльнулся Шэд.
- За этим дело не станет, - Каладиус также взобрался на мостик и привалился к поручню. - Ну а что скажете насчёт курса? Я что-то не вижу берега.
- Это правда. Мы порядком ушли с курса, и нам пришлось довольно далеко уйти от берега. Он должен быть где-то там, - Шэд махнул рукой прямо по курсу. - Если мои расчёты окажутся верными, к ночи мы доберёмся до него. Если не увидим его до темноты, то придётся бросить якорь до утра, чтобы случайно не разбиться или не сесть на мель. Берега в этом месте будут очень низкими, дно - пологое, так что не стоит рисковать.
- Что ж, это добрые новости! Я бы попросил вас прислать в нашу каюту нескольких матросов, чтобы привести там всё в порядок. О, боги, я отдал бы миллион золотых корон за возможность принять ванну!
- Что ж, я готов предоставить вам такую возможность и за гораздо меньшие деньги! - рассмеялся Шэд. - Завтра мы устроим банный день!
- Да вы просто волшебник, друг мой! - Каладиус расцвёл в улыбке. - До сих пор не могу нарадоваться, насколько нам повезло с вами!
Пассажиры постепенно оживали на свежем воздухе, который, кстати, не был уже так пронзительно холоден, как прежде. Всё-таки сказывалась близость пустыни Туум. Через некоторое время на палубе уже вовсю звучал смех, разговоры, перекличка. Прошла какая-то пара часов, и Каладиус объявил, что он смертельно голоден и требует, чтобы Пашшан как следует его накормил. И, что особенно отрадно, его хором поддержали остальные, включая даже Бина. Всё напряжение последних дней выливалось в эту слегка неестественную весёлость, слегка истерический смех и слегка преувеличенную бодрость.
И вот, когда уже начало темнеть, сверху, из вороньего гнезда раздался радостный голос:
- Земля по носу!
Глава 48. Банный день
Несмотря на то, что увидеть землю с палубы в надвигающихся сумерках и без подзорной трубы было невозможно, все тут же бросились к носу корабля. Шэд лишь легонько посмеивался, глядя на это со своего мостика.
- Сегодня встанем на якорь поближе к берегу, - сообщил он. - Надо отдохнуть и зализать раны.
