Она кивнула, не находя в себе сил поднять на него глаза. Его нога нервно подрагивала.

– Я знаю, что вы недавно приехали в Палермо из Чефалу… Моя жена говорит, что вы теперь работаете здесь, в отеле, в качестве прислуги.

Он сделал акцент на слове «прислуга», но София лишь молча кивнула в ответ. Лучано видел, как она сцепила пальцы рук, до сих пор свободно лежавшие на коленях. Он принес ей соболезнования в связи со смертью матери.

– Мне не удалось узнать имени вашего отца. Ваша мать не была замужем?

София вдруг успокоилась и ощутила невероятное облегчение. Последние сомнения растаяли как дым: он никогда не допустит, чтобы она вошла в его семью. Лучано наверняка проверил каждую деталь ее прошлой жизни и докопался до ее внебрачного ребенка, своего внука. Но отныне этот человек, который сидел здесь как присяжный в суде, не пугал ее, несмотря на все его могущество и сказочное богатство. Если во время их первой встречи он не проявил к ней уважения, то сегодня, казалось, в его задачу входило полностью уничтожить ее.

Лучано тронуло то, как она волновалась, как ее худые руки выдавали страх и смущение, которые она испытывала. Они, словно две испуганные птицы, то нерешительно взметались, желая взлететь, то покорно опускались. Когда София заговорила, он был потрясен тембром ее голоса, грудным и хрипловатым.

– Моя мать была порядочной женщиной. И я не потерплю, чтобы вы или кто-нибудь еще отзывались о ней дурно. Мой отец погиб на войне, и она любила его до конца своих дней. У нее не было брачного свидетельства, но это не повод, чтобы оскорблять ее память. Всего, что я имею в жизни, я добилась сама, и если вы считаете, что я не пара вашему сыну, то могли бы прямо сказать об этом, вместо того чтобы приходить сюда и оскорблять меня, а также посылать человека с обыском в мой гостиничный номер, где, как вы совершенно справедливо заметили, я работаю прислугой. У меня есть чувство собственного достоинства, дон Лучано. Теперь, когда вы знаете обо мне все, что вы намерены предпринять?

В глазах Софии Лучано прочитал ярость и немало подивился этому. Никто, кроме его жены, до сих пор не осмеливался говорить с ним таким тоном. Он встал, подошел к ней и поднял ее голову за подбородок. София была вынуждена взглянуть на него.

– Ты любишь Константино?

София поняла, что Лучано ничего не знает о ребенке. А она уже собиралась просить у него денег!

Лучано действительно не догадался послать кого-нибудь из своих людей в Чефалу. Но теперь ему стало ясно, почему его сын влюбился в эту девушку: в ее сердце пылал неугасимый огонь, она умела бороться. В каком-то смысле у нее было больше силы воли, чем у его сына.

Роберто Лучано дал согласие на этот брак, хотя и потребовал, чтобы церемония была проведена скромно, поскольку со дня похорон Майкла прошло всего шесть месяцев и семья еще не сняла траура. София выбрала свадебное платье, посоветовавшись с Грациеллой, и они вместе организовали банкет для немногочисленных гостей.

Во время поспешных приготовлений к торжеству София редко видела дона Лучано, который постоянно был в разъездах, а когда оказывался дома, то занимался неотложными делами и почти не выходил из своего кабинета. Иногда она замечала, что он как будто боится показать окружающим свою радость: на его губах появлялась было улыбка, но тут же исчезала, а на лице возникало равнодушное выражение. София видела, что сыновья живут в постоянном страхе перед ним: они веселились и прекрасно проводили время, когда его не было дома, однако стоило ему появиться, как они начинали ходить на цыпочках, боясь вымолвить лишнее слово.

Странно, но ей стало неприятно само имя Майкла. Она опасалась потерять все, когда счастье было так близко. Только после свадьбы, став женой Константино, она почувствует себя в полной безопасности. Тогда она станет неприкосновенна, она будет носить громкое имя Лучано.

На обручальном кольце изнутри были выгравированы их имена. На свадебную церемонию София надела перстень с бриллиантом – подарок жениха, который он не привез из Рима, как обещал, а взял у отца. Перстень стоил по меньшей мере двести пятьдесят тысяч долларов.

Обряд совершился в местной часовне в присутствии немногих гостей ввиду недавней тяжелой утраты, постигшей семью. Большинство из них были связаны с Лучано деловыми отношениями, хотя традиция требовала присутствия всех глав сицилийских семей.

В саду виллы «Ривера» раскинулся небольшой шатер, где накрыли столы для приема. Здесь же расположился оркестр, под музыку которого новобрачные танцевали в кругу гостей. Затем Константино взял серебряную цветочную вазу, и все стали по очереди класть в нее свадебные подарки: чеки и конверты с наличными. Дарить деньги было принято, чтобы молодожены имели начальный капитал на первые месяцы совместной жизни. Платье невесты также сплошь покрывали приколотые булавками купюры – символ материального благополучия.

Ваза уже была полна до краев. У Софии ныла рука от пожатий, а щеки пылали от бесчисленных поцелуев. Наконец гости зааплодировали, приглашая молодоженов танцевать.

Роберто Лучано целый день держался в стороне от остальных. Он старался казаться доброжелательным, но был напряжен. Сидя рядом с женой, он притопывал в такт музыке, однако мысли его были далеко. Альфредо и Фредерико не отходили от родителей и не рисковали пуститься в пляс.

Когда оркестр заиграл вальс, София собралась с духом и подошла к свекру, чтобы пригласить его танцевать. Вальсируя, Лучано смотрел поверх ее головы, избегая встречаться с ней взглядом.

– Спасибо за то, что дали разрешение на свадьбу, – сказала она.

– Я очень рад. Вы выглядите сегодня великолепно.

– Я хочу, чтобы ваш сын был счастлив со мной.

– Надеюсь, что это так, – сурово отозвался Лучано.

– Он всем сердцем любит вас. Не знаю, стоит ли говорить об этом?.. – Она смутилась.

– Нет.

– И все же я считаю своим долгом сказать вам кое-что, – продолжала она. – Он любит вас, а вы игнорируете его чувства. Я понимаю, что вы все еще скорбите о Майкле, мы все… – Она почувствовала, как он напрягся, и, подняв глаза, увидела, что губы его сурово поджаты.

– Вы не знали его, поэтому не можете скорбеть вместе с нами. И не думайте, что если мой сын влюблен в вас, то я приму вас так же легко, как он. Будьте уверены, что если это и произойдет, то не сразу. Такой у меня характер.

– У вас жесткий характер, дон Лучано. Ваши сыновья хотят быть уверены в том, что вы их любите, а вы даже не смотрите в их сторону. Они ревнуют вас к Майклу. Прошу вас, ради меня, ради Константино, прежде чем праздник закончится, сделайте что-нибудь, чтобы он поверил в то, что небезразличен вам, что вы любите его и заботитесь о нем.

Дон Лучано посмотрел прямо в ее беспокойные глаза и коснулся кончиками пальцев ямочки на щеке.

– Хорошо, красавица, я позабочусь о том, чтобы моему сыну воздали такие же почести, как и мне, – сказал Лучано и улыбнулся в ответ на ее заразительную улыбку.

Грациелла смахнула с глаз набежавшие слезы платком, который протянул ей Альфредо. Она увидела, как впервые за долгое время Роберто улыбнулся.

Лучано последним подошел к Константино и протянул ему конверт, шепнув на ухо, что номер в отеле заказан на самом верхнем этаже, чтобы их никто не потревожил. Грациелла в шутку ткнула мужа в бок, упрекнув его в том, что он держит в секрете такие важные вещи.

В конверте оказались два билета на Капри. Константино был ошеломлен. Роберто заказал для них тот же номер в том же самом отеле, где они с Грациеллой провели свой медовый месяц. София вдруг поняла, как много это значит для Роберто и для его сына и как мало она знает своего свекра. Когда Лучано посмотрел на нее, в его взгляде чувствовалась теплота, но София осознала, что вторглась в запретную область отношений отца с сыном, и дала себе слово никогда больше этого не делать.

София жила в страхе, что о существовании ее ребенка станет известно, целых пять месяцев после свадьбы. Затем она позвонила в приют и узнала, что Никодемо оттуда забрали. Его усыновили, и она даже не спросила адреса его новой семьи. Ее рука дрожала, когда она клала трубку на рычаг, зато теперь можно было не сомневаться: ее тайну никто никогда не раскроет. Чувство невероятного облегчения притупило муки совести. С этой минуты начиналась ее новая жизнь.