Их близость была нежной. Они словно изучали друг друга, стремясь познать до конца, а потом долго лежали обнявшись и давая клятвы в вечной любви. Он обещал писать ей из Америки и присылать подарки, а она – остаться ему верной и не подпускать к себе никого другого на пушечный выстрел.

На следующее утро в часовне было полно народу, селяне пришли проститься со старшим сыном дона и пожелать ему счастливого пути. Когда Майкл вышел из полумрака на залитые солнцем ступени, его осыпали цветами.

Роберто давно превратился в ревностного прихожанина, ему нравилось бывать на службах, ощущая себя в кругу семьи на виду у всех. Он много делал для общины, и его заводы процветали на благо людей, которые получали работу и кусок хлеба. Фермеры и заводские рабочие приходили к Лучано со своими проблемами, ища помощи и защиты, и никто из них не мог пожаловаться на равнодушие или пренебрежение с его стороны. Безработица и нищета в округе безвозвратно отошли в прошлое. На заводах дона, производящих консервы, было занято более четырехсот человек. На маслодельнях, бойнях и в сфере торговли фруктами и овощами – еще больше. Лучано выстроил новую школу и приют, у каждого жителя округи были основания благодарить дона за доброту и щедрость. У всех была работа, средства к существованию и возможность найти защиту у могущественного покровителя. Это объединяло людей, связывало их надежными узами. Тот факт, что дон Роберто Лучано у всех на глазах превратился в мультимиллионера, оправдывал его; никто не завидовал ему, все искренне желали ему процветания.

Роберто нанял несколько управляющих, предпочитая иметь дело с солидными семейными людьми, не склонными к самодурству и жестокости. Тем более что необходимость в жестких мерах почти отпала и люди ценили в Лучано умение вести дела по-человечески. Для своих людей в Америке он купил дома, так что им не приходилось больше тесниться в многоквартирном доме, прозванном «маленькой Италией». Лучано стал крупнейшим экспортером в Палермо и нуждался в хорошем отношении не только со стороны деловых партнеров, но и со стороны правительства. Ему удалось сделать так, что ни федералы, ни Интерпол не имели на него никаких дел.

Лучано менялся и сам по мере того, как росло его состояние. Он стал спокоен и рассудителен, одевался стильно, заказывая костюмы и сорочки в Лондоне. Ботинки для него шили в Риме, в маленькой мастерской, которую он со временем купил. Спустя два года он уже развернул новое предприятие и экспортировал обувь в США и Великобританию. Казалось, все, к чему он прикасался, превращалось в золото. В том тысяча девятьсот пятьдесят восьмом году Роберто без тени сомнения мог сказать о себе: он счастливый человек.

Пол Каролла избегал общения с ним, хотя их пути часто пересекались. Каролла быстро делал карьеру в Организации. Ходили слухи, что Каролла создал свой клан, уйдя из семьи Гамбино. Но поскольку эти дела творились по другую сторону Атлантики, Роберто не вмешивался в них, не видя смысла в нарушении договора о мирном сосуществовании.

Каролла, напротив, превратился в хищного зверя, в одинокую гиену, выслеживающую кусок мяса пожирнее и готовую в любой момент впиться в него зубами.

В канун нового, тысяча девятьсот пятьдесят девятого года Лучано получил послание из Нью-Йорка с требованием явиться на плановую квартальную встречу местных глав Организации.

Такое послание могло прийти только от Пола Кароллы. Резкий, приказной тон письма разозлил Роберто.

В день, когда была назначена встреча, Грациелла с огромным воодушевлением читала ему вслух письмо от Майкла. Сын писал, что в колледже ему нравится и что у него здесь много друзей. Роберто слушал с улыбкой, но как-то отстраненно и не выразил желания перечитать письмо еще раз перед отъездом из Палермо.

Он добрался до города без приключений и тем не менее не мог избавиться от неприятного предчувствия, которое не отпускало его всю дорогу.

Смуглый человечек ждал Лучано возле конторки в отеле, чтобы проводить на четвертый этаж. Лучано вошел в зал заседаний, раздраженно поджав губы. Такой прием был просто унизителен.

Здесь за большим столом уже сидели одиннадцать глав местных семей, место Лучано оставалось незанятым. Во главе стола в огромном кожаном кресле с витыми подлокотниками восседал Пол Каролла. Как всегда, он громко приветствовал Роберто и, грузно поднявшись, подошел, чтобы по-дружески обнять его.

Высвободившись из его объятий, Роберто внимательно оглядел Кароллу. Казалось, он погрузнел еще больше и облысел. Его ухоженные ногти тускло переливались перламутровым блеском, а чесучовый костюм, хотя и стоил целое состояние, был засыпан сигарным пеплом и не мог скрыть выпирающий живот. Каролла сильно изменился, но Лучано пока не понимал, к лучшему это или нет.

Сейчас его больше интересовало, почему Каролле приспичило собрать всех вместе.

Зажав сигару зубами, Каролла с трудом нагнулся и поднял с пола маленький кожаный чемоданчик. Он достал из него пачку документов и театральным жестом швырнул их на середину стола.

Присутствующие разобрали бумаги, которые содержали всего лишь колонки цифр – астрономических цифр. Каролла подался вперед, отер испарину с верхней губы и выпалил:

– Эти цифры, джентльмены, отражают мой годовой доход.

Кто-то заметил, что отпечатать колонки цифр может каждый и что им хотелось бы увидеть документы, их подтверждающие. Каролла рассмеялся и вытащил из чемоданчика кипу банковских счетов из Женевы, Бразилии, с Кубы и Нормандских островов.

Когда все ознакомились с ними, Каролла убрал документы в чемоданчик и отставил его в сторону.

– Друзья мои, я стал крупнейшим торговцем героином в мире. На меня работают не меньше пятисот ребят, которые отвечают за товар с момента закупки сырья до распространения среди уличных торговцев – их, кстати, около двух тысяч. Но главное, в моих руках основной сырьевой канал, что позволяет мне потеснить торговцев кокаином. В свое время я добьюсь монополии на наркоторговлю во всем мире. На свои деньги я могу купить протекцию властей, полицию, закон. Когда занимаешься таким крупным делом, к нему хотят примазаться все кому не лень. Люди нюхом чуют хорошие деньги. А их у меня больше, чем у всех вас, вместе взятых. Согласны?

Лучано промолчал, предоставив выступать другим.

– Хорошо, ты делаешь большие деньги, – сказал кто-то. – Но что тебе нужно от нас?

– Ничего не нужно! – рассмеялся Каролла, и его толстые щеки задрожали. – Я пришел не просить, а дать. Я предлагаю вам долю.

– Понятно. И что же ты хочешь за эту долю?

– Мне нужны порты, новые заводы по очистке сырья, расширенные возможности импорта. Палермо – идеальное место для проведения моих операций. Мне нужен доступ в порты, где ваши суда беспрепятственно курсируют, минуя таможню. Я занялся поиском удобных маршрутов в Англию, не говоря уже про Штаты, – позвольте напомнить, что это крупномасштабный проект. А у вас есть надежное прикрытие в виде контрактов на экспорт апельсинового сока и оливкового масла…

Лучано медленно затушил сигарету в пепельнице, прислушиваясь к тому, какие мнения будут высказывать собравшиеся. Неужели они попадут на крючок Кароллы, позарившись на миллионы долларов, которые он им обещает? Они готовы проглотить наживку, как лосось, поднимающийся вверх по течению. Они согласились слишком быстро, наперебой предлагая грузовые суда, торговые контракты. Лучано болезненно поморщился при мысли о том, что они готовы предложить даже своих дочерей, если это необходимо. Однако среди всех них Лучано был по-настоящему крупной рыбой и располагал сетью безукоризненно чистых перед законом экспортных компаний.

Бурно выразив свою готовность сотрудничать с Кароллой, все обратили взгляды на Лучано, который тихо и не спеша вымолвил:

– Во-первых, ты не имел права организовывать эту встречу без моего согласия. И я настаиваю на том, чтобы впредь мне оказывали знаки уважения, которых я заслуживаю.