Неделю спустя.

Можно ли по-прежнему чувствовать знакомую спираль беспокойства, скручивающую ваш живот после вызова в кабинет директора, даже спустя годы после того, как вы покинули школу, будучи студентом, и вернулись обратно в качестве учителя? Было ли это простым рефлексом? Инстинктивной мыслью: что я натворил на этот раз и как я могу это исправить?

И действительно, вызов в кабинет директора в такой школе, как МакКинли, определенно означал, что должно было произойти что-то значительное. Потому что в развалины этого учреждения вас не вызывали для того, чтобы поговорить о ваших чувствах или рассказать о том, что вы получите больший бюджет…или вообще хоть какой-то бюджет.

Собственные мысли следовали за ним, словно черная туча над головой, и он, остановившись перед кабинетом, один раз постучал. Звук был резким, уверенным и решительным, не выставляя напоказ ни одного из его внутренних потрясений. Мужчина был сильным и уверенным, и он излучал этот образ всему остальному миру.

Получив приглашение, он открыл дверь и вошел в удушающее пространство, столкнувшись лицом к лицу с директором Фиггинсом. Его круглое лицо было растянуто в неискренней, почти маниакальной улыбке, из-за которой мужчине хотелось закатить глаза. Но на облезлом диване, расположенном рядом с его письменным столом, у которого были отбиты края, сидела пожилая супружеская пара, чья одежда, безусловно, не принадлежала такому месту, как МакКинли.

- Ах, мистер Леваев. Спасибо, что столь скоро к нам присоединились, - произнес мистер Фиггинс нервирующим, сладким голосом, и молодой учитель чуть не вскинул бровь, будучи в шоке от того, насколько оживленным казался этот обычно унылый и мрачный пожилой человек.

- Это не проблема, сэр, - спокойно ответил он, решив держать свое изумление при себе.

- Замечательно! – хлопнул в ладоши директор, а потом, жестикулируя, продолжил: - Итак, это мистер и миссис Робсон. Они хотели бы кое-что обсудить с вами, если вы не возражаете?

Заинтригованный, он кивнул в молчаливом согласии. Здесь немногое могло нарушить монотонность его обычного графика, и хотя он отдавал предпочтение этому распорядку, неукоснительному соблюдению режима его жизни и работы, он, как известно, время от времени от него отклонялся.

- Я обеспечу вам некоторую конфиденциальность, - сказал Фиггинс и выскользнул из кабинета, оставив учителя испытывать смущение и небольшой дискомфорт. Что такого им необходимо было ему сообщить, для чего требовалась конфиденциальность?

Несмотря на это, он сумел оставаться спокойным и невозмутимым, гордясь своей силой как Дома.

- Пожалуйста, присаживайтесь, - сказала женщина, и его удивило, насколько ласково она произнесла эту фразу, когда было совершенно очевидно, что она являлась сильным Домом.

- Благодарю Вас, миссис Робсон, - вежливо ответил он и сел рядом с ними, держа спину прямо и сложив руки на коленях.

- Пожалуйста, зовите меня Эстер. А имя моего мужа – Дэйл, - представила она, и мужчина рядом с ней улыбнулся дружелюбной, но не слишком радостной улыбкой.

Это заставило мужчину снова задаться вопросом о том, что они здесь делали.

- Я – Данай. Данай Леваев, - сказал он, протягивая руку и коротко пожимая обе их ладони, прежде чем опуститься на стул.

- Это необычное имя, - прокомментировала Эстер, и он пожал плечами, за всю жизнь уже практически привыкнув к вопросам о происхождении. Однако в данном конкретном случае это казалось самой причудливой темой для обсуждения.

- Мой отец был родом из России, - коротко объяснил он, не чувствуя необходимости углубляться дальше, но пара, похоже, не нуждалась в чем-то большем. С другой стороны, он умирал от желания узнать, кто они такие и почему он сидел здесь с ними.

- Ах, хорошо. Это все объясняет. Как долго вы преподаете? – спросила она, и он вздохнул, чтобы ответить, но его темперамент слегка воспламенился, и мужчина решил, что не будет отвечать на ее вопросы, пока не узнает, кто она такая. Это попытка небольшой беседы могла быть приятной для других людей, но он всегда был тем, кто стремился перейти прямо к сути дела.

- При всем моем уважении, миссис Робсон, Эстер, я бы хотел знать, для чего я здесь нахожусь, прежде чем и дальше буду отвечать на расспросы о моей жизни, - сказал он вежливо, но решительно, а его твердый и командным голос сделал воздух вокруг них более плотным.

Эстер рассматривала его в течение минуты, прежде чем растянуть губы в огромной улыбке, когда она повернулась к мужу.

- Я думаю, у него замечательно получится, - сказала она, и мужчина резко кашлянул, заставляя их обоих повернуться к себе лицом.

- Вы не возражаете посвятить меня в это? – спросил он, и женщина кивнула.

- Мы совсем не против, дорогой, - сказала она, словно делала ему одолжение, но на самом деле это дело грозилось обернуться для него забавой. – Вот в чем дело. У нас есть внук. Молодой саб, у которого не было прекрасной жизни рядом с матерью. Наша дорогая дочь, как бы сильно мы ни старались, просто хотела выбрать жизненный путь, наполненный плохими людьми и привычками, которые были и того хуже. Брэд, наш внук, взял очень многое от нее, и мы очень его любим, но он довел нас до предела, - объяснила она, и Данай заметил, что чем больше спокойствия она демонстрировала, тем более Дэйл становился подавленным и грустным.

Он пытался проявлять сочувствие, но просто не понимал, чего от него хотят. Эстер продолжила говорить:

- Примерно год назад или около того он проявил симпатию к определенному Дому из своей школы. Мальчик, к сожалению, был натурален до мозга костей, и Брэд, ладно…он не очень хорошо это воспринял. С этого момента все стало только хуже. Грубость, непослушание, он даже дошел до того, что оскорбил другого саба и пытался разрушить его связь. Возможно, вы слышали о них в новостях? Блейн Андерсон и Курт Хаммел? Мы полагаем, он ходил в эту же школу.

Данай кивнул. На самом деле Курт никогда не был в его классе, но он помнил, что видел этого саба в окрестностях школы. Он дружил с Сэмом Эвансом, который был у него в классе, и с Мерседес Джонс. Новость о заявлении на него прав заставила МакКинли полыхать в течение нескольких недель после этого события, и до сих пор школа все еще гудела. Услышать, что кто-то пытался испортить эту связь, причем ни много ни мало, а саб, было довольно шокирующе, если не сказать больше.

Эстер, казалось, читала его мысли, потому что она послала ему гримасу в подтверждение.

- Тогда мы поняли, что нам нужно предпринять что-то решительное, чтобы переубедить его. Он никогда не станет приятным, милым, кротким сабом, но мы хотим попытаться превратить его в достойного человека, - закончила она, звуча так, что всему окружающему миру было ясно, что она измучена.

Данаю стало жаль эту пару. Они явно очень любили своего внука и винили себя в том, как он себя вел. Ему хотелось быть способным сказать что-нибудь, чтобы улучшить ситуацию, но он все еще не понимал, зачем они ему это рассказывают.

- Мне очень жаль это слышать, но…что я могу для вас сделать? – спросил он, когда тишина растянулась дольше, чем ему было комфортно.

- Мы зачислили Брэда сюда. Как я уже сказала, Курт вышел отсюда, и почему-то Брэд убедил себя, что он лучше этого мальчика только потому, что у него богатая семья. Мы его так не воспитывали, - твердо заявила она. – Итак, мы хотим, чтобы он пошел в эту школу и посмотрел, каково это - существовать без привилегий, с которыми он родился.