Обвинение причиняло боль. Почти что физическую, заставлявшую его сердце биться о грудную клетку, что затрудняло дыхание.

Нет. Нет. У него были причины, ему просто нужно было их озвучить. Блейну просто надо было выслушать.

- Я…я хотел сделать это сам… не беспокоить тебя… - попытался объяснить саб, но голос Блейна повысился, а ярость в его глазах заставила Курта отступить на несколько шагов, чувствуя себя сейчас очень маленьким и юным.

Иногда с Блейном легко было об этом забыть, потому что большую часть времени он вел себя столь беззаботно и по-детски, но между ними существовала разница в четыре года, и это никогда не было столь очевидно, как в этом самый момент.

Он не боялся Блейна. Не в том смысле, что страшился испытать боль. Но взгляд его глаз был страшен сам по себе, а сила, выплескиваемая им тяжелыми волнами, заставляла саба захотеть стать на колени, обнажить свою шею и умолять о прощении.

Эта реакция разожгла его собственное гневное пламя от того, что физиология заставляла его преклоняться, чтобы успокоить Блейна на биологическом уровне, независимо от ситуации. Он знал, что Дом никогда намеренно не использовал эту силу против него, но прямо сейчас гнев ощущался как единственный щит, когда саб чувствовал себя таким открытым, выставляя себя на показ.

Блейн молча наблюдал за внутренней борьбой Курта, пытаясь найти нить спокойствия. Ему казалось, что он горит.

- О чем еще ты мне не рассказывал, Курт? О чем еще ты солгал? – процедил Блейн после того, как сделал глубокий вдох.

- Я не лгал! – закричал Курт ему в ответ, дрожащим и слабым голосом, руками обнимая свое туловище в защитном жесте.

Он не лгал. Он этого не делал.

- Удерживать это в секрете, когда ты говорил мне, что расскажешь, если ситуация выйдет из-под контроля - это лгать мне. Говорить, что с тобой все в порядке каждый раз, когда я спрашивал, хотя тебе было известно, что это не так – это лгать! – громко сказал Блейн, находящийся на грани того, чтобы сорваться и заорать.

Он не мог припомнить, чтобы когда-нибудь так терял контроль.

Курт открыл рот, но из него не выходило ни слова, поскольку тяжесть, исходящая от Блейна, просачивалась ему под кожу.

- Что еще он сделал? – потребовал Блейн, подходя ближе.

Он едва мог дышать. Черные пятна начали застилать ему обзор.

- Он издевался над тобой какое-то время. Отправлял эти заметки. Преследовал тебя…он ударил тебя?

За каждым вопросом следовал шаг к нему, сокращающий пространство, которое саб установил между ними.

- Что?! Нет, - задохнулся саб.

- Курт, - прорычал его Дом.

Он с трудом сглотнул, снова почувствовав на своей руке призрачные пальцы и жесткое столкновение с книжной полкой позади себя.

- Он толкнул меня. Вот и все. Я не пострадал, - поспешно сказал он.

Блейн выругался.

- Иисус, Курт! Что случилось с твоим доверием ко мне, а? Что произошло с обещанием, что ты придешь ко мне, если все выйдет из-под контроля?

Вина нарастала, кирпичик за кирпичиком складываясь в замок, выстроенный на фундаменте его проступков, который заставлял его оправдания выглядеть в сравнении с ним словно жалкие развалины.

Он отрицательно замотал головой. Нет. Нет. Нет.

- У меня все было под контро…

- Это! – вытащил он смятые заметки и журналы и с отвращением швырнул их между ними на пол, а вслед за ними последовала и вся папка. - Это не определение понятия «под контролем». Ни на какой планете, Курт. Блядь!

Он ударил ногой по беспорядку на полу, и Курт почувствовал горячие жала слез, наворачивающихся на глаза.

Саб с болезненным чувством в своих внутренностях осознал, что это сотворил он. Он довел такого счастливого, доброго, щедрого Дома до этой разгневанной оболочки человека.

- Блейн, дорогой, все в порядке? – заглянула в дверь Дана, врываясь в напряженную атмосферу, но Дом поднял руку, чтобы ее остановить.

- Не сейчас, мам. Вы с папой можете идти. Я возьму Курта в свою машину, - вымученно ответил он, и Дана поняла, что ей не нужно соваться в это дело, поэтому она подарила Курту ободряющий кивок, оказывая поддержку, и выскользнула за дверь.

- Надевай свое пальто, мы едем домой, - скомандовал Блейн, когда Дана очутилась вне пределов слышимости, и Курт подскочил от приказа, натянул пальто, шмыгая носом, чтобы сдержать слезы, и поплелся вслед за Блейном в тишине, которая, казалось, навалилась на его плечи весом в тонну, когда они очутились внутри, пристегнули ремни и отъехали от стоянки.

Поездка в машине прошла в полной и подавляющей тишине, очень сильно напоминая Курту о том, как он чувствовал себя в первый раз очутившись в автомобиле с Блейном. Опустошенный, напуганный, безутешный. Конечно же, теперь это происходило совершенно по другим причинам, но все же спектр эмоций, раздирающих его изнутри, был такой же мрачный и обрывочный.

Сбоку от него кипел от злости Блейн, и феромоны, скатывающиеся с его кожи, угрожали задушить саба своей мощью в этом ограниченном пространстве.

Он с распростертыми объятиями встретил свежий воздух, когда они, наконец, вернулись домой, но Курт знал, что его облегчение будет непродолжительным, когда Блейн захлопнул за ними двери, провел его вверх по лестнице, прошел мимо их спальни и вошел в кабинет.

- Садись, - приказал он, и Курт согнулся в кожаном кресле, как подкошенный.

Это было мучительно, он чувствовал, что единственное касание разбило бы его вдребезги от того, как напряженно он сидел.

- Я говорил тебе, что если ты снова солжешь мне, Курт, то наказание будет хуже, - сказал Блейн тем же ненавистным, спокойным голосом. Без интонаций. Просто команда.

Он швырнул на стол блокнот и ручку, и Курт вздрогнул, проигнорировав тяжелый стук сердца в своем горле.

- Сто строк. Без остановки. Без разговоров. Я не буду лгать своему Дому и снова причинять себе боль. Начинай сейчас же, - сказал он, подталкивая к нему ручку и разворачиваясь ко второму креслу в комнате, чтобы расположиться в нем и подождать.

- Блейн… - начал Курт, но он знал, что это бесполезно.

- Сто десять строк, - прервал его Блейн.

- Но… - снова повторил он по причинам, которые и сам не знал.

Он просто хотел, чтобы это холодное, суровое существо исчезло и снова заменилось на его любимого Дома; теплого, уютного и защищающего.

- Сто двадцать, Курт, не делай это сложнее для себя, - в ответ отрезал Блейн, и Курт в течение мгновения смотрел на него.

У саба вновь выступили слезы, когда он захотел, чтобы эти глаза засияли и их окружили морщинки, выступающие от смеха, но сейчас его Блейн ушел, и саб знал, что он в этом виноват.