Только когда звук вертолёта затих вдалеке, Андре выбрался из ямы. Сел на краю, спустив в неё ноги, плечи его поникли. «Что я делаю? Что мне вообще делать?» Город молчал, возникла такая тишина, какая бывает после оглушительной грозы. На небосводе проступали первые звёзды. Андре вздохнул. Надо идти домой, теперь опасаться некого и нечего.

Земля на дне могилы зашевелилась. Комья разлетелись в стороны, из-под них выбрался скелет, обтянутый тёмной пергаментной кожей. Пустые глазницы черепа смотрели прямо на Андре.

Только ужас, стиснувший когтями сердце, не дал Андре заорать. Наверное, лучше бы он закричал. Парень не видел, как по его вискам словно бледная плесень, поползла седина. Скелет, царапая костяшками края ямы, выбрался наружу и встал рядом. Поникший и безобидный как вешалка. Андре сглотнул. Сердце забилось вновь. Парень почувствовал сильную головную боль. В глазах двоилось, точно он смотрел четырьмя глазами с двух голов. Будто видел себя со стороны. Едва только мелькнула мысль, что он этого не хочет, скелет развернулся в другую сторону. Андре прикрыл глаза, обхватив виски руками. Первыми нахлынули запахи: сухая трава и чахлые кусты окраины, неприятный запах асфальта, подплавленного дневной жарой, птичий помёт на ближайшем кресте, резкие запахи палёного мяса и волос. А потом появилась и картинка. Мир переливался радугой, от тёмно-синего до ярко-красного. Он видел скопление ярко-оранжевых точек на южной окраине Смоллтауна и редкие такие же огоньки в остальных частях города. «Люди, это, наверное, выжившие люди. Как же их мало осталось…» Дома виделись тёмно-синими, дороги – голубоватыми. Тускло светились фонари с лампами накаливания, полыхал живым пламенем полицейский участок. «Господи Иисусе!»

Андре кинулся к нему бегом. Скелет, подобно поджарой гончей собаке, трусил рядом.

Близко он подойти не смог. Центральное полицейское управление Смоллтауна источало сильный жар. Кирпичи трескались, стреляли крошкой. С громким выдохом обвалилась внутрь крыша. Искры светлячками взлетели к звёздам, пламя лизнуло небо. Андре закрыл глаза предплечьем.

На площади тел не было, только пятна чёрной крови на асфальте. Стала понятна причина части запахов. «Всех затолкали туда, и подожгли… Твари…» Он развернулся и побрёл домой. Забыв о данном себе обещании, размазывая слёзы по щекам.

Дверь в дом так и осталась широко распахнута. Глупо ожидать, что выбравшиеся зомби прикрыли бы её за собой. В комнаты намело песка и пыли, но вроде все вещи на месте. Мародёры сюда не добрались. Андре тяжело вздохнул. Он ходил по комнатам, из угла в угол, бездумно меряя шагами скрипящий пол. «Что мне делать теперь? Что же делать? Я нигде не работаю, не считая временных халтур, нигде не учусь, и никакого образования нет. Родителей больше нет, где взять денег? Еды пока хватит, на неделю, может, две. А потом?» Скелет послушно трусил вслед за ним. Парню надоела эта жуткая тень, и он убрал его в шкаф. Скелет выбраться не пытался, только иногда скрипел зубами, напоминая о себе.

«Наверное, в городе сейчас много рабочих мест освободилось, работу найти не проблема. Но что я умею? Только в машинах копаться… А кто сейчас будет на машинах ездить, если от жителей одна треть осталась… О, господи Иисусе… Башка разрывается. И это, если не думать о том, что же со мной такое… Повелитель, нет, Хозяин зомби! Дьявольщина! Я могу ими повелевать, командовать, они меня не трогают. И что?! Куда меня возьмут с таким резюме?! Разве что на эти новые заводы на восточном побережье… Может, там есть такие же как я? И там же эта погань, «Косильщики». Я даже похоронить маму с папой не могу. И Анжел…»

Андре упал на диван. «ТиВи нет, новости не посмотреть… Может, у соседей взять? Им уже ни к чему.» Округа вообще опустела. Тем не менее, Андре всё же решил дождаться ночи. Что бы уж наверняка никто не заметил его кражи.

Сидя ночью в голубом свечении ворованного телевизора, он переключал каналы в надежде наткнуться на новости о Смоллтауне. Глухо. Ничего не было, будто ничего не произошло. Этого Андре уж никак не ожидал. Пол города сожрали живые мертвецы, прилетал вертолёт, они взывали на всех частотах о помощи, и ничего?! Как такое могли замолчать? «Нет, не может быть, просто ещё репортаж не подготовили, подожду…»

Заснул он там же, в гостиной на диване. Спал плохо, всё время снилась дверца шкафа перед глазами.

Первое, что сделал, проснувшись, включил телек. Снова ничего. Делать нечего, надо отправляться на поиски работы.

Обезлюдевший город встретил его непривычный тишиной. Ни тебе машин, ни лая собак, ни детских криков. Только ветер, ветер и пыль, пыль и песок. И следы. Следы произошедшего. Разбитые двери, тёмные пятна, обрывки одежды. И запах. Вроде бы и не чувствуешь его, не можешь охарактеризовать, а горло першит, его сжимают спазмы, хочется отхаркнуть, но даже это не помогает. Потому что этого запаха нет, и от него не избавиться привычными методами. И в то же время он есть. Сознание чувствует его везде, в каждой вещи, в каждом явлении. Так пахнет смерть, паскудная, отвратная смерть. Не благородное угасание в кругу семьи на шёлковых простынях, а гниение заживо, раздирание до кишок, когда от боли лопаются глазные яблоки, а колени обмочены. Смерть, за которой не следует избавления.

Андре прочистил горло. Гримасу отвращения едва удалось согнать с лица. Картины, домысленные им по оставшимся приметам, были так ярки, что наталкивали на мысль о существовании в действительности. Он поторопился пройти эту вымершую зону.

На юге Смоллтауна жизнь шла своим чередом. Магазины открывались, распаковывались газетные ларьки, мальчишки-почтальоны колесили на великах, разбрасывая газеты, дымил трубами маленький заводик по производству картона.

Андре зашёл в ближайший офис компании «Мартин Инкорпорейтид». Чем они занимались, он не представлял. Его встретила улыбчатая девушка.

– Доброе утро, молодой человек. Что вы хотели?

– Доброе. Хотел устроиться к вам на работу. Есть вакансии?

– На данный момент нет, но вы можете заполнить анкету или оставить ваше резюме, мы рассмотрим ваши данные, и если вы подойдёте, то мы с вами свяжемся, – она выдала это заученной скороговоркой, на одном дыхании.

– Я заполню анкету, – решил Андре. «Хуже-то от этого всё равно не будет.»

Он присел на стул с железной спинкой и кожаным сиденьем, что стоял у низкого журнального столика. Ему пришлось сильно согнуться, чтобы писать на нём. Анкету Андре заполнял впервые. Это было даже любопытно, а вопросы вселяли определённую надежду. И в тоже время страх. «Сколько бы вы хотели получать?» – звучал один. «Сколько написать? Напишу много – не возьмут, напишу мало – возьмут, так столько и будут платить. Или наоборот, решат, что если я прошу мало, то я себя не ценю, не стремлюсь к карьерному росту, не честолюбив, и не возьмут. И что для них много, а что мало? Может, предел моих мечтаний – их средняя зарплата. Или вот, зачем они спрашивают, всегда ли я добиваюсь поставленных целей? Неужели кто-то напишет, что «нет, редко когда, и вообще я неудачник». Мне бы так и стоило писать.» И Андре написал – «всегда». «Вредные привычки? Ещё бы спросили, а есть у вас пристрастие к мозгам? Ваши родители и девушка – зомби? Так, привычки – отсутствуют…» Он ещё раз пробежался глазами по заполненной анкете. Так-то всё неплохо, не считая того, что на главные вопросы об образовании и занимаемых ранее должностях он поставил прочерки. Тут врать было опасно, могли и проверить. Вздохнув, он отдал листок улыбчатой девушке. Она мельком на него взглянула и отложила в сторону.

– Мы с вами свяжемся, – уверенно сказала она и вернулась к компьютеру.

«Не свяжутся,» – понял Андре.

Зашёл в ещё один офис, потом другой, третий. Не обращая внимания на названия и сферы деятельности. Везде его встречали похожие друг на друга улыбчатые девушки и иногда улыбчатые парни, удивительно похожие на улыбчатых девушек. Он заполнял анкеты, так ловко составленные, что можно уверовать, будто именно тебя возьмут на эту работу. Он составлял резюме, мало чем отличавшееся от анкет, разве что там лжи пришлось добавить побольше. И один раз даже попал на собеседование с потеющим скучающим начальником. Наверное, это был начальник, ведь он мучался под синим недешёвым пиджаком с затёртыми до блеска локтями, задыхался от узкого галстука и больше ругался на не вовремя сдохший кондиционер, чем слушал Андре.