– Могу себе представить! – охотно согласился Даниэль. – И с удовольствием бы посмотрел и, может, что-нибудь купил.

– У тебя есть младенец? – спросила девушка и округлила глаза.

– Кузина Мадлен вот-вот должна родить, – сообщил он. – Но она суеверна и ничего заранее не покупает для будущего ребеночка, ждет, когда он появится на свет.

– И это правильно! – одобрила Катрина. – Зачем искушать дьявола? Дева Мария, святая заступница, спаси и защити! – еле слышно пробормотала она и перекрестилась.

Даниэль с удовольствием смотрел на ее хорошенькое лицо, ставшее на миг серьезным. Но вот девушка вновь заулыбалась, глядя на собеседника. И он окончательно поддался ее непосредственности и юному обаянию.

– И где магазинчик? – спросил Даниэль, решив непременно продолжить знакомство.

– Тут неподалеку, – сообщила Катрина. – Через мост Академия и пешком минут двадцать… в районе Сан-Марко.

Она вынула из сумочки смартфон, открыла карту и показала найденное и отмеченное галочкой место.

– Вот это да! – чему-то обрадовался Даниэль. – Это же в двух кварталах от Harry’s Bar! Знаешь это заведение?

– А кто ж его не знает из местных! – задорно ответила она. – Известное у нас кафе, там и Хемингуэй бывал, и еще какие-то знаменитости. Туристы валом валят. Но дорого! Мы как-то с Марчелло…

– Приглашаю тебя в этот ресторан! – оборвал ее Даниэль, решив ничего не выслушивать больше о сопернике. – На самом деле я и приехал в Венецию только ради того, чтобы посетить его и написать обзорную статью о кухне. И конечно, сделаю акцент на фирменном карпаччо. Кстати, а что ты делала в Галерее?

– Я люблю живопись, она меня успокаивает и умиротворяет, – быстро заговорила девушка, – а вот Марчелло помешан на походах в кино. Он обожает триллеры, боевики и все такое. Жаждет сняться в каком-нибудь голливудском фильме, ну просто спит и видит себя в роли следующего Джеймса Бонда. А я хотела… ну… расширить его кругозор, мы пошли вместе… я ему пыталась рассказать о шедеврах наших венецианских мастеров. Но он лишь зевал да скучал, а потом и вообще ушел, пока я любовалась полотнами Беллини. Ну ты помнишь… там-то мы и встретились. А потом на улице… он так орал и ругался, пенял мне за то, что я навязываю свои увлечения, а он «в гробу видел всю эту занудную классику». Именно так он и выразился. И когда я спросила, не видит ли он и меня в гробу вместе с картинами, мой Марчелло злобно расхохотался, прыгнул в машину и захлопнул дверцу.

– Идиот! – бросил Даниэль и взял девушку за руку. – Счет, пожалуйста! – сказал он проходящему мимо официанту.

– Нет, он просто… зациклен на себе и своей карьере, – продолжила Катрина, но руку не отняла.

– Самовлюбленный эгоист, – констатировал Даниэль. – И давно ты с ним?

– Три с половиной месяца, – тихо произнесла девушка и встала.

– Ну хоть не девять с половиной недель, – неловко пошутил Даниэль.

Катрина глянула на него с непониманием, пожала плечами, кинула: «Момент!» и скрылась в дамской комнате, Даниэль расплатился и вышел на улицу.

Солнце вновь заливало окрестности, лужи сверкали, пахло влагой, молодой листвой, цветами и свежей выпечкой. Различив яркие нотки классического сочетания печеных яблок и корицы, Даниэль начал невольно улыбаться. Видимо, в кафе готовили булочки, и он ощутил прилив аппетита. Недоеденный генуэзский торт его не насытил, к тому же давно наступило время обеда.

Из-за угла вывернула велосипедистка, и он залюбовался сверканием быстро вращающихся спиц, хрустальными брызгами из-под колес, развевающимся от движения распахнутым прозрачным дождевиком, похожим на слюдяные крылья, бьющимися за плечами «наездницы» каштановыми длинными прядями, стройными ногами, быстро крутящими педали и едва прикрытыми широкими короткими шортами. Девушка проехала мимо него и широко улыбнулась, и Даниэль улыбнулся в ответ, невольно помахав рукой.

– Знакомая? – услышал он позади себя и обернулся.

Катрина стояла у двери кафе и смотрела на него недовольно.

– Впервые вижу, – ответил он.

– Все вы одинаковы, – сделала она неожиданный вывод и нахмурилась.

– Ты чего, малышка? – мягко спросил он и взял ее под руку.

– Какая я тебе малышка! – продолжила она злиться. – Тоже… впервые тебя вижу!

Даниэль с трудом скрыл радость, он был уверен, что нравится новой знакомой, раз она уже заявляет на него права собственности и не хочет, чтобы он уделял внимание другим девушкам. Это льстило его мужскому самолюбию и поднимало самооценку.

– Но у нас же взаимная симпатия с первого взгляда, – с чувством произнес он, повернулся к ней и глубоко заглянул в глаза.

Катрина моргнула, но взгляда не отвела. И он засмотрелся в медово-коричневое мерцание радужки, ощущая прилив желания и борясь с ним. Девушка стояла неподвижно, их руки соединились, пальцы сплелись. Ее длинные ресницы без следов туши блестели на солнце и трепетали, и Даниэль в порыве восхищения назвал их про себя черным шелком. Он невольно потянулся губами к приоткрытым губам девушки, не в силах сопротивляться накатившему возбуждению.

– Эй, голубки, чего на проходе-то застыли? А ну разлетелись! – услышали они раздраженное замечание и расступились, пропустив в кафе полного запыхавшегося мужчину.

За ним захлопнулась дверь, молодые люди переглянулись и рассмеялись.

– Ну очень ему есть хочется! – заметил Даниэль.

– Еще бы! – со смехом ответила она. – Такие объемы питать нужно.

– Уходим! А то толстяк вернется и нас съест, – весело сказал он и потащил девушку за руку по улице.

Но Катрина остановилась и заметила, что им совсем в другую сторону и нужно перейти через Гранд-канал по мосту, который находится справа от кафе.

– Веди меня, мой очаровательный гид! – предложил Даниэль и вдруг быстро поцеловал ее в щеку.

Катрина вздрогнула и побледнела, но глянув на его смущенное лицо, заулыбалась.

Они пришли в магазинчик минут через сорок. Он располагался внизу старинного трехэтажного здания, большие окна витрин заполняли товары, в основном искусно расшитые вещички для младенцев, надетые на детские манекены. Непременные аисты зависали над ними и дополняли картину. Возле дверей на тротуаре стояла ростовая кукла в виде молодой мамы с ребенком на руках. А на пороге лавки, загородив проход мощной фигурой, возвышалась пышущая здоровьем матрона «в возрасте элегантности». Обычно именно так классифицировал Даниэль всех женщин после пятидесяти. Синьора Джемма, заметив в окно дочь под руку с незнакомым молодым человеком, вышла на улицу, чтобы встретить их. Она окинула нежданного гостя цепким взглядом, одобрительно поцокала языком, охотно позволила расцеловать себя в обе щеки, широко заулыбалась, сделала для себя выводы из ситуации и жарко поприветствовала «жениха».

– О, мне тоже очень приятно! Вы обе такие ослепительные красавицы! Сейчас я понимаю, в кого удалась дочурка, – сыпал комплиментами Даниэль, пропустив мимо ушей определение его статуса.

– Милый прекрасный синьор, вы так любезны. И я так рада, что у моей дочки такой славный жених! Это так вовремя и так многообещающе! – тараторила Джемма, все более очаровываясь собственными домыслами.

– Мама, ты ошибаешься! – попробовала встрять Катрина. – Мы едва знакомы…

– А этого бездельника, то бишь актеришку, Марчелло ты отправила наконец-то куда подальше? Туда ему и дорога! – не слушая дочь, продолжила синьора. – О, дорогой Даниэлино, вы должны отведать пирог с красной смородиной, который готовит из поколения в поколение вся наша семья. Как раз сегодня утром его и испекли мы… вместе.

– Красная смородина? – заинтересованно уточнил он. – А ведь не сезон.

– Используем замороженную, – пояснила Джемма. – Прошу в дом! Наши апартаменты на втором этаже, мы живем там с мужем вот уже… ох, страшно и сказать сколько! А на первом – наша лавочка.

Синьора подскочила к двери в магазин, открыла ее и громко крикнула:

– Луиса, Николетта, Лучана, бездельницы, за работу! Нечего подглядывать и подслушивать. А я отлучусь.