— Поразительно. Это прекрасно, — каким-то образом Вон переплёл трещины с буквами и сделал так, будто это одно целое. — Спасибо тебе.

— Не проблема. Рад, что тебе понравилось.

Он закрывает мою новую татуировку полиэтиленовым пакетом и пластырем и даёт рекомендации по уходу. Вручаю ему деньги, намного больше, чем я думала, будет стоить маленькая татуировка, с большими чаевыми, и, наконец, спрыгиваю со стола.

— Огромное спасибо. Мне она действительно нравится.

Мастер не отвечает, но кивает в сторону коридора.

— Я тебя провожу.

Как только мы выходим из комнаты, звонит его телефон. Вон вытаскивает его и смотрит на номер. Нахмурив брови, он не решается ответить.

— Я выйду сама. Все нормально.

— Ты уверена?

— Да. Ещё раз спасибо.

Он поворачивается спиной и отвечает на звонок резким тоном. Мои балетки скрипят, когда я иду по тускло освещённому пространству. Когда выхожу на улицу, яркий свет обжигает мне глаза, и я щурюсь. Покопавшись в сумочке, хватаю ключи и врезаюсь в кого-то.

— Простите.

Я смотрю на очень здорового мужчину, затем перевожу взгляд по обе стороны от него, где стоят двое других парней. Оба в бейсболках и с дредами.

Рослый парень посередине смеётся и указывает на дверь.

— Скажите Вону, что я сейчас приду, — двое мужчин, кивнув ему, входят в неприметное здание. — Такая девушка как ты не должна быть одна в здешних краях.

— Я, эм, я действительно ещё плохо ориентируюсь в этом районе, — несмотря на то, что этот человек кажется вежливым, я отступаю.

Он улыбается, и его золотой зуб блестит на солнце.

— Иди, садись в свою машину.

Я спешу к водительской стороне и как только открываю дверь, он добавляет:

— Скажи Смиту, я всё ещё в долгу перед ним.

Мышцы на моей шее расслабляются, и я откидываю голову назад.

— Что?

— Он знает, что это значит, — бросив эти непонятные слова на прощанье, мужчина направляется внутрь.

Моя нервная система сбита с толку, мой разум дезориентирован, но я сажусь в машину и уезжаю. Всю обратную дорогу пытаюсь понять, что, черт возьми, имел в виду этот парень.

Сегодня Смит поехал в офис, поэтому вернётся домой пораньше. Знаю, что у меня есть несколько часов до его возвращения, но я хочу приготовить ужин, чтобы он был готов к его приезду. Мне нравилось готовить для него; я никогда не думала, что буду наслаждаться этим, но мне нравится радовать его.

Я въезжаю на подъездную дорожку и открываю гараж, чтобы проскользнуть на своё место. Смит приучил меня оставаться в запертой машине, пока дверь не опустится полностью, поэтому я жду тридцать секунд, прежде чем войти внутрь.

В центре кухонного островка стоят высохшие цветы от Эрика. Он отправил их в день отъезда. Смит, кажется, не слишком беспокоится о нём, в отличие от меня. Последний раз я видела его в спальне рано утром в тот день. Когда Смит и я вернулись, отведав панкейки, Эрика уже не было. Ни записки, ничего. По-видимому, это его обычное поведение, но мне это не по душе. Я находилась здесь, заботясь о нем, и я ненавижу то, что не знаю, в порядке ли он. Когда пришли цветы, и на открытке было написано: «Спасибо за всё. Эрик», я поняла, что он не вернётся.

Хотя я бы хотела, чтобы он это сделал. Хотела бы знать, где он и что ему не больно, но он выключил телефон и просто исчез. Смит говорит, что Эрик вернётся, когда будет готов, а пока мы ничего не можем сделать.

Забросив в жаркое овощи, я бегу наверх, чтобы переодеться. Копаюсь в задней части ящика для носков и вытаскиваю зелёное кружево. Когда Джей вернулся домой, он заплатил грузчикам, чтобы упаковать мои вещи и доставить сюда, так что мне не пришлось покупать совершенно новый гардероб. На прошлой неделе, пожалуй, сразу после телефонного сеанса с доктором Рейнольдс, мне захотелось купить новое бельё. Или любое нижнее бельё, если на то пошло. У меня никогда не было ничего, что я считала бы сексуальным, поэтому я запрыгнула в свою машину и отправилась в торговый центр.

Было приятно смотреть в зеркало и понимать, впервые в жизни, что человек, смотрящий на меня, больше не был развалиной. Мои волосы блестели, а глаза сияли. Даже моя кожа была гладкой. Поразительно, на что способна любовь хорошего человека.

Я направляюсь в ванную, раздеваюсь, затем смотрюсь в зеркало. Пластырь отклеивается, и хотя Вон сказал оставить полиэтиленовый пакет на тату на пару часов, я срываю его и выбрасываю в мусорную корзину.

Пытаясь рассмотреть поближе, я наклоняю голову прямо к татуировке. Мои пальцы обводят сердце снаружи, моя красная кожа темнее, чем светлый оттенок, использованный Воном, чтобы заполнить кусочки. Я случайно касаюсь чернил и вздрагиваю от того, как болит кожа. Ой.

Не могу перестать смотреть на неё. Моя шея болит от того, что я смотрела вниз, поэтому я разминаю позвонки, пока вскоре не впиваюсь взглядом в лицо Смита в зеркале.

Не говоря ни слова, он подхватывает меня на руки, словно невесту, и несёт к кровати, бросая на спину.

— Что ты сделала? — Смит встаёт на колени у меня между ног и проводит кончиком пальца по буквам, но когда он это делает, это не больно. — Она мне нравится, детка.

— Я хотела удивить тебя.

— Я очень удивлён, — Смит целует кожу выше и ниже тату, но не поднимает голову. Вместо этого он продолжает шевелить губами и через минуту садится. — А кто твой? — он тянется за голову и снимает свою чёрную футболку.

— Ты.

— Кто моя?

Его руки тянутся к пуговицам на джинсах. Он расстёгивает пряжку и освобождается от них.

— Я.

— Ты не ездила к врачу? — он забирается на меня и целует между грудей.

— Нет. Мой последний визит был на прошлой неделе.

Его язык скользит вверх и когда достигает моей шеи, Смит посасывает кожу, прежде чем поцеловать её.

— Ты коварная девчонка.

— Ты столько для меня сделал, а я лишь… Я хотела сделать что-то, чтобы показать тебе, как много ты значишь для меня, и в первый раз, поцеловав меня, ты сказал, что хочешь быть моим…

— Я помню, что сказал.

— И я всегда слышала, если набьёшь чьё-то имя, — это к неудаче, поэтому вместо «Смит» я набила «твоя».

— Она идеальна.

В этот раз он целует меня в губы, и когда он скользит своим языком по моим сомкнутым губам, я раздвигаю их. Смит рычит и углубляет поцелуй.

Я слегка толкаю его, и он отодвигается.

— Чёрт, прости.

— Я хочу, чтобы ты занялся со мной любовью.

Смит впервые лишился дара речи. После всех раз, когда он произносил такие красивые слова, я, наконец, оставляю его безмолвным. Очко в мою пользу.

— Я знаю, что ты сдерживаешься, и ценю то, что дал мне время. Но я готова. Уже готова. Я была готова ещё до того, как все случилось три недели назад.

— Ты… ты уверена? — он облизывает свои губы, и его челюсть двигается туда-сюда.

— Да.

Он возвращается ко мне, прежде чем я могу вдохнуть, и я смеюсь напротив его рта.

— Господи, Мелли, — когда он целует моё тело, я дрожу. — Холодно?

— Жарко.

— Да, так и есть. Чертовски жарко. Твои груди идеального размера, — он обнимает их, прижимает друг к другу и целует мои соски. Когда Смит отпускает их, его язык прокладывает путь вниз, прежде чем прикусить кожу рядом с моей татуировкой. — Она так чертовски сексуальна. И тот факт, что я единственный, кто когда-либо её увидит…

— Если я надену купальник, другие люди её увидят.

— Тогда надевай футболку. Это только для моих глаз. Это моё, ты моя, — его голос срывается, и я приподнимаюсь на локтях, чтобы увидеть его лицо. — Это сердце, части которого соединены воедино, моё, чтобы любить, лелеять и защищать, — он скользит ниже и толкает мои ноги, так что я развожу колени. Кончики его пальцев скользят по моим гладким складочкам, и когда он вставляет палец, я сжимаюсь вокруг него. — И это, — он добавляет ещё один палец и толкает его внутрь, затем выходит. — Эта киска принадлежит мне. Я единственный, кто когда-либо прикоснётся к ней. Поцелует её.