— Хрень какая-то, — Смит бубнит себе под нос.

— Да, так и есть. Короче говоря, я пошла на риск, приехав сюда впервые, но я нашла тебя. Я так боялась, эта чертовщина в отеле, потом чёртов сосед, и я просто не могу справиться с этим. Я пыталась, Смит. Пыталась, — я вновь топаю на кухню, делаю глоток прямо из бутылки, затем возвращаюсь туда, где была, и продолжаю метаться по комнате. — Знаешь, как тяжело притворяться, что ты не напугана до смерти? Я в ужасе. Всё время. И хуже всего то, что теперь я даже не знаю, кого бояться.

— Мелли…

— Нет, дай мне закончить, — он кивает, и я продолжаю: — Я настолько устала от этого. Так чертовски устала от всего. И только ты заставляешь меня чувствовать себя нормальной. Я просто хочу забыть всё это и не бояться всё время.

— Окей.

— Окей?

— Да. Чем теперь хочешь заняться?

— Ничем, — я пожимаю плечами. — Я лишь хотела поделиться этим с тобой, чтобы это ушло с нашего пути. Ты правда нравишься мне, Смит. И я была смущена многими вещами, но не этим. Не нами.

Он встаёт и нежно целует меня в губы, а затем опускается вниз, чтобы наши глаза были на одном уровне.

— Ты тоже нравишься мне, Мелли. Вероятно, больше, чем следовало бы, но это так. Сильно. Поэтому, что бы тебе ни было нужно… если дела идут слишком быстро или слишком медленно, тебе стоит сказать мне, хорошо?

— Окей.

Смит исследует моё лицо, и когда замечает то, что ищет, он кивает и притягивает меня ближе.

— Хорошо. Итак, чем хочешь заняться в оставшуюся часть дня?

Мужчина обнимает меня несколько минут, и я принимаю силу, которую он предлагает. Мой мозг говорит, чтобы я была на чеку, но моё сердце шепчет расслабиться. Я, наконец, делаю полшага назад.

— Хм, — я постукиваю пальцем по подбородку. — Я познакомила тебя с кое-чем вкусным, поэтому думаю, ты должен познакомить меня с чем-то, чего не знаю я.

— Из еды?

— Необязательно.

— Дай мне подумать, — он берёт мой стакан с кофейного столика и идёт на кухню. — Поскольку ты пьяна, наши возможности ограничены.

— Я не пьяна, — я кладу руку на бедро или, по крайней мере, стараюсь, прежде чем спотыкаюсь на полушаге. — Я просто навеселе.

— Ты очаровательна, — Смит возвращается и сидится на диван, включив телевизор.

Немного удручённая тем, что он не хочет больше ничего делать, кроме как смотреть фильм, я тащу свои ноги и плюхаюсь рядом с ним. Когда начинается вступительная песня к «Золотым девочкам», я открываю рот, чтобы спросить его, но он поднимает руку (прим. «Золотые девочки» (англ. «The Golden Girls») — американский телесериал канала NBC, в США выходил в эфир с 14 сентября 1985 до 9 мая 1992).

— Если ты хоть слово об этом кому-нибудь скажешь, ты мне разонравишься!

— Ты смотришь это шоу?

— Мне нравится эта программа, да.

Внутренняя часть моей щеки болит от укуса, и, наконец, я поддаюсь хрюкающему смеху.

— Я… извини.

С ухмылкой на лице он качает головой.

— Не надо. Я понимаю. Но оно чертовски классное.

— Я никогда его не видела.

От него исходит вздох, и я смеюсь сильнее.

— Почему?

— Полагаю, оно не в моём вкусе.

— Ладно, солнышко, — Смит притягивает меня к себе поближе, и я кладу голову ему на плечо. — Пришло время это изменить.

* * *

— Мелли.

Я просыпаюсь от хриплого голоса Смита и его губ рядом с моим ухом. Он произносит моё имя снова, и я хихикаю.

— Щекотно.

Смит целует меня в щеку, и я сажусь.

— Сколько сейчас времени?

— Двенадцать минут шестого.

— Почему ты разбудил меня так рано?

Я уснула, просматривая «Золотых девочек», и следующее, что я помню, — меня несли в постель. Его кровать. Он свернулся вокруг меня, и я больше ничего не помню. Целая ночь сна… чудесно.

— Я хотел показать тебе кое-что.

С сонными глазами я беру футболку, которую он бросил, и штаны для йоги, которые Смит держит для меня. После того, как я натягиваю их на свои ноги, он вытаскивает меня из постели. Я держу его за руку, когда он ведёт меня по дому, с обожанием, словно происходящее — это нечто естественное для него. Мужчина хватает кружку кофе с кухонного островка и передаёт её мне, а затем берет другую для себя. Когда он открывает заднюю дверь, меня пробирает дрожь от легкого холода, но я останавливаюсь и поднимаю глаза. Нет слов… Я не видела ничего красивее прежде.

— Ничего себе.

— Симпатично, правда?

— Это прекрасно.

Смит проскальзывает мимо меня, открывает стеклянную дверь в конце коридора, и мы выходим на террасу. Моя кожа даже приобретает красноватый оттенок от ярких цветов, отражающихся повсюду. Он подводит меня к ступенькам, а сам садится на верхнюю. Я кладу руку на его плечо и продолжаю стоять. Солнце медленно поднимается, и мир становится немного ярче. Вдалеке квакают несколько лягушек, а птицы напевают свою утреннюю мелодию.

Я, наконец, сажусь и прислоняюсь к нему. Смит ничего не говорит, да и я тоже. За всю свою жизнь не могу вспомнить, когда я просто сидела и смотрела на восход солнца. Сидела и наслаждалась, чем угодно, действительно. Я пропустила так много красивых вещей из-за ублюдка в моей жизни, и теперь я полна решимости окружить себя только красотой.

— Не думаю, что когда-либо смогу двигаться, — Смит нарушает тишину, я сижу рядом с ним.

— Понимаю.

— Когда я был маленьким, то не хотел многого, когда рос. Материальные вещи для меня ничего не значат… И никогда не значили. Мне всегда нравилось что-то строить или чинить и заставлять это работать снова. Но я хотел стать полицейским и добился этого. Я бы был им всегда. Когда я вернулся, чтобы унаследовать бизнес, я боролся с трудностями, потому что, то единственное, что я когда-либо хотел, было у меня отнято, как будто в этом есть смысл.

— Почему ты уволился?

— Семейные обстоятельства, — я хочу расспросить его об этом, но он продолжает говорить, явно избегая этой темы: — Клянусь, Мелли. Пока я не увидел тебя, то думал, что стану озлобленным старикашкой, сидящем на крыльце с ружьем и собакой.

Я смеюсь над мысленным образом.

Он обнимает меня за плечо и тянет ближе.

— Я не позволю тебе уйти, — Смит целует меня в макушку. — И не позволю никому и ничему отнять тебя у меня.

Я глубоко дышу, впитывая его слова и его пряно-сладкий запах. Когда он говорит подобные вещи, это заставляет моё сердце искренне радоваться впервые в жизни.

— Я не хочу этого.

Мы сидим в тишине некоторое время, потягивая кофе. Когда небо просыпается, Смит берёт чашку из моей руки и ставит на ступеньку. Его пальцы очерчивают мою челюсть, перед тем как он бережно удерживает её и прижимается своими губами к моим. Медленный, соблазнительный танец поглощает меня, когда наши языки кружат вместе. Мягкий, сладкий, нежный. Он относится ко мне как к сокровищу, и хотя это то, чего мне хотелось, я всё ещё чувствую себя не в своей тарелке.

Я не могу забыть об опасности, но Смит заставляет меня хотеть этого. Он показывает мне, каково это — быть счастливой. Может быть, я веду себя глупо. Возможно, он хватается за то, кем мне никогда не стать. Мне следует переживать, но прямо сейчас я попросту не могу.

Они говорили, когда находишь того единственного, ты просто знаешь. Никогда не понимала этого и не верила; я всегда думала, что это обман… фикция. Настоящая любовь была чем-то, о чём ты только читал или видел в фильме. Искры не летят, и сердца не разрываются. Но Смит изменил моё искаженное представление о любви. Он принял жестокую судьбу, которую я решила, что просто переживу, и каким-то образом сумел снова дать мне надежду. За закрытыми глазами у меня наворачиваются слёзы. Одна слезинка скользит по моей щеке.

Смит касается своими губами моей нижней губы, а затем верхней, прежде чем, наконец, отступить. Его брови сдвигаются вместе, и он проводит большим пальцем по влаге на моей щеке.

— Всё будет хорошо, — шепчет он. — Я позабочусь об этом.