– Я всё думаю про тот коробок, – с ходу сообщил мне приятель.

Я ему не стал говорить о том, что думаю про коробок тоже.

– На нём звёзды на этикетке мигали. Не мигали, а потом замигали. – Он наморщил лоб, как Сократ, знаменитый философ древности, бюст которого мы видели в школе, когда нас вместе вызывали к директору. – И лицо в иллюминаторе улыбалось. Не улыбалось, а потом вдруг заулыбалось.

– Лица не было сначала вообще, – уточнил я. – Лицо появилось после.

Щелчков будто меня не слышал.

– У папы, – говорил он задумчиво, – была в тумбочке открытка с русалкой, только мама её почему-то выбросила. У русалки, если смотришь на неё так, – Щелчков ладонью показал как, – нормальная чешуя и хвост, а чуть её повернул иначе – она уже без чешуи, голая, и тоже тебе подмигивает, ну как звёзды на той наклейке.

На кухне что-то загрохотало. Я тихонько приоткрыл дверь и высунул голову в коридор.

У двери в ванную стояла Сопелкина. На появление моей головы она не среагировала никак. Уже это показалось мне подозрительным. Ну не может такого быть, чтобы Сопелкина вот так, равнодушно, терпела на себе чей-то взгляд.

Я вглядывался в фигуру нашей соседки. Что-то было в ней сегодня неправильное, что-то лишнее, но что – непонятно. И эти странные движения рук, будто бы соседка примеривается, как сподручней оторвать себе голову…

«Голова!» – до меня дошло. Голова на ней была не сопелкинская. У Сопелкиной голова кастрюлькой, а здесь мутная пузатая банка из-под каких-нибудь огурцов или помидоров. А ещё в таких вот уродинах наш сосед дядя Ваня Конкин выращивает китайский гриб.

Всё, что ниже, правда, было соседкино: те же тапки на босу ногу с разбегающимися во все стороны пальцами, тот же ношеный халат с лебедями.

Наша коридорная лампочка в это время чихнула светом, и я понял, что сравнение с банкой было вовсе никаким не сравнением. Это была голая правда. Действительно, на голове у соседки сидела пыльная стеклянная банка, что подтверждалось наклейкой с надписью: «Огурцы маринованные». Сама Сопелкина занималась тем, что, вцепившись в эту банку руками, то ли свинчивала её с себя, то ли, наоборот, навинчивала. Мелкие подводные звуки вяло вылетали из-под стекла и тут же, на лету, умирали, съеденные коммунальными стенами.

– Любовь Павловна, вам помочь?

Осторожно, прижимаясь к стене, я отправился выяснять ситуацию. Пару метров не дойдя до соседки, я внимательно вгляделся в стекло, пытаясь по шевелению губ разобрать её невнятные речи. У меня ничего не вышло: мешала квадратная этикетка, наклеенная как раз на том месте, где шевелился соседкин рот.

– Заплачет рыбачка, упав ничком… – заорали дуэтом у меня за спиной Щелчков и общественное животное Тимофей Петрович.

– Эй, потише там! – крикнул я, и они заткнулись.

Я жестами показал Сопелкиной, что надо повернуть банку, чтобы был виден рот.

Соседка в ответ на это по-щучьи выпучила глаза и постучала кулаком по стеклу. Из щели между шеей и краем банки просачивалось глухое бульканье: что-то она мне говорила. Я сделал пару полушагов вперёд, но всё равно ничего не понял.

Тогда осторожно, не выпуская из виду соседкин тапок (а вдруг лягнёт?), я стал подходить к Сопелкиной. Она ждала меня, руки в боки. Сквозь стеклянный намордник поверх надписи «Огурцы маринованные» смотрели два её круглых глаза. Когда я был уже почти рядом, соседка выбросила руки вперёд, ухватила меня за плечи и резко притянула к себе. Затем откинула назад голову, подмигнула мне хохочущим левым глазом и опустила свою голову на мою.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.