Настя проскользнула в кабинет, тихо прикрыла за собой дверь и бросилась к столу. Компьютер работал в режиме ожидания (по затемнённому экрану плавали рыбки, снизу-вверх бежали пузырьки воздуха). Сначала она хотела войти в систему, чтобы раздобыть хоть какие-то сведения о своём сыне, но, после недолгого раздумья, отказалась от этой идеи. Наверняка вход был защищён паролем, а она не настолько сильна в компьютерах, чтобы за считаные секунды взломать защиту. К тому же Семакин вряд ли оставил возможность любому желающему войти в базу данных ВИЦАП. Скорее всего, о любом несанкционированном доступе сразу стало бы известно службе охраны, и через пару-тройку минут сюда нагрянули бы амбалы в чёрной форме с дубинками и пистолетами в руках.
Верхний ящик стола оказался чуть-чуть приоткрыт. Настя дёрнула за ручку и чуть не вскрикнула от радости: внутри лежал наладонник, как две капли воды похожий на те, что использовали сталкеры в Зоне (когда-то и у неё был такой). Помимо него в ящике нашлась продолговатая чёрная коробочка, внешне похожая на пульт от телевизора. Настя уже видела подобную штуковину. Как-то Семакин приходил с ней в палату, хвастаясь перед пленницей своим изобретением.
– С помощью транскриббера любой может уйти в Зону и вернуться обратно, если знает координаты мест перехода, – сказал он тогда, держа в руках точно такое же устройство.
Настя схватила трофеи, задвинула ящик на место и уже хотела уходить, как вдруг её взгляд упал на дверь шкафа-купе. На всякий случай она решила проверить, что там хранится. На её счастье, кабинет принадлежал молодой женщине такой же комплекции и роста. Настя поняла это по висящему на плечиках приталенному пальто с вышитыми цветами на тёмном фоне и приставленным к стенке шкафа чёрным сапогам на шпильке.
– Видимо, есть бог на белом свете, – пробормотала девушка и, закусив нижнюю губу, сорвала с плечиков одежду.
Настя переоделась буквально за полминуты. Правда, пришлось закатать пижамные штаны до середины бедра, превратив их в этакие панталоны, поскольку те нарушали гармонию её нового наряда: края пальто не доставали до колена, равно как и сапоги. Но на этом подарки судьбы не закончились. Похоже, та решила наградить девушку за долгие годы мучений и дала ей в руки кошелёк с парой тысяч мелкими купюрами и картой доступа в исследовательский центр. (Бывшая хозяйка оставила его в сумочке, что лежала на верхней полке рядом с аккуратно сложенным шёлковым шейным платком.)
Окрылённая подобным стечением обстоятельств, Настя рассовала гаджеты по карманам пальто, сунула туда же деньги с пропуском и вышла из кабинета. Стараясь идти размеренным шагом, она спустилась на первый этаж, вышла по коридору в широкое фойе. Цокая каблучками, проследовала мимо охранника в стеклянной будке, приложила ключ-карту к турникету и оказалась на улице, где с головой окунулась в наполненный городским шумом тёплый воздух бабьего лета.
Ласковый ветер дунул ей в лицо, подхватил ниспадающие на плечи рыжие локоны, щекоча щёки и шею шелковистыми прядками. Настя прищурилась, глядя на низко висящее над крышами домов осеннее солнце, медленно спустилась по ступенькам крыльца, стараясь не привлекать к себе внимание излишней нервозностью (камеры системы видеонаблюдения были не только внутри, но и снаружи центра) и двинулась к выходу с огороженной территории.
Едва она влилась в шумную толпу спешащих по делам горожан, как в здании её недавней тюрьмы завыла сигнализация и с металлическим лязгом опустились решётки на все окна и двери. Никто из пешеходов не обратил на это внимания. Каждый был занят своими проблемами. В гомонящем и шаркающем тысячами ног потоке Настя добралась до входа в метро и, не оглядываясь назад, скрылась за стеклянными дверями.
Широкая пасть подземной Москвы проглотила беглянку, обдав смесью технических запахов, протолкнула сквозь узкую глотку эскалатора и выплюнула вместе с другими пассажирами на просторный перрон. Из темноты тоннеля, с воем и грохотом, вылетел сверкающий огнями состав. Скрипя тормозами, синяя железная змея прокатилась вдоль платформы до заданной точки, с лязгом распахнула двери и зашипела, расслабляя натруженные стальные мышцы.
Стрельнув глазами по сторонам, Настя вошла в полупустой вагон, встала напротив двери между группкой галдящих не то студенток-первокурсниц, не то старшеклассниц и высоким парнем в синей толстовке с капюшоном, рваных джинсах и коричневых башмаках на «тракторной» подошве. Кроме них в вагоне было ещё с полсотни человек. Одни сидели на местах, другие стояли, держась за поручни. Девицы, как сороки, громко стрекотали о своём. Время от времени их торопливый трёп прерывался взрывами хохота, но пассажирам было не до них: каждый отстранялся от окружающего мира, как мог. Кто-то читал книги в мягких обложках, кто-то уткнулся в телефон или планшет, и почти у всех уши были заткнуты наушниками, как у того парня в толстовке.
Настя долго каталась в метро, переходя с ветки на ветку. Делала она это не от безделья, хотя отчасти в этом крылась причина столь длительного путешествия под землёй. Просто девушке казалось, что Семакин выслал за ней погоню и его ищейки уже напали на след. Беглянка постоянно озиралась по сторонам, вглядывалась в лица находящихся рядом людей. Сначала она делала это слишком явно, привлекая тем самым к себе излишнее внимание. Пассажиры сторонились её: мало ли в Москве сумасшедших, всё-таки осень на дворе, время сезонного обострения психических, и не только, заболеваний.
Паранойя несколько отпустила девушку, когда она в очередной раз сменила маршрут. Теперь Настя не так пристально рассматривала попутчиков, а лишь незаметно косила глазом, сканируя пространство вагона на предмет подозрительных личностей. На всякий случай она ещё раз поменяла состав, перейдя с кольцевой линии на радиальную, проехала четыре остановки и на пятой покинула вагон.
К тому времени, когда Настя поднялась на поверхность, на улицах уже горели фонари. За всю свою короткую, но богатую на приключения жизнь девушка ни разу не бывала в Москве вот так свободно, сама по себе. Проведённые в исследовательском центре Семакина четыре года Настя справедливо считала настоящим тюремным заключением. А как иначе назвать то бесправное прозябание в палате под воздействием дурманящей мозги химии и постоянные эксперименты?
Настя резко тряхнула головой, гоня прочь неприятные воспоминания. К чему они теперь, когда она на свободе и ей во что бы то ни стало надо попасть в Зону. Максим там один, он нуждается в её защите! Она обязательно придёт за ним, она поможет, она сделает всё, чтобы найти сына и спасти его. Конечно, за годы вынужденного безделья она несколько сдала и потеряла форму, но это ничего не значит. Ей потребуется не так много времени, чтобы вернуться в тонус. Человек, у которого большая часть сознательной жизни прошла в Зоне, вряд ли способен забыть те навыки, что помогали ему выживать в полном опасностей мире. Ещё лучше, если оказаться там снова плечом к плечу с верным другом и надёжным напарником.
Настя смахнула дрожащие на ресницах слезинки, провела кончиками пальцев под глазами. Воспоминания о Колдуне нахлынули внезапно. Ей казалось, она навсегда забыла о нём, но стоило девушке очутиться на свободе, как в памяти сами собой начали всплывать приятные моменты из их короткой совместной жизни.
Когда Семакин сказал пленнице, что её муж без вести пропал на просторах Зоны и, вероятнее всего, погиб, она не поверила и всё ждала, что он вот-вот придёт за ней и вырвет из лап обезумевшего профессора. Но дни складывались в недели, те – в месяцы и годы, а Колдун всё не появлялся. Со временем Настя поверила ученому (он с садистской ухмылкой регулярно напоминал ей о смерти мужа), смирилась с утратой и постаралась выбросить прошлое из головы. В этом Насте хорошо помогали медикаменты, которыми её пичкали по нескольку раз на дню.
Картинки былой жизни мелькали перед внутренним взором Насти своеобразным калейдоскопом. Она полностью погрузилась в свои мысли и не заметила, как оказалась на плохо освещённой улице, вдали от жилых домов.
