Пару раз набираю домофон, никто даже не отвечает, хожу по двору засматриваюсь в окна, словно гадаю, какая квартира Глеба. Разве это возможно, такой большой дом, наверное сотни две квартир и почти в каждой горит свет. Вечер, большинство народу уже дома после трудового дня, кто-то смотрит телик, кто-то просто ужинает в кругу семьи. Моё внимание отвлекает сигнал и двери подъезда открываются, выходит пожилая дама с собачкой, прошу её немного придержать дверь, что мне необходимо попасть вовнутрь. Один, второй, третий этаж, стою возле двери и чувствую себя таким беспомощным, что даже нет сил нажать на звонок. Сколько раз произношу себе слова : “Нажми, нажми!”— сам себе приказываю. Жму, жму, но в ответ лишь тишина. Не могу стоять, ноги подкашиваются и я опускаюсь и сажусь на пол. Стараюсь успокоить своё дыхание и опять нажимаю на звонок. Сам не знаю , сколько прошло времени, когда вдруг услышал голос Глеба.
— Заняться нечем?
— Глеб!
— Марк, ты?!
Глеб руками повернул за колесо, откатывает кресло назад , пытаясь закрыть передо мной дверь, на полном автомате ставлю свою ногу в проём двери. Резкая боль от удара , стиснул зубы и просто смотрю на Глеба. Глеб сам не ожидал, что так сильно ударит меня, бледнеет и замирает.
— Я не хотел, прости.
— Я сам виноват.
— Я впущу тебя, если пообещаешь, что ненадолго.
Моя речь куда-то исчезла, лишь мотнул головой в ответ, слышу голос Глеба, это как во сне, до сих пор не верится, что я вижу его. Как хорошо у него, тепло, мне кажется, что я так продрог от холода, что никак не могу согреться. Порой зубы стучат, отчеканивая дробь.
— Замёрз?
— Мне не холодно.
Глеб катнул коляску в мою сторону, своими руками дотрагивается до моих рук, словно ждал его прикосновения. Поднимаю его руки к своим губам, с жадностью целую, вдыхаю забытый аромат.
— Марк, Марк, не нужно, прошу тебя. Ты же знаешь, что причиняешь себе боль.
— Глеб, я чуть с ума не сошёл в это время, словно моя душа осталась там на Алтае, внутри такая пустота.
— Я не хочу ничего вспоминать. Если хочешь , попей горячего чаю и уходи, уже поздно, иначе придётся вызвать такси.
— Глеб….. Не выгоняй меня, нам о стольком нужно поговорить.
— Марк, не нужно ворошить прошлое, кроме боли, мы ничего не почувствуем сейчас. Да и ни к чему всё это, неужели ты не видишь, что со мной теперь?
— Глеб, я вижу того же красивого парня что и раньше, с моей стороны ничего не изменилось, поверь.
— Марк , уходи, уходи сейчас же!
Смотрю на Глеба, это не его слова, словно кто-то чужой их произносит . С большим сожалением смотрю на него, от его улыбки ничего не осталось, сам уже давно не брился. Одежда не первой свежести, да что ты творишь с собой! Но боюсь , что Глеб сейчас меня не слышит, в уме перебираю все варианты, нет , я не могу уйти сейчас, иначе просто не доживу до утра. Глеб поворачивает коляску и едет в сторону кухни, на столе открытая бутылка вина. Хватает её и с жадностью, прямо из горла пьёт.
— Прости, что не предлагаю, мне это сейчас необходимо.
Осматриваюсь, в углу возле холодильника целая батарея пустых бутылок, Глеб глушит свою боль в вине, словно алкоголь может чем-то помочь.
========== эпизод 31 ==========
(Глеб)*
Время, как оно порой бывает жестоким . Первые дни в больнице, открываю свои глаза, мой отец, как устало он выглядит. Всё время он был со мной, не отходил ни на шаг. Операция и вот он каждый день приходит, спрашивает как я , мы подолгу разговариваем, но ни разу не касаемся темы моей операции. Настаёт новый день, тревога в душе только усиливается, никак не пойму, почему я не могу пошевелить ногами. Они как плети лежат и вовсе меня не слушаются. Врач осматривает, что-то спрашивает, сестра делает свои пометки в листке. Один я ничего не понимаю, что происходит, в конце концов начинается обыкновенная истерика. Отец так напуган, что тут же вызвал врача, укол и я проваливаюсь в сон. Но это не ответ, стоит мне открыть глаза и снова страх. Чётко понимаю, что не всё хорошо, пытаю отца разговорами, лишь смотрю на него, как он уклоняется от ответа, начиная новый разговор.
— Пап, прошу тебя, я же взрослый уже, не скрывай от меня ничего. Неизвестность пугает меня. Что со мной не так? Почему я так и не чувствую свои ноги?
Отец смотрит на меня, вижу как его руки трясутся, глаза бегают по мне, словно он не может найти подходящие слова. Итог просто убивает меня, такого молодого, рушатся все мои надежды на жизнь. За всё это время только и делаю , что думаю о Марке. Мой милый Марк, я так спешил к тебе! Слова преследуют меня, «поспешишь и насмешишь», хотя оно и не подходит для моего случая, но иначе никак не могу думать. Каждый день начинается с одного и того же, груз , который давит и никак не даёт свободно дышать. Моё тело так измотано, что начал думать о смерти, зачем я такой нужен? Обуза, да и только. Опять смотрю на лицо отца, как он постарел за последние дни, словно я вытягиваю с него все соки. Некогда веселый и даже забавный, сейчас сидит рядом, подолгу держит мою руку, ласкает её. Это тяжело так смотреть, на его влажные глаза. Знаю, что когда он уходит , то даёт волю своим чувствам. При мне старается шутить, не показывает свою боль. Стены больницы, как же они давят, кажется что многое зависит и от них. Серость, обшарпанные стены, словно мы не в 21 веке живём, а где-то очень далеко. Каждый день прошу отца забрать меня отсюда, как хочется просто домой, закрыться и больше никогда не выходить. Сейчас я похож на черепаху, которая втягивает свою голову в панцирь.
Первые дни дома, так неуклюже себя чувствую, никак не могу совладать со своим креслом, то проём задену, то вовсе чуть не переворачиваюсь. Друзья словно расписали все дни, по очереди навещают, ненавижу их. Знаю что не прав, скорее всего это зависть, они такие красивые, элегантно одеты, столько новостей. Только зачем мне сейчас всё это? Первые дни ещё как-то терпел, потом вообще объявил , чтобы больше не приходили, всё равно видеть никого не хочу. Пытались не слушаться, тупо сидел в кресле и не открывал дверь. Наконец-то добрался до компа, скинул все фото с Алтая, разглядываю наши фото с Марком. Слёзы застилают глаза, как больно мне смотреть на него, мы словно созданы друг для друга на этих фотографиях. Знаю , что сам себя извожу, причиняю боль, но как мне жить иначе. Нельзя приказать сердцу не любить, не вспоминать моего мышонка. Набросал фото на флешку, это для Марка, может хоть он когда-то посмотрит на них и улыбнётся. Наш роман, который так бурно развивался, обещая большую любовь, всё меркнет с каждым разом и только боль не утихает. Отец каждый день навещает, старается хоть как-то разговорить меня, смотрю на него и тупо молчу. Кажется что я не только не могу ходить, теперь уже и разговаривать не желаю.
— Глеб, это я пришёл.
Сижу у компа, быстро закрываю страничку, не хочу чтобы отец видел мои фото с Марком. Тут же подходит с сзади и целует меня в голову.
— Глеб, как ты? Сам знаю ответ, но всё равно спрашиваю тебя. А как иначе Глеб? Ты мой сын, моя боль. От того , что ты замкнулся в себе, мне гораздо тяжелее чем тебе. Ты же знаешь, что я отдал бы всё ради тебя.
Стараюсь хоть что-то выдавить из себя, всего пару слов и я устаю от отца. Хочу быть один, в этом я вижу теперь своё спасение.
— Пап, у меня к тебе просьба, выполнишь?
— Глеб, ну о чём ты? Сделаю всё что попросишь.
— Отдай флешку Кате, пусть отвезёт её по адресу. Я сам ей наберу и всё объясню. Позволь ей уйти пораньше с работы. Это очень важно для меня.
— Завтра же передам, а вы уже сами все детали обговорите. Но если хочешь я смог бы и сам отвезти?
— Не стоит, Катя всё сделает, не хочу тебя отрывать от твоих дел.
Уже вечером набираю Катю, совсем краткий разговор, адрес, что кому передать и моя просьба, ничего лишнего. Вечер, смотрю в окно, как бесится погода, то дождь, то снег. Словно сегодня перед глазами проходят все сезоны : лето, осень, зима. Звонок, думаю —это Катя, может не нашла Марка и не смогла передать ему фотографии. Сам злюсь на себя, не могу я привыкнуть к своему положению, ещё не получается управлять своим креслом. Открываю и обомлел, Марк, по телу озноб, жар, не могу объяснить , что я почувствовал в этот момент. Мой мышонок, увидев его, моё сердце опять заныло, вся боль так жестоко преследует меня. Пытаюсь тут же закрыть дверь, так будет лучше для всех, не хочу , чтобы он видел меня таким. Просто надо забыть, жить дальше, у него всё хорошо, зачем ему мои проблемы. Помню Марка, тихий, скромный, лишнего слова не скажет, а тут совсем поменялся. Вставил ногу в проём двери, я даже начал ему хамить, думал психанёт и уйдёт, но видимо я совсем не знаю Марка. Он всё такой же, смотрит на меня, ждёт что я его позову, обниму, как идиот, не могу себя переломить. Я прав, да он меня потом ещё и благодарить будет. Все попытки выставить его не увенчались успехом, не могу так больше. Беру своё вино, глоток и голова начинает кружиться. Спасение моё, живительная влага. Всё чаще прикладываюсь к вину, наверное скоро перейду на водку, хочется просто напиться и не думать ни о чём.
