****

…В это утро Глеб попал в аварию, машина-мусоровоз на полном ходу врезалась в его авто, не дав шанса на манёвр и на спасение. Искорёженная машина, скорая, полиция и вот медик кричит напарнику: ” Быстрее носилки, парень жив, нужна срочная госпитализация.”

Порой судьба несправедлива и мы не знаем , как обойти все её неровности .

========== эпизод 27 ==========

(Марк)*

Ну вот, я опять дома, снова серые стены моей комнаты, как они гнетут, давят своей унылостью ! Всё возвращается на круги своя, словно я никогда не уезжал отсюда. Стою и сам себе удивляюсь, как я жил здесь всё это время, как сильно приелись эти серые обои, словно горькое напоминание моей одинокой жизни. Стараюсь отвлечься от своих мыслей, занимаюсь уборкой, готов до изнеможения работать, лишь бы не думать о Глебе. Его образ так ярко стоит перед моими глазами, словно он здесь со мною рядом. Наступает вечер , как же я спешу в свою кровать, да , именно так, хочется быстрее уснуть, чтобы настал новый день. Считаю и откидываю ещё день, сегодня Глеб уже должен приехать. С самого утра ужасно ноет сердце, никогда не чувствовал такую боль. Боязнь, страх, всё вместе взятое скрутились в один клубок, словно сегодня случится что-то ужасное. Никак не удаётся отвлечься, перебираю свои книги, решил попытаться что-то прочесть заново. Но кроме букв ничего не вижу, суть рассказа так и не удаётся мне понять.

Первая неделя после возвращения, как тяжело мне приходится, никак не могу совладать с собой, настроиться на работу. Парни то и дело спрашивают, что я такой бледный, весь осунулся , как после болезни . Что им ответить? Стараюсь молчать, просто работать и не думать ни о чём. Всё в этой жизни имеет свою цену, вот и я познал стоимость себя. Словно заново проходил тот этап, когда был на Алтае, сидел и решал, как сказать Глебу или же просто смолчать. Жизнь научила меня делать свои выводы. Даю себе клятву, что никогда больше в жизни не вспомню Глеба, пусть будет больно, что всё преодолею сам.

Дни идут так монотонно, ничего не меняется, лишь погода на улице, становится зябко и холодно. Прошло уже четыре месяца, если бы Глеб только хотел меня найти, то всегда нашёл бы возможность, значит я ему просто не нужен. Сегодня не смог выдержать и направился к офису , где работает Глеб. Стоял под дождём, который резко затем поменялся на первые снежинки, весь промок до нитки. Хоть бы одним глазком посмотреть на него, но ни машины, ни самого его я так и не дождался. Немного странно всё это. Словно я один остался в таком большом городе, нет никого, кто смог бы поддержать меня. Как заставить себя жить дальше? Смотрю в лица прохожих, делаю вид, что улыбаюсь, а самому так тошно, хоть кричи. Кому это нужно? Я мазохист, раз заставляю себя столько времени страдать. Другой бы на моём месте давно уже нашёл замену Глебу, но только не я. Я не могу так поступить, словно я предаю самое дорогое, что только есть на свете. Сейчас понимаю как мне плохо, но у меня есть маленький снимок на моём старом телефоне. Радуюсь и разглядываю своего Глеба, его черты, словно он сейчас со мной рядом. Глеб снится мне, я просыпаюсь и чуть ли не кричу от боли, слёзы скатываются по моим щекам и падают на подушку. Вот опять лежу , стиснув зубы и кажется, что мне нет выхода из этой ситуации.

Подолгу сижу в парке, наблюдаю за счастливыми лицами прохожих. Мне некуда спешить, мои стены давят и совсем не хочется возвращаться домой. Помню, как я радовался когда мне дали эту маленькую комнату, свой уголок наконец -то, как я был счастлив. Теперь же это всё куда-то исчезло, есть только работа, которая помогает хоть на какое-то время забыть о своём одиночестве. Раньше я считал дни, сейчас это уже не имеет никакого значения, зачем делать то, что не пригодится в жизни. Стараюсь планировать своё время, расписываю каждую минуту, не оставляя времени на воспоминания. Сегодня после работы отправился в свой детский дом, совсем забросил его. Столько времени прошло, а я так и не смог найти в себе силы и навестить Анну Степановну. Сколько радости, расспросов о жизни, где был, что да как. Даже улыбался сегодня, рассказывал о своём отпуске на Алтае. Сколько новых детишек, таких же, как я, брошенных, никому не нужных. В их лицах почему-то я узнавал себя. Однообразная жизнь, строго по расписанию, одни и те же люди и стены.

— Марк, ты не болеешь?

— С чего вы Анна Степановна взяли такое?

— Нездоровый у тебя вид, бледный, под глазами чёрные круги. Сон как?

— Всё хорошо , Анна Степановна, просто мало бываю на свежем воздухе.

— Марк, ты уж следи за собой, заболеть всегда легко, а вот потом лечиться это что-то, сил и времени сколько нужно, самое главное денег.

— Ну я, наверное, пойду, хорошо, что вас всех увидел, так легко стало на душе.

— И всё равно, Марк, что-то с тобой не так, знаю, что скрываешь от меня и не хочешь рассказывать.

— Всё хорошо, это вы за всю жизнь привыкли быть подозрительной, вот и сейчас меня подозреваете в скрытости.

— Ладно, Марк, иди, навещай нас и не забывай.

Сам знаю, что изменился, я и раньше-то не сильно улыбался, а сейчас вообще забыл, как это делается. Да и повода для радости пока нет.

========== эпизод 28 ==========

(Глеб)*

Нет сил открыть свои глаза, вот уже сжимаю кулаки, но выходит как-то вяло. Совсем тихо поднимаю веки и никак не могу понять , где я, что со мной не так. Немного озираюсь, белые стены, писк аппаратуры, всё напоминает мне больницу : провода, капельница, приборы…

— Глеб, сынок, я рядом.

Пытаюсь что-то сказать, выходит как-то совсем неумело, рядом мой отец, держит мою руку, крепко её сжимает.

— Пап, где я?

— Глеб , всё хорошо уже, всё позади.

Пытаюсь осмотреться, не сильно-то и получается, какой-то недвижимый, лежу и не хватает мне сил подняться, пошевелить своими ногами.

— Пап, что со мной? Почему мои ноги совсем не слушаются меня?

— Тихо , Глеб, ты, самое главное, не волнуйся так, врачи сказали, что всё теперь зависит лишь от тебя. Нам предстоит долгий процесс реабилитации.

— Пап, я теперь калека?

— Ну что ты такое говоришь, всё наладится, вот увидишь.

Я мало что понимаю, впервые в жизни у меня нервный срыв. Начинаю вспоминать каждый момент, яркие огни и резкий удар. Авария, вот почему я здесь, но что с моими ногами?! Испуг, страх и я срываюсь, кричу , словно это мне сейчас поможет в чём-то. Одни за другим в палату быстро входят врачи, сестра набирает шприц и ставит укол. Глаза медленно закрываются и я проваливаюсь в сон.

— Доктор, вы же сказали, что операция прошла успешно, почему же Глеб не чувствует своих ног?

— Понимаете , Владимир Алексеевич, одно то, что мы сделали операцию успешно , ещё ничего не даёт, нужно желание Глеба бороться и снова захотеть жить. Настроить свою психику на долгий и изнуряющий труд. Всё , что было в наших силах, мы сделали. Сейчас же пусть он отдохнёт, это шок, и это происходит не только с вашим Глебом, мы это часто здесь видим.

Первые дни для меня были сущим адом, но вот я вспоминаю Марка, наши с ним отношения, и я опять срываюсь. Не могу так жить, всё рухнуло в один момент, из молодого парня я превратился в инвалида, жалкое подобие живого существа. Отец смотрит в мои глаза, просит и умоляет лишь об одном : бороться и принять жизнь такую, какая она есть теперь. А зачем мне такая жизнь? Калека, обуза и ненужный никому, больше никогда не смогу ходить, как все.Одевать красивую одежду и радоваться жизни.

Сегодня навещали мои друзья, смотрю на их лица и самому тошно становится. Жалеют, а мне это нужно сейчас? Да я орать готов от боли в душе, лучше бы я погиб там, в машине, чем так жить. Всё стало каким-то серым, папа что-то рассказывает , смеётся, я же просто тупо смотрю в одну точку.

Первый раз усадили меня в инвалидное кресло, даже покинул свою палату ненадолго. Нет радости, всё это угнетает, а самое главное то, что я всё вспоминаю Марка. Как вырезать его из своего сердца? Каким скальпелем очистить душу, соскоблить, чтобы не осталось и следа ? Марк , я так люблю тебя, что нет теперь смысла жить дальше. В голове то и дело крутится мысль о суициде, тут же смотрю на отца, наверное в эти дни он совсем постарел. Весь осунулся, тёмные глаза и нет того блеска, что был раньше. Всему я виной, мой диагноз. Пытаюсь хоть как-то себя расшевелить, чтобы отец немного отдохнул, ушёл на работу и не переживал за меня.