Провожу волшебной палочкой над его телом, вполголоса произнося диагностические заклинания. Слава Мерлину, никаких переломов нет.

Внимательно вглядываюсь в его лицо. Картина довольно удручающая. Левый глаз заплыл, под правым красуется огромный синяк. Губы разбиты. Порез на щеке и над бровью. Шрам тоже кровоточит. Призвав палочкой баночку с мазью, я не спеша, точными движениями пальцев втираю ее в проблемные участки. Поттер морщится, но молчит. Перехожу к груди. Несколько синяков. И ссадины на руках. А вот живот представляет собой одно красно-синее месиво. Немного приспускаю джинсы и медленно начинаю наносить мазь на поверхность поврежденной кожи. Гарри сцепляет зубы и почти не дышит. Я не дышу вместе с ним. Знаю, как это больно. Он молодец, держится достойно.

— Поворачивайтесь на живот, Поттер.

Он облегченно выдыхает и переворачивается, подкладывая руки под правую щеку.

Моя рука на мгновение застывает, как только я вижу красные кровоточащие полосы от ремня на худой спине мальчика.

— Поттер, кто сделал это с вами? — монотонно произношу я, стараясь не пугать его.

— А? Что? — удивляется вопросу Гарри.

— Ваша спина.

Наблюдаю, как непонимание медленно уходит с его лица, уступая место ужасу и, к моему глубокому разочарованию, стыду.

Знаю, сам вел себя также. Было даже страшно предположить, что кто-то узнает, расскажет другим, и они будут показывать на тебя пальцем и смеяться.

— Это неважно, — зло произносит Поттер, тут же пытаясь высвободиться из моих рук. Но я готов к такой реакции. Поэтому крепко держу его и не даю встать с дивана.

— Как хотите, — как можно более равнодушно произношу я. — Я не претендую на ваше откровение. Но все же позвольте еще один вопрос: директор в курсе ваших отношений с опекунами?

Аккуратно смазываю надувшиеся рубцы, продолжая силой удерживать Поттера в лежачем положении. Наконец, он прекращает попытки вырваться и еле слышно произносит:

— Я говорил ему, что не хочу жить с Дурслями. Просил оставить на лето в Хогвартсе. Ну или хотя бы отправить к Уизли. Он отказал.

— Не спрашивали, почему?

— Нет. Он вообще никогда не разговаривает со мной на эту тему.

— Хотите, я поговорю с ним? — неожиданно для Поттера предлагаю я.

Его следующий вопрос вводит меня в ступор:

— Зачем?

Гарри не хочет быть мне обязанным. Еще бы, три года мы были с ним на ножах. Все изменилось буквально несколько дней назад. Он только-только учится доверять мне, а я начинаю видеть в нем его самого, а не пресловутого Джеймса.

— Затем, Поттер, что ваши опекуны не должны так с вами обращаться. Это неправильно.

— Не надо, профессор. Это не ваше дело. Не вмешивайтесь. Будет только хуже.

Да, Гарри, ты прав. На первых порах будет намного хуже. Сейчас только ты и я знаем об этом. А позже в эту постыдную тайну будет посвящено намного больше людей, и не факт, что все эти люди примут твою сторону. Они будут поливать тебя грязью, шептаться за твоей спиной и всячески унижать. Но я знаю, малыш, что ты сильный, ты выдержишь, потому что я не смогу пустить все это на самотек. Я обещал твоей матери заботиться о тебе. Прости, что вспомнил об этом так поздно.

— Со спиной я закончил. Если надо смазать в других местах, ванная там. Держи. — Протягиваю Гарри мазь, одновременно наблюдая, как он краснеет.

Хватая баночку, Поттер скрывается в ванной. Минут на двадцать. Я в это время колдую на кухне. Достаю из холодильника вчерашнюю жареную курицу, ставлю вариться рис, нарезаю овощи в салат. Успеваю даже сервировать стол и вычистить рубашку Гарри.

Он же пару секунд недоуменно смотрит на дымящиеся тарелки, потом не торопясь одевает рубашку и направляется к двери:

— Спасибо за все, сэр. Я пойду?

— Нет, Поттер, я вас не отпускал. Садитесь. Пообедаете со мной. Отказ не принимается.

Гарри неопределенно пожимает плечами и осторожно опускается в кресло. Его синяки будут побаливать еще пару дней, и только потом исчезнут. Средство моментального избавления от них пока не придумали.

Обед проходит в молчании. Поттер демонстрирует приличные манеры будущего аристократа, аккуратно орудуя вилкой и ножом. Не сомневаюсь, что это заслуга Петуньи. Что же, хоть какую-то пользу из этой семьи Поттер вынес. Закончив с едой, он промакивает губы салфеткой и тихо благодарит:

— Спасибо, профессор. Было вкусно. — Пауза. — Можно, я пойду домой?

— Можно, Поттер. Вместе со мной.

Он застывает и вопросительно смотрит мне в глаза.

— Хочу поболтать с Петуньей. По-соседски.

Дарю Поттеру ослепительную улыбку и накладываю на себя иллюзию. Теперь я — родственник миссис Фигг, который живет на Тисовой, дом 5.

Я не успеваю оторвать руку от звонка, как Петунья уже стоит на пороге и внимательно меня осматривает.

— Добрый день, миссис Дурсль, — вежливо кланяюсь я. — Меня зовут мистер Фостер, я племянник миссис Фигг, сейчас живу в ее доме. Час назад я стал свидетелем одного инцидента, связанного с вашим племянником. Не могли бы мы с вами это обсудить?

Кладу свою руку Гарри на плечо и мы следуем в дом за Петуньей.

Гостиная у Дурслей довольно уютная. Я нагло разваливаюсь в мягком кресле, Гарри скромно садится на пуф в углу у двери, сама хозяйка устраивается на краю дивана возле небольшого стеклянного столика, на котором лежат газеты.

— Что опять натворил этот мальчишка? — теребя передник, вопрошает моя соседка.

— А с чего вы взяли, что он что-то натворил? — Приподнимаю бровь, с усмешкой смотрю ей прямо в глаза.

— Потому что он ненормальный. Вечно ввязывается в передряги. Сил моих на него больше нет! Одни проблемы!

— Сочувствую, миссис Дурсль, — театрально произношу я. — Но поверьте мне, в том, что случилось, нет вины Гарри. Наоборот, в случившемся с ним виноват ваш родной сын.

— Дадлик? Не может быть. Он хороший мальчик!

Я хмыкаю и закидываю ногу на ногу.

— Хороший мальчик Дадлик вместе с четырьмя подельниками избил своего кузена и сбежал. Скажите спасибо, миссис Дурсль, что я вовремя вмешался, иначе ваш племянник сейчас был бы в больнице, а сын — в тюрьме. Я хотел вызвать полицию, но Гарри убедил меня этого не делать, а вначале поговорить с вами. Все-таки это его брат.

Петунья меняется в лице и начинает громко визжать .

— Вы. Вы. Вы ничего не докажете!

— Вы так думаете? — Я наклоняюсь немного вперед.

— Вам никто не поверит! Нужно не меньше двух надежных свидетелей! А вы один, и к тому же чужак здесь!

— А с чего вы взяли, что я являюсь единственным свидетелем? — спокойно парирую я. — Эту драку также наблюдали миссис Белл и мистер Велнер, которые любезно предоставили мне свои адреса и заверили, что если дело дойдет до суда, то обязательно дадут свои показания в пользу побитого мальчика.

Бросаю косой взгляд на Гарри. Он смотрит на меня… восхищенно?

— Гарри сказал, что с ним все порядке, но его синяки внушают мне опасения. Решать, конечно, вам, но я бы показал мальчика врачу. И еще: я очень сильно хочу поговорить с вашим сыном. Сами понимаете, пускать такое дело на самотек не стоит. К тому же, я уверен, что ни вы, ни Гарри не захотите, чтобы это повторилось. Ведь последствия могут быть печальными. Для всех.

Петунья несколько секунд хватает ртом воздух, потом вылетает из комнаты и убегает вглубь дома.

— Ну вы даете, сэр, — восторженно произносит Гарри. — Еще никому не удавалось склонить ее к своей точке зрения за такое короткое время.

— Главное — уверенность в своей правоте. И железные аргументы, конечно же. Учитесь, Поттер. Пока я жив, — киваю я, откидываясь в кресле.

Через пару минут в комнату входят уже вполне адекватная Петунья с сыном, она легонько подталкивает перепуганного толстого подростка ко мне.

— Д-до-добрый день, сэр… — заикается он.

— Не вижу ничего доброго, мистер Дурсль, — монотонно произношу я. — Не хотите поведать мне причину вашего жестокого обращения с кузеном?

Толстяк отрицательно мотает головой, и я продолжаю нравоучение: