Девушка лежит на спине, широко раскинув руки. Звезда пленительного счастья.

— Лия, — наклоняюсь и замечаю, как дрогнули ее губы. – Эй, я вижу, что ты не спишь. Вставай.

Опять ноль реакции. Ну что ж, я покажу тебе, что значит не слушать меня.

Делаю вид, что выхожу из комнаты и прикрываю за собой дверь. Решаюсь на еще одну подлость — наливаю на кухне стакан воды и с ним крадусь к двери. Открываю дверь с пинка и кричу:

— Рота подъем, солдат Роджерс! Вы опоздали на пять минут! Вы понесете наказание за непослушание!

Лия хитро приоткрывает один глаз, но тут же ошарашено садится на кровати, лупая глазами.

— Джеймс! — пищит она. – Ай, больно же! — она трет простреленное плечо.

Сама виновата, дорогая. Надо было вставать раньше.

— Утренний душ, — ухмыляюсь я, демонстрируя ей пустой стакан, вода из которого аккуратно так вылилась ей прямо на голову. — Ты не хотела просыпаться.

— Еще пять минут, — скрипит она, откидываясь обратно. — Я мало спала.

— Нечего было сидеть за своей железной коробкой до четырех часов, — парирую я, прислоняясь плечом к шкафу.

— Зато я взломала их архив, — фыркает она, накрываясь с головой одеялом. Голос, доносящийся из-под толстого одеяла, был приглушен. — Сколько у нас времени?

— Сейчас семь, — констатирую я. — Фьюри ждет нас к девяти.

Лия громко стонет, будто её убивают.

— За что-о, — канючит она, откидывая одеяло с лица. — Почему так рано?

— Это же Ник, — я развожу руками. — Ты знаешь, что он ранняя пташка.

— Чертов жаворонок, — шипит Амелия, садясь на кровати. — Так бы все перышки и повырывала, — она встает, неловко качнувшись.

— Он и так лысый, — усмехаюсь я, мельком бросая взгляд на ее голые ноги, прикрытые лишь большой футболкой, подозрительно похожей на мою. Плавные изгибы бедер, острые коленки… Сглатываю.

— Я в душ, — бросает она перед тем, как виляя бедрами, скрыться за дверью. — Поставь чайник, пожалуйста!

Бреду в кухню, посмеиваясь над тем, что только что провернул. Я перенимаю замашки Амелии. Но это было действительно весело. И мне не стыдно. Если только немного — за то, что у нее разболелось плечо. Хотя, если вспомнить, какое у нее лицо было в тот момент, этот факт уходит на последние позиции; это того стоило.

Лия заставила меня почувствовать, что такое веселится. По-настоящему „отрываться“, как она говорит. Заново научила смеяться по мелочам. Стив был удивлен, когда я начал громко смеяться над его глупой шуткой.

Набираю в чайник воду и нажимаю на кнопку. Раньше, чтобы поставить чайник, нужно было гораздо больше дел, нежели сейчас. Нажал на кнопку и через пару минут у тебя готовый кипяток. Раньше же нужно было налить туда воду с ведра, а если в ведре не было воды — сходить за водой; и не важно сколько градусов на улице. Зажечь конфорку спичками, заметив для себя, что они заканчиваются и только тогда поставить чайник на плиту. И ждать приходилось как минимум минут десять.

В этом веке все стало гораздо быстрее.

Амелия как ураган врывается в кухню через десять минут, сшибая по пути стул.

— Ты все стулья решила сломать? — как бы между прочим интересуюсь я, поднимая табуретку.

Девушка многозначительно показывает мне язык, и стремительно идет к холодильнику, чтобы раздобыть что-нибудь съестное. Достает оттуда предусмотрительно оставленные там сэндвичи и кладет на стол.

Толкает меня в сторону, отодвигая от шкафа, и достает оттуда банку с кофе. Насыпает себе в кружку, которую я достал до этого, и уже закручивая крышку, спрашивает:

— А ты будешь?

Я всплескиваю руками.

— Нет, ты что, я не ем. Фигуру берегу, знаешь ли, — язвлю я, отбирая у нее кофе. — Естественно, буду.

Лия фыркает и собирается отойти, но я быстрее. Хватаю ее за талию и притягиваю к себе.

— Голодом меня решила морить? — спрашиваю я, смотря на нее сверху вниз.

Амелия подняла глаза и теперь с интересом изучает мое лицо.

— Ага, поморишь тебя. Сам все сожрешь, — усмехается она. Я прижимаю ее к себе еще сильнее; мне кажется, я слышу треск костей, и наклоняюсь к ее лицу.

— Не все, — выдыхаю я, касаясь ее губ своими.

Кажется, Лия только этого и ждала. Она поднимает руки, обхватывая меня за шею и приподнимается на носочки, чтобы быть еще ближе, прижимается ко мне всем телом. Горячо, страстно, несколько грубо я сминаю ее губы, завладеваю ее языком. Амелия довольно нагло пытается занять лидирующую позицию, но я приструниваю ее, несильно кусая за губу.

— Сладкая, — констатирую я, отрываясь.

— А тебе лишь бы пожрать, — смеется она, притягивая к себе. — Не отвлекайся.

Подсаживаю ее на столешницу; Лия обхватывает ногами мои бедра и кусает за язык. Роджерс через ткань майки царапает мою спину, заставляя кожу покрываться мурашками. По-хозяйски задираю футболку и вожу руками по ее изящному телу, очерчивая пальцами каждый миллиметр нежной кожи. Девушка урчит от удовольствия мне в губы и еще сильнее впивается в них. Как будто я — это последнее, что у нее есть.

Сколько мы так простояли — я не знаю, но оторваться друг от друга мы не могли долго. Мы не могли насытится друг другом. И чем дальше мы заходим, тем труднее остановиться.

Отвлек нас от сего действия звонок, как выяснилось позже, Ника.

— Ну что, пташки, проснулись? — бодрым голосом спрашивает Фьюри.

— Да, — отвечаю я, отдышавшись.

— Так, через час чтобы были у меня как штыки, — произносит он. — Кросс бегал?

— Нет, я… — начинаю я, но он меня прерывает.

— Как будто бы я не слышу твоего дыхания, Джеймс, — усмехается он. — Прекращайте ваши игрища и тащите свои задницы ко мне в офис.

— Хорошо, — кладу телефон на стол и смотрю на смеющуюся Амелию. — Засранец.

— Да он отличный парень, — отмахивается она, разгибаясь. — Только надоедливый, как заноза в заднице, — она задумывается над чем-то. — Кстати, на чем мы доберемся до офиса?

— Мер оставила нам машину, — киваю я в сторону окна. Блондинка меняется в лице. — Сэма не будет, не бойся.

— Отлично, — произносит она и как-то странно смотрит на меня, хитро прищурив глаза. Мнет край футболки, которая все-таки оказалась моей.

— Что? — спрашиваю я, наливая себе в кружку уже несколько остывший кипяток.

— Ничего, — отвечает она, закусывая губу и томно вздыхает. – Я, ты, машина…

— И все остальные машины, — криво усмехаюсь я. — Но мне нравится ход твоих мыслей.

— Ну вот, — она надувает губы. — Разбил мою теорию своим сарказмом.

— Ничего я не разбивал, — морщусь я, смотря на часы — семь сорок.

— Зато воду льешь ты знатно, — довольно подмечает она, разворачивая один из сэндвичей.

Замечаю, что давно перелил нужное количество воды в кружку и теперь вода разлита по всей столешнице. Черт.

— А раньше сказать не могла? — вздыхаю я. — Где эта чертова тряпка?

— Ну, знаешь, человек может вечно смотреть на текущую воду… — изрекает она с умным видом, откусывая кусок от бутерброда.

— Ну да, и смотреть, как работают другие, — закатываю глаза я. — Ешь давай быстрее.

Стираю со стола всю воду, несколько раз выжимая тряпку в раковину.

Хватаю со стола сэндвич и быстро проглатываю его, почти не заметив, вливая в себя кофе. Лия уплетает еще один. Ее неокрепшему после травмы организму нужно больше питания.

— У нас есть еще чуть больше часа, — киваю я на часы. — Ник снимет с нас шкуру, если мы опоздаем.

— Уже одеваюсь, — говорит она с набитым ртом и, уже вставая, делает большой глоток кофе.

Через десять минут одетая в зеленую куртку Лия выплывает в коридор, где я ее ожидаю уже несколько минут.

Ради поездки к Нику я даже побрился, чего не делал уже несколько дней, так что мое лицо „украшала“ колючая щетина.

— Тебе так больше идет, — улыбается Амелия, подходя ближе и шурша своей курткой. — Не так колется.

Девушка поднимается на носочки и невесомо проводит губами по моей щеке.

— Эй, это все? — я недовольно сдвигаю брови на переносице. Мне этого мало. Я сдерживал себя слишком долго.