* * *
Григорий Васильевич пригласил осмотреть офицерский городок, где жили летчики. Не спеша отправились в путь.
В центре городка находился уютный домик.
- Здесь была вилла командира фашистской авиачасти, - объяснил замполит. - А вокруг жили офицеры. Обратите внимание: городок обнесен несколькими рядами колючей проволоки.
- Зачем?
- Как огня боялись партизан, - ответил Добрицкий. - Да они даже своим нижним чинам не доверяли. У ворот красовалась надпись: "Вход солдатам на территорию офицерского городка строго воспрещен".
Мы осмотрели некоторые пустовавшие жилые помещения. Они хранили следы фашистской "культуры": углем, красками, а то и просто карандашом на стенах были намалеваны непристойные рисунки с пошлыми стихотворными надписями. Все это вызывало отвращение и ненависть к их авторам. Не выдержав, спросил:
- Почему же оставили эту мерзость на стенах?
- Руки еще не дошли, - махнув рукой, сказал майор. - Всего несколько дней прошло, как сюда перебазировались. Сюда никто вселяться не хочет. Но завтра начнем генеральную чистку...
Так прошел первый день моего пребывания в минно-торпедном полку. А потом потекли боевые будни, наполненные удачами и неудачами фронтовой жизни.
Задание особой важности
...Командира полка и начальника штаба вызвали в Ленинград к генералу Самохину. Пробыли они там недолго. Вместе с ними возвратился майор Пономаренко. Весь руководящий состав полка пригласили на КП.
Увидев Пономаренко, я удивился. Он улыбнулся и обронил:
- Прилетел помогать. Зачем? Сам поймешь. Исчезну, когда освоишься.
Когда все собрались, начальник штаба Иванов сказал:
- Получено задание особой важности: разрушить плотину ГЭС на реке Свирь. Мы, недоумевая, переглянулись.
- Да. Разрушить плотину! Жалко, но надо. Другого выхода нет.
Начальник штаба объяснил собравшимся обстановку и задачу полка.
- Темпы наступления наших войск нарастают, - говорил он. - На Карельском перешейке в ходе ожесточенных боев они продвигаются вперед. Настала пора выбить врага с позиций между Ладожским и Онежским озерами. Туда в спешном порядке подтягиваются свежие резервы Красной Армии, артиллерия, колонны танков. На нас возложено ответственное дело, какого еще не знала практика Великой Отечественной войны.
Свирская ГЭС находилась в руках противника и это значительно усложняло наступательные действия наших войск. Мощные оборонительные сооружения фашистов выше гидроэлектростанции дополнялись естественным препятствием скоплением массы воды на реке Свирь, местами шириной более километра. Не исключалась возможность затопления позиций наших наземных войск ниже плотины. Чтобы ликвидировать эту опасность и облегчить наступление наших войск, требовалось спустить воду из водохранилища, для чего нужно было либо открыть шлюзы, либо взорвать плотину. Но поскольку ГЭС находилась у фашистов и шлюзы открыть нельзя, оставался единственный выход - разрушить плотину. Она представляла собой железобетонную стену, длиной около 300 и шириной 13 метров. В левой ее части находился шандор длиной 35 метров.
- Следует учесть, - говорил начальник штаба, - что уровень воды в водохранилище ниже верхнего края плотины на 1,5 - 2 метра. Наибольшая глубина водоема - до 15 метров. Самым уязвимым местом является шандор, он и намечен для разрушения.
На совещании у командующего флотом специалисты высказали различные мнения относительно сил и средств, необходимых для выполнения боевой задачи, но в конце концов все свелось к одному: разрушить плотину можно только торпедным ударом, постановкой плавающих мин и, наконец, топмачтовым бомбометанием, при котором достигается наибольшая вероятность попадания.
- Нам, - продолжал начальник штаба, - приказано выделить восемь топмачтовиков. Они будут взаимодействовать с пятеркой торпедоносцев и миноносцев. Выполнение задания назначено на 20 - 21 июня 1944 года. Первыми с наступлением рассвета наносят удар торпедоносцы, а затем - топмачтовики. Последними сбрасывают плавающие мины миноносцы.
- Кто из наших будет участвовать? - спросил штурман полка.
- Хотели об этом с вами посоветоваться, - ответил командир полка.
- Думаю, что надо это поручить эскадрилье капитана Тихомирова, предложил майор Добрицкий.
Все согласились с замполитом. Выбор пал не случайно. До войны Иван Васильевич Тихомиров жил в Ленинграде. Он любил в нем каждый уголок, каждый камушек, а воевать пришлось на других фронтах. Долго и настойчиво просил командование перевести в ряды защитников Ленинграда. Наконец, просьбу удовлетворили - его направили в 51-й минно-торпедный полк.
За короткое время пребывания в полку капитан завоевал всеобщее уважение к себе. Его авторитет основывался на высоком летном мастерстве, глубокой человечности, строгой, но справедливой требовательности. Подчиненные верили ему, а в этом залог того, что в бою они выполнят любой приказ командира, пойдут за ним на любое испытание.
На какую-то минуту все замолчали. Нарушил тишину майор Пономаренко. Он сказал:
- Тихомиров - опытный, смелый летчик и умелый руководитель. Но и задание дано сложное и ответственное. Для многих из экипажей это первое суровое испытание. Выдержат ли они? Думаю, что выдержат. Тут многое и от нас зависит.
Майора поддержал начальник штаба Иванов:
- Нужно тщательно подготовиться к операции. Враг несомненно окажет сильное противодействие зенитной артиллерией и истребительной авиацией. Надо быть готовым к любой неожиданности, следует все предусмотреть, ничего не упустить. В бою любой просчет обходится дорого...
Подготовка к операции развернулась в тот же день.
19 июня эскадрилья Тихомирова провела последний раз усиленную тренировку. Для наглядного изучения цели и безошибочного выхода на нее с малых высот, вблизи линии фронта на сухопутном полигоне, почти в натуральную величину полигонная команда известью изобразила Свирскую ГЭС, на которую каждый экипаж сделал по два-три захода.
Тщательно на картах экипажи изучили район цели. Но тут выяснилось, что на полигоне бомбы весом более 250 килограммов еще никто не сбрасывал. Как же определить баллистические данные бомб более крупного калибра, скажем, 500 и 1000 килограммов, которые будут сброшены на цель? В разрешении этой задачи большая заслуга принадлежала Пономаренко и Заварину. Но и это не все. Из выделенных восьми самолетов наружными держателями тяжелых бомб были оборудованы только четыре самолета, остальные имели внутрифюзеляжные держатели для подвески лишь 250-килограммовых бомб.
Взлетно-посадочная полоса, из-за небольших размеров, требовала от летчиков предельного внимания и позволяла взлет только с уменьшенным запасом горючего и с боевой нагрузкой в полторы тонны. Исходя из этого и был установлен вариант бомбовой нагрузки: четыре топмачтовика берут по одной тысячекилограммовой и пятисоткилограммовой бомбе, а четыре самолета по четыре 250-килограммовых бомбы каждый. Взрыватели ставились так, чтобы обеспечить взрыв бомбы на дне, у основания плотины и чтобы до момента взрыва самолет успел отойти на безопасное расстояние.
Так закончился последний день запланированной напряженной подготовки к выполнению боевой задачи. Всех не покидала мысль - а что принесет следующий, решающий день?
...Раннее утро. Аэродром зажил своей обычной фронтовой жизнью. Рокот прогреваемых моторов сотрясал воздух. Экипажи находились у своих самолетов. Лица у всех суровые, сосредоточенные. Ждали приказа на вылет. Время шло, а его все не было. Люди начали волноваться.
- Может отменили задание? - спросил Тихомирова лейтенант Иосиф Сачко.
Капитан собрался ответить, но его срочно вызвали на КП. Вернувшись, он сообщил:
- Вылет откладывается. Ночью на нашу цель вылетали два торпедоносца. Самолет лейтенанта Шведова попал в туман, неожиданно поднявшийся с озера, отклонился от маршрута и был сбит зенитным огнем фашистов. Экипаж лейтенанта Миронова возвратился на аэродром с торпедой, не выполнив задания. Теперь внезапность нашего удара исключается. Для выяснения обстановки вылетел разведчик. Нам приказано оставаться у машин и ждать команды.
