Начальником метрологической службы института был Николай Петрович, которого за его импозантную внешность и невозмутимость друзья именовали Кинг. Он подчинялся главному инженеру, и, по совместительству, был постоянным членом институтского коллегиального партийного руководства. Как видите, партком не имел случайных людей. Начальству института лишние проблемы были не нужны. Поэтому на рассмотренном уровне стремление верхушки партии всё знать о делах института блокировалось почти полностью при помощи хорошо подобранной для парткома команды своих людей. И наш коллектив не был исключением, так было везде. Партийное всесилие на деле было всесилием определённых чиновников на местах. И Кинг как член парткома был для реализации гегемонии администрации незаменим. Это был спокойный, понимающий и молчаливый великан, скромный и, в то же время, уверенный в себе человек. Приятно было его видеть и общаться с личностью такой богатой природы и доброжелательности.
Руководителем ведущего и самого крупного подразделения института, отделения, был Владимир Иванович (В.И.), которого лично я звал про себя «Заземлителем», поскольку он легко негативно возбуждался и критиковал всех и всё. Этот поджарый человек небольшого роста был личным и близким другом Э. Д. Последний доверил ему главное направление хлопотных экспериментальных и очень важных для заказчиков работ института в сфере испытаний нашей техники. К тому же, В. И. выступал в роли советника и информатора главного инженера. Для него были характерны неизменно отрицательные оценки любой информации о фактах, которые его, хитрого хохла, непосредственно не касались. Такая же оценка ждала разного рода чужие технические предложения, которые стекались к Э. Д. Способность завидовать окружающим и злопамятный характер делали его очень ценным для Э. Д., которому не хватало времени и желания критически оценивать поток поступающей информации. Поэтому В. И. и был незаменим советником в ходе многотрудных дел главного инженера.
Теперь, когда действующие лица определены, можно представить и место действия. Мы должны почувствовать на этой сцене устоявшуюся атмосферу советского общества в ту пору и ознакомиться с ходом небольшой пьянки. Очевидно, что пьянство весьма плачевная привычка и, в тяжелых случаях, это путь к разрушению личности и превращения человека в изгоя. Однако когда ваше общество барахтается в традиционном употреблении алкоголя как в средстве сближения, вы должны интерпретировать это социальное явление от противного: трезвость становится путём к дискредитации. И наоборот, выпивка, как процесс, объединяет коллег, консолидирует их и повышает доверие между ними. Таким образом, в ту пору официальная вертикаль власти также дополнялась некоторыми горизонтальными связями на уровне отдельных часто псевдо дружеских, поскольку алкоголь всегда остаётся иллюзией, компаний с их взаимными интересами. Более того, каждый руководитель старался стимулировать свою компанию для работы, как ныне и для бизнеса, а также отдыха на основе совместных застолий.
И было нечто ещё более замечательное в нашей очень спокойной и размеренной общественной жизни, в сонной атмосфере общественного согласия. Вы всегда говорили «да», когда появлялись хоть на какой трибуне. Но вы никогда не одобряли генеральную линию безоговорочно в вашей компании и даже среди малоизвестных людей, если это не было официальное заседание. Там каждый мог сказать, что он хотел, и если только это не было глупостью или чистой воды провокацией. Однако, в качестве исключения, можно было проделать и антисоциальный экстрим, только без надежды на ответ и без общественного обсуждения. А если вы не были согласны с этими общими правилами поведения, то вы были опасным человеком или сумасшедшим, возможно, вы были бы клиентом КГБ. Лично я таких людей не встречал.
Фактически наше общество было лишено всякой возможности делового обсуждения своих проблем. Партийные боссы давили саму мысль об этом с помощью тайной полиции, выявляя ростки официального недовольства и недоверия. Находить их было довольно сложно, потому что подавляющее большинство населения было вполне удовлетворено жизнью и равнодушно к любой политике. Поиск недовольных властью людей напоминал тяжелую, всячески скрываемую работу по раскачиванию лодки. Это, мол, она сама кренится, такая-сякая. В ход шли все противоречия и подозрения, обострение отношений с евреями, самым легковоспламеняющимся материалом нашей истории. Как результат этих усилий, евреи в первую очередь и взяли курс на исход из Союза. Они оказались наиболее послушными, хотя и не одинокими, игрушками партийных боссов в море русской апатии.
Да, это очень странно, потому, что достаточно хорошо устроенные и уважаемые еврейские специалисты нашего института стали в конце 80-х годов вдруг лихими первооткрывателями бегства на Запад, продав свои недавно полученные от института квартиры и оставив тёплые рабочие места. Это странно, потому, что они имели полный набор моральных и материальных благ, которыми пользовались люди их положения. Но они вдруг поднялись, когда им вдруг официально разрешили это сделать, и вдруг оставили Россию ради Америки. Почему они это сделали? Не спрашиваю, почему им это разрешили, по чьей инициативе они побежали. Некоторые говорят, что им не нравилась пятая графа анкеты о нации человека. Такое объяснение мелковато, тем более, что этот пункт никому из них он не помешал стать высокооплачиваемыми специалистами. И вообще, идентификация любого национального меньшинства только мобилизует это меньшинство на самореализацию. Дело этой спешки тёмное, но теперь, после стольких лет возникает мысль, что весь этот еврейский шухер возник в предвидении скорого обвала системы, так сказать в порядке профилактики. Знание – сила.
Можно ли осуждать за это евреев. Считаю, нет. Кто организовал исход, тех надо судить за всё, что они натворили. Но дело не в том. Надо помнить эту страшную страницу истории. Мыслящие люди России должны выработать свою идеологию национализма, кстати, сродни издревле еврейской собственной идеологии, поскольку лишь национализм реально обеспечивает чувство собственного достоинства и уважение разных народов.
Простите, но я забежал вперёд. Продолжим по порядку. Сейчас вам будет представлен один небольшой и тривиальный эпизод скорее частного, чем общественного порядка. В нём примут участие несколько сценических персонажей, затронуто много разных вопросов и мыслей, касающихся институтских и более общих дел и планов. Но по сути – это репортаж с дружеской попойки, с которой все успешно добирались домой. Я ставлю эту сцену в стиле реализма на ваше рассмотрение, поскольку отчёт обязывает.
Перед вами кабинет Э. Д., второго человека в руководстве нашего института. Кабинет расположен в просторном помещении загородного дворца, построенного в стиле замка. Этот прекрасный дворец-замок в годы войны и немецкой оккупации пригородов Ленинграда был разграблен и сильно разрушен. После войны он, к счастью, не остался бесхозным и был восстановлен без реставрации интерьеров на деньги нашей промышленности именно для института. От прежнего великолепия нам в наследство остались неповторимый внешний вид замка и поистине царская планировка помещений.
Итак, институт сохранил внутри здания пространства XVIII века. Представьте себе: большую светлую комнату с высокими сводами и арочными окнами, благородный облик входной двери. Но эти детали были лишь отдельными атрибутами прошлых времен и бывшего совершенства, когда эта комната была только небольшой частью длинной и широкой галереи, когда-то полной образцов прикладного искусства и картин. Мебель кабинета, как принято, была выполнена в современном стиле. Шеф сидит на своем месте. У приставного длинного стола для совещаний разместились подчиненные, сердца которых вполне преданы начальнику. На столе, видны бутылки и чувствуется запах коньяка. Рабочий день давно закончился, но компания и за рюмкой не перестаёт обсуждать деловые вопросы, так сказать, в вольном стиле.
Моя простодушная история не была бы полной, если бы я не сделал ссылку на дух старого дворца. Но как я могу сделать это в предлагаемой миниатюре? Я прошу прощения за нарушение принятых правил композиции и логики действия, которые существуют для драматургов. Автору придётся нарушить законы логики, потому что дух, как известно, им не следует. А что остаётся делать, если среди нас, работников дворцовых площадей, жил дух старых времен, древний житель замка. Он пересидел, видимо, в подвалах и подземных ходах лихие времена и следил за поведением нынешних владельцев современного научно-технического величия дворца. Поэтому я прошу вас не удивляться призраку, который также принимает участие в вечеринке. Бояться его не надо, он всего лишь лакей, а дух лакейства в сфере обслуживания остаётся неизменным во все времена и у всех цивилизованных народов.
