– У твоего отца отличный вкус, – накачанное тело грациозно садится рядом со мной, слегка задевает меня локтем, от чего мой соскальзывает со стола, и голова практически встречается со столешницей. – Эй ты уснула?

Медленно разворачиваюсь к нему и поджимаю губы, он отражает моё выражение лица, затем отпивает скотч.

– Ты специально пьешь, чтобы не везти меня назад, так? – складываю руки на груди. – Мы не станем спать вместе.

Доусон кажется, потерял к моим словам всякий интерес, расслабленно развалившись в кресле, он наблюдает за нашими отцами.

– Ты портишь воздух ночью, поэтому спать с вонючкой я тоже не имею огромного желания. – я вся собираюсь, чтобы напасть на него. – И не возражай, вспомни Вегас. Это ведь была вторая наша ночь в качестве супругов. Тогда ты напугала треском даже соседей за стеной.

– Доусон, – хриплю я. – Ты накормил меня яйцами и пикули, мой желудок не выдержал и… – боже какой позор, я действительно очень громко пукнула когда смеялась, над одной из его шуток. Очень громко. Но я ведь человек, так ведь?

– Ну теперь ты понимаешь, что после всего что ты сегодня ела, я опасаюсь ожидающей меня газовой атаки или еще чего хуже. Мне еще не открылись все твои способности, – он многозначительно смотрит на пустые тарелки. И тут понимаю, что пока была одна, сожрала все, что находилось на моей тарелке, а это не мало!

Трясущейся рукой я провожу по все еще плоскому животу. Я действительно расстроена, до его слов мне казалось проблема в нем, но теперь она во мне. Страшно даже представить, как я снова опозорюсь. То есть я уже приготовилась спать с ним? Да уж молодец, что уж. Говорю одно, думаю другое.

– Но знаешь что? – он низко наклоняется ко мне, я поворачиваю к нему голову и наши носы соприкасаются. – Если ты будешь все так же смеяться от моих шуток, я все тебе прощу.

Мои глаза мечутся по его лицу, он серьезен как никогда, губы приоткрываются, когда я, наконец, ловлю на них фокус. Миллиметр и он меня поцелует, малюсенькое расстояние до очередной ошибки, и я отворачиваюсь в самый последний момент. Он громко вздыхает и подносит бокал со скотчем к губам.

– Больно надо было, – отвечает он детским голосом, – Помнишь?

Отворачиваюсь от него и улыбаюсь во весь рот, именно так он ответил, когда я отказала ему в повторном поцелуе в нашу первую встречу. После этого он был так оскорблен, что еще минут пятнадцать бурчал, какая я противная девчонка.

– У нас была довольно дорогая свадьба, кстати. – он снова привлекает моё внимание, я подношу соломинку к губам и втягиваю в себя «кровавую Мэри», по телу растекается приятное тепло. Что, несомненно, играет ему на руку, потому что я уже не могу оторвать своих глаз от него, расслабленно расположившись рядом.

– Это была двадцати долларовая процессия со лживым Элвисом и женщиной похожей на трансвестита. – усмехаюсь я, действительно только сейчас вспомнила как это выглядело на самом деле.

– А ты учти перелет. Думаешь за что нам всыпали родители? Ты же не думаешь, что Сидней и Вегас рядом. – просто отвечает он, рассматривая свои кроссовки.

– Тогда почему мы выбрали это место? – поражено задаю ему вопрос, ведь именно он оплачивал эту поездку.

– Это была твоя детская мечта, и я обещал тебе. Мне хотелось быть идеальным – он хмурится отчего я повторяю за ним это действие. – Теперь я думаю это было ошибкой. – мое тело непроизвольно дергается словно от пощечины. – Что бы не случилось я не жалею о нашем браке и днях, проведенных вместе.

Услышать от него это признание подобно удару хлыста, который с громким светом рассек воздух. Мое тело застывает, превращается в окаменелую глыбу. Едва дышу, чтобы не выпустить из себя предательские слезы.

– Элли, я жалею только потому, что, если бы мы сделали это здесь, в Сиднее. – его пальцы приподнимают мой подбородок чтобы заглянуть в глаза, – мы не развелись бы. Процессия подразумевает венчание, а это в болезни и здравии.

Смесь эмоций водопадом окатывает меня, я встаю со стула и стремительным шагом пересекаю небольшую лужайку, прохожу в дом и закрываюсь в туалете. А ведь он действительно прав, он пошел у меня на поводу, чтобы сделать приятно мне и потом все испортил. Мы испортили. Сколько раз мы пытались снова? Он никогда не сдавал позиции, а я готова была простить все его поступки, пока не выросла. И что изменилось сейчас? Я все так же зачарованно смотрю в его карие глаза, только его губы целуют меня так сладко, что хочется умереть, только при одном прикосновении. Прикосновения пальцев заставляют забыть обо всем и погрузиться снова в этот омут, ощутить глубину страсти и наслаждения. Снова испытать эту гамму чувств. Я умываю лицо прохладной водой, вытираюсь мягким полотенцем и опираюсь на раковину, чтобы перевести дыхание, восстановить равновесие душевных сил. Я не думала, что это будет легко, никогда не было, почему именно сейчас я подумала о том, что что-то изменится? Ручку несколько раз дергают, затем слышится тихий стук. Напрягаюсь всем телом в ожидании, кого принесло.

– Эллисон, малышка открой двери. – голос моего папы раздается с той стороны, я размышляю о том стоит ли расстраивать его своими растрепанными чувствами. Открываю перед ним дверь, добрая улыбка моего наставника и родителя в одном лице, заставляет меня крепко обнять его тело. – Немного странно нежничать в уборной, правда? Ты пряталась в туалете каждый раз, когда расстраивалась. Что тебя огорчает?

Он выводит меня из уборной, в их с мамой спальню. На прикроватном столике стоят четыре фотографии, на одной из них мы совсем юные с Доусоном и наша роспись в Вегасе. На двух других мои родители в молодости и сейчас. Я беру в руки рамки со свадьбы в Вегасе и подношу ближе, чтобы рассмотреть наши счастливые лица. Тогда казалось все таким простым, будущее маячило перед нами, заливаясь розовым цветом, сквозь тонкие стекла. Сейчас же я ловлю свое отражение в зеркале и от счастливой улыбки не осталось и следа. Возможно, это от того, что я не даю нам шанс, и сама чувствую себя забитой в угол. Присаживаюсь на кровать и ставлю на место рамку. Сплетаю все еще горячие от прикосновения с прошлым пальцы, чтобы сохранить это тепло.

– Малышка все твои переживания напрасны, если это ваша судьба рано или поздно она вас все равно настигнет. Ваши отношения напоминают бумеранг. Вы отражаетесь друг от друга, а надо лететь в одну сторону, чтобы вернуться на исходное положение. То, что мы сегодня собрались вместе, должно стать неким праздником, а не поминками. Ты расстроена, он переживает. – папа обнимает меня за плечи, и я кладу свою голову ему на грудь. – Ты можешь с уверенностью сказать, что ничего к нему не чувствуешь?

Я отрицательно качаю головой, действительно не уверена. А врать моему папе я бы ни за что не стала, он единственный человек в мире понимает меня с полуслова. Их отличие с мамой в том, что он пропускает все мои проблемы через себя. А мама всегда позитивно настроена, и когда я хочу поплакать, мне нужен мой папа.

– Он не перестает бороться, кажется, что Доусон не хочет сдаваться. – тихо произношу я. – А я не знаю, как научиться жить без него. Двинуться вперед, чтобы не сравнивать его со всеми. А начать снова еще страшней.

– Так может это борьба с ветряными мельницами? Лови дуновение ветра и лети. – папа целует меня в макушку, встает и открывает для нас дверь. – Мы же не хотим огорчать маму и наших гостей? – он ожидает, когда я с ним поравняюсь. – Попробуй новые отношения с ним, другие на вкус, ощути эту новинку, окунись с головой. И если там не будет ничего стоящего, вы можете попытаться снова. Только знай, иногда наш выбор отравляет нас. Приносит много боли. Поэтому в жизни нет права на ошибку. И очень часто сложная ситуация покажет кто является твоим человеком и будет с тобой до конца. Посмотри на нас с мамой, у нее самый веселый нрав, а я зануда, который постоянно раздражает ее своим поведением. Но если случится что-то страшное, я уверен, что мама будет рядом, поддержит и никогда не бросит. То же самое и с семьей Доусона. Вспомни, через что они прошли. И каждый раз, когда мы расставались, попытки начать заново сделали нас теми, кто мы есть.