«Ничто не таит так много тайн, как история» – эти слова можно было бы предпослать в качестве эпиграфа к книге С.П. Мельгунова «Мартовские дни 1917 года», впервые предлагаемой вниманию российских читателей. Уж очень эта книга напоминает детективное расследование, предпринятое смелым историком для раскрытия таинственного явления, каковым до сих пор остается для миллионов россиян Февральская революция, сломавшая вековые устои великой империи. Да и действующими лицами в книге выступают, словно в каком-нибудь криминальном романе, император и императрица, великие князья и генералы, заговорщики и революционеры…

Сергей Петрович Мельгунов (1879—1956) всю свою жизнь посвятил выполнению благородной миссии историка, испытав непреодолимую тягу к загадкам минувшего еще с гимназических лет1. Совмещая занятия историей с активной общественной деятельностью, журналистикой, книгоиздательскими делами, он приобрел широкую известность в 10-е годы ХХ века. Особый интерес историка вызывал тогда период ХVI—ХIХ веков в летописи нашего Отечества. Однако прогремевшие вскоре революционные взрывы, переход власти к большевикам, страшная братоубийственная война переместили внимание исследователя на пережитые им вместе с Россией «смутные годы».

Мельгунов не был простым созерцателем этих «смутных лет», а выступал в качестве их заметного действующего лица. С первых послеоктябрьских дней он, будучи одним из руководителей партии народных социалистов, а затем контрреволюционного «Союза возрождения России», вел непреклонную борьбу против советской власти. На этом небезопасном поприще ему суждено было пережить 23 обыска, 5 арестов, полтора года тюремного заключения, полгода жизни на нелегальном положении, громкий политический процесс, чуть не окончившийся расстрелом, и высылку в конце 1922 года за границу. В эмиграции историк, продолжая политическую и издательскую деятельность, все свои силы отдал созданию монументальной исторической эпопеи, запечатлевшей в более чем в десяти книгах – «Легенда о сепаратном мире», «На путях к дворцовому перевороту», «Мартовские дни 1917 года», «“Золотой немецкий ключ” к большевистской революции», «Как большевики захватили власть», «Судьба императора Николая II после отречения», «Н.В. Чайковский в годы Гражданской войны», «Трагедия адмирала Колчака», «Красный террор в России» и других – «грозовые годы» (1916—1923 гг.), потрясшие страну и неузнаваемо изменившие ее облик.

Труды Мельгунова дают право называть его крупнейшим историком русского зарубежья, чье полное наследие рано или поздно станет достоянием гласности на его родине. Теперь российским читателям предстоит новая встреча с книгой историка «Мартовские дни 1917 года», входящей в трилогию «Революция и царь», которую автор задумал еще в 30-е годы. Своей основной целью он поставил задачу воссоздания трагической одиссеи последнего российского императора с предреволюционного 1916 года, когда только еще вызревали условия будущего взрыва, сквозь раскаты Февральской революции и Октябрьского переворота, вплоть до расстрела царской семьи в Екатеринбурге. Ясное дело, что описать эту одиссею можно было только на фоне грозных событий 1916—1918 годов, пытаясь распутать те загадочные узлы и пружины, которые привели в движение маховик исторических потрясений. В итоге труд историка вылился в объемную 1500-страничную трилогию.

В первой книге «Легенда о сепаратном мире. Канун революции», вышедшей в Париже уже после смерти историка в 1957 году, автор подробно и доказательно разбил легенду о предательстве Николая II и Александры Федоровны, ставшую расхожей в предфевральские дни и использованную заговорщиками против императора в полной мере. «По отношению к Царю и Царице дореволюционная легенда, – сделал вывод историк, – должна быть отнесена к числу грубых и сугубо несправедливых клевет, демагогически использованных в свое время в политической борьбе с режимом; никаких шагов к заключению сепаратного мира царское правительство не делало; никаких центров или организованных общественных групп, осуществлявших заранее установленный план заключения мира с Германией в дореволюционное время, не существовало, и никаких ответственных переговоров за кулисами по этому поводу не велось».

Второй книгой трилогии как раз и стал труд «Мартовские дни 1917 года», который автор закончил еще в годы Второй мировой войны, когда ему, пережившему революционное лихолетье в России, пришлось ощутить на себе теперь уже коллизии фашистской оккупации Франции. Сколько тяжелых раздумий навевали бурлившие вокруг события в сознании историка, сравнивавшего две эпохи мировых катаклизмов, мы уже вряд ли сможем узнать, но то, что С.П. Мельгунов не остановил своей работы, а еще более глубоко погрузился в бездну событий 1917 года, говорит о многом. Значит, и в период очередного крушения мира его продолжала волновать еще не осмысленная до конца трагедия России в целом и ее последнего правителя в частности.

Часть книги была опубликована в 1950—1954 годах в эмигрантской газете «Возрождение», а увидела она свет полностью только в 1961 году в Париже благодаря усилиям супруги историка П.Е. Мельгуновой-Степановой. Как и другие труды Мельгунова, эта книга поражает прежде всего скрупулезным анализом самого широкого круга источников, которые только были доступны историку. Восстанавливая хронику Февральской революции буквально по часам, он не только поднял весь пласт опубликованных документов и воспоминаний, но и лично опросил десятки участников событий, начав эту работу еще в России до высылки в 1922 году и продолжив в эмиграции. В итоге получилось увлекательное исследование, в котором не только бурлит «живая хроника» мартовских дней, но и рассеиваются многочисленные мифы, созданные вольно или невольно участниками ушедших событий с той или иной целью и подоплекой. Пожалуй, в российской историографии настоящий труд С.П. Мельгунова до сих пор остается одним из самых фундаментальных исследований Февраля и роли в истории революции Николая II.

Подробный анализ книги С.П. Мельгунова с широким комментированием и привлечением новых документов еще впереди, мы же попытаемся вкратце осветить те основные легенды и мифы, которые автору пришлось «разбивать» на ее страницах. Он неоднократно подчеркивал, что в период революционной смуты «одна легенда порождала другую» и что эти легенды, бывало, рождались уже «на другой день после событий». Таковы были наглядные особенности той эпохи, до сих пор заставляющие историков выступать в роли дотошных следователей.

Какие же головоломки удалось разгадать историку в борьбе с застоявшимися мифами «мартовских дней»?..

1. Вопреки позднейшим заверениям революционеров, заговорщиков и думских деятелей, Мельгунов утверждает, что «февральские события в Петербурге, их размах, отклик на них и итог оказались решительно для всех неожиданными», что «ни одна партия непосредственно не готовилась к перевороту», что «революционный взрыв не имел никакого отношения к роспуску Думы, о котором масса ничего не знала», и что «тогдашняя Дума не годилась для возглавления революции». Историк приходит к выводу, что «не Дума руководила стихией, а стихия влекла за собой Временный комитет», который без поддержки Советов не смог бы «водворить даже подобие порядка».

2. Историк особо подчеркивает то близорукое «опьянение», которое охватило в первые дни «свободы» всех, даже убежденных монархистов. Мудрые голоса, предупреждавшие об опасности анархии, развала власти страны, «тонули в общей атмосфере повышенного оптимизма». Охвативший всех «психоз говорения» и свободолюбивых речей затмил собой последние крупицы сдержанности, и это рано или поздно не могло не обернуться трагическими последствиями.

3. Автор показывает, что народ в первые дни революции «был совершенно чужд мысли о цареубийстве», призыв «“Смерть тирану” не звучал в период Временного правительства нигде и никогда». Однако этот лозунг родился и пестовался в среде дореволюционных участников дворцового переворота, в том числе националистов и монархистов. Не стихия требовала «устранения монарха», а либеральные общественные деятели, как это было уже не раз, проявляли свои кровожадные устремления.