– Я пойду, Кате скажу, что уезжаю? – обрадовался Тихон.
– Ну, иди. Скажи. А после я с ней поговорю. Не сегодня – а завтра, как ты уедешь. У меня к ней тоже дело будет, – Кабаниха усмехнулась. – Мы выиграем эти выборы, Тиша. Я для тебя стараюсь, для твоего будущего. Реальная опасность – это Кулигин. Он сейчас даже опаснее Кудряша. И дело не в грядущих выборах. Выборы мы выиграем. Но есть одна загвоздка…
– Мой отец, да?
– Да, Тиша, твой отец, – неожиданно мягко сказала мать. – Он сейчас нуждается в поддержке.
– Значит, он жив?
Мать загадочно на него посмотрела и сказала:
– И жив, и не жив. Не надо тебе об этом думать. Иди к жене.
– Не спишь? – шепотом спросил Тихон в полутемной спальне.
Тускло светился ночник, жена дремала, убаюкивая, как младенца лежащую поверх одеяла книгу.
– Отдыхаю, – Катерина тут же открыла глаза. – Мать вернулась, да?
– В одиннадцать, как и обещала. Она похожа на робота. Жаль, что у нее нет кнопки.
– Ты хоть бутылку-то спрятал? Успел?
– Толку? Она меня насквозь видит. Говорит: гены.
– Твой отец что, пил?
– Вроде нет. Он был спортсменом, – с гордостью сказал Тихон. – Высокий, сильный! Меня на одной руке поднимал. Я не помню его даже подвыпившим.
– Странно… Мария Игнатьевна тоже не пьет… Тогда почему она говорит: гены?
– Может, дед пил. Да, Катя… Она ведь меня в Москву посылает, – Тихо постарался сдержать радость.
– Как в Москву? – Катерина резко села на кровати. – А как же я?
– А у тебя работа. Только-только экзамены закончились. Надо личные дела оформлять, справки выписывать. Ты ведь директорская секретарша!
– Я найду, кто меня подменит. Возьми меня с собой, Тиша!
– Да куда я тебя возьму? – муж отвел глаза. – Я в гостинице остановлюсь, меня целыми днями не будет. Бизнес, – сказал он важно. – Да и мать тебя не отпустит.
– Что значит: отпустит? Я что, девочка? Или у нас крепостное право?
– Мы в ее доме живем.
– Но разве это так необходимо? Могли бы жить отдельно.
– Да зачем? Тут столько комнат – можно вообще друг другу на глаза не показываться.
– Тем не менее, мы обязаны завтракать вместе с ней. А также обедать и ужинать. И ежедневно отчитываться о том, что делаем.
– Но ведь это она за все платит!
– А ты сам денег заработать не можешь?
– Я могу, но… Так ведь удобнее, Катя.
– И на сколько ты едешь?
– Недели на две.
– Две недели! – охнула Катерина. – Что ты со мной делаешь!
– Ты меня так любишь? – Тихон потянулся к жене.
Она была, как всегда, холодна. Только что терпела его поцелуи. Тихон отвернулся на минутку, чтобы погасить ночник.
– Возьми меня с собой, – услышал Кабанов в темноте горячий шепот. – Я не хочу с ней оставаться.
– Я не могу, Катя.
– Тогда отстань от меня!
Жена резко его оттолкнула и зарылась лицом в подушку. Тихон растерялся.
– Да что случилось, ты мне можешь объяснить?
– Я тоже не железная, – Катерина расплакалась. – У меня ведь нет никакой отдушины. Разве что работа, но твоя мать и это грозится прекратить. Мол, какие это деньги? Копейки! А я не хочу, слышишь? Не хочу жить здесь взаперти. И целыми днями слушать нравоучения. Я не ее собственность.
– Ты просто капризничаешь, – Тихон погладил жену по волосам. – Слушай, а ты не беременна?
– Если бы, – горько сказала Катерина. – Может, это нервное, из-за той психологической травмы, которую мне в детстве нанесла гроза? Что-то во мне сломалось. Врач говорит, что физически я абсолютно здорова. А забеременеть не могу.
– А ты расслабься, успокойся. Хочешь – на море поедем.
– Опять с твоей матерью?
– Можем и без нее.
– Ты сам-то в это веришь? Когда она нас одних за границу отпускала? И живем все время в семейном номере или на вилле, вместе.
– Давай спать, Катя, – вздохнул Тихон. – Мне завтра ехать.
– Уже завтра?!
– Каких-то две недели, и я вернусь.
– Да за эти дни все что угодно может случиться!
– Не выдумывай, – Тихон зевнул. – Ты у меня фантазерка.
Вскоре он уже спал. А вот ей не спалось. Катерине вот уже с месяц казалось, что над городом собираются тучи. Стало нестерпимо душно, словно кольцо вокруг сжималось: дома безраздельно властвовала Кабаниха, в школе Катерину атаковали завистливые и насмешливые взгляды. А то и откровенно злые. Красивая, богатая, замужняя, что ты здесь делаешь? У тебя и так все есть, зачем только рабочее место занимаешь?
Кто-то из сослуживцев заметил у школьных ворот красную машину Бориса. Сразу возник вопрос: а кого он здесь поджидает?
– Шлюха, – услышала она как-то в спину змеиный шепот. – А святошей прикидывается…
И ведь не было ничего, ни слова она Борису не сказала, а сплетня по городу уже поползла. И сердце вот уже месяц не на месте. С тех пор, как она увидела Бориса. А тут еще и муж уезжает…
Да разве она не женщина?
Глава 9
Муж уезжал. Катерина еле сдерживала слезы.
– Не вздумай телефон выключать, – предупредила сына Мария Игнатьевна. – Я все равно узнаю, где ты. У меня услуга подключена. И жене накажи, чтобы все время была на связи.
– Что ты меня, мама, как маленького строишь, – поморщился Тихон.
– Потому что ты недоумок. Жене работать позволяешь. Хотя давно надо было кулаком по столу стукнуть. Тряпка!
– Да чем тебе так мешает ее работа?
– А почему она туда ходит? Необходимости нет. Значит, что-то тут нечисто. Может, она с директором роман закрутила?
– Да ведь он старик, мама! И давно женат. Внуки у него.
– Старик – шестидесяти нет. По-твоему, и я старуха?
– Что ты, мама! Ты прекрасно выглядишь.
– Знаешь, как говорят? Седина в бороду – бес в ребро. А тут такая красавица в секретаршах!
– Я вообще-то здесь, – не выдержала Катерина.
– А тебя никто не спрашивает, – отрезала Кабаниха. – Ты – мужнина жена. Ты потому и рожать не хочешь, что воли тебе много.
– Я – не хочу?! Да я только и делаю, что по врачам хожу!
– А может, ты по этому вашему инету таблетки противозачаточные выписываешь? – зло прищурилась свекровь.
– Как у вас только язык поворачивается, Мария Игнатьевна! – не выдержала Катерина. – Вы ведь все мои звонки ежемесячно проверяете! Да ни одна посылка мимо вас не пройдет! Ни одна почтовая квитанция!
– Я тебе сколько раз говорила называть меня мамой! Мамой, слышишь?! Так положено. Девка ты легкомысленная, и скажи мне спасибо, что я не даю тебе свернуть на скользкую дорожку. А не то пошла бы ты по рукам. Недаром ведь говорят: рыжая – бесстыжая.
– Мария Игнатьевна!
– Опять?!
– Вы можете проводить меня без скандала? – не выдержал Тихон.
– А ты вели жене, пока тебя здесь нет, дома сидеть, а не по набережной шастать.
– Так вы же меня сами туда посылаете вместе с Варей, Ма… ма, – выдавила из себя Катерина. – Но, похоже, вам ничем не угодишь.
– Роди – и угодишь.
– Как же! Все равно найдете к чему придраться!
– Глаша? Наконец-то! – обрадовался Тихон, видя, как горничная спускается по лестнице с тяжелым чемоданом. – Ну, все, я поехал.
– Тиша! – кинулась ему на шею Катерина.
– Притворщица, – покачала головой Мария Игнатьевна.
Катерина разрыдалась.
– Долгие проводы – лишние слезы, – и Кабанова первой шагнула к дверям. – Ты, Катька, здесь оставайся. Нечего на людях на муже виснуть.
– Я только до калитки, – заикнулась было Катерина.
– До калитки мать проводит.
И они с Тихоном вышли за дверь.
– Ну что? Уехал? – перевесилась через перила Варя. И удивилась: – Катька, ты что, плачешь? Радоваться надо!
– Да чему радоваться?
– Идем ко мне, пошепчемся, – заговорщицки подмигнула Варя.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
