– Смотри за ней, в оба! Никаких сильнодействующих препаратов или манипуляций. Мне нужна ее голова. А она должна быть чистой, незамутненной. Будь внимательнее, она умная и довольно решительная, может сотворить что – то из ряда вон выходящее. Но запомни, нам она потребуется живой, и невредимой!

На последних словах, он приостановился, и процедив сквозь зубы: «Ты меня поняла?» – взглянул на сопровождающую жестким гипнотическим взглядом, словно удав на мышь.

Кер осталась в палате. Сквозь слезы, мысли лихорадочно метались в голове, пытаясь зацепиться за какое – нибудь решение.

– Алмаз все знал, он послал мне предупреждение. Почему я сразу не догадалась! Что делать? Георг – может как – то убедить…, нет, не получится, он фанатик. Что делать? Надо предупредить о нападении, пусть усилят охрану лаборатории. Как, как предупредить… Боже, кулон, Ланкин кулон! – женщина лихорадочно стала искать на груди маленькое золотое украшение, в виде рыбки. Совершенные гаджеты будущего, такие как видеофон, система медицинского контроля организма, система навигации, распознавания, геолокации и многие другие, были аккуратно зафиксированы на тоненьком полупрозрачном браслете, закрепленном на запястье. Такие браслеты были у каждого, они являлись неотъемлемой, обыденной частью мира будущего. Поэтому, естественно, что с руки Каролины, он был удален в первую очередь. А вот крошечный золотой подарок, не вызвал подозрения, хотя кулончик был с секретом. Давным – давно, после окончания младшей школы, они подарили друг другу по маленькому золотому маячку, принцип действия которых был элементарен. Если возникала необходимость, простым поворотом короны на голове рыбки, кулончик превращался в пульсирующий маячок. Несмотря на простоту и незамысловатость, дальность его действия измерялась тысячами километров. Специальным режимом, типа азбуки Морзе, можно было даже передать небольшой текст. Девочки часто пользовались им, когда разъезжались по домам. Каролина тут же повернула коронку, и набрав короткое сообщение, послала круговой сигнал: – срочно, передать в Высшую Лигу, сохранить Алмаз, спасти…

2014 Анна

Началась война. Страшная, кровавая, безжалостная – она распорола мирную жизнь по – живому, разделила людей, разбила, обездолила семьи. Украинские войска долго не решались на активные военные действия, но провокации националистов сделали свое дело. Донбас запылал. Сначала артиллерия работала осторожно, с оглядкой на Россию, но осознав, что открыто она сейчас выступить не может, военные перешли все допустимые моральные границы. Расстреливались дома, школы, машины с мирными жителями, со стариками и детьми. Люди, задыхаясь в подвалах, не имели возможности сутками выйти за водой, не говоря о питании. Нет, это не гоммунитарная катастрофа, это циничное и предательское истребление своего собственного народа!

Лешка не видел Аню почти месяц. Он воевал в Славенске, воевал героически, и чудом вместе со своим отрядом вышел живым из западни. Передав с посыльным о своем возвращении, он написал в записке, что сегодня, часам к пяти, приедет к ней на несколько часов. Анна, изнывая от нетерпения, не выдержала и ровно в пять вечера, вышла на улицу его встречать. Конец мая выдался нестерпимо жарким. Солнце давно превратило грязь в пыль. Она оседала на обуви, на совсем еще недавно выросшей листве. Она поднималась мутным облаком вверх из-под колес каждого автомобиля, проезжающего рядом. Время тянулось медленно, прошли пол – часа, сорок минут, сорок пять, пятьдесят, час, а Лешки не было. Аня упрямо стояла на обочине, вглядываясь в пролетавшие стекла грузовых и легковых авто. В воздухе было неспокойно, бои шли в тридцати километрах от ее села, но отдаленный грохот канонады присутствовал всегда. Он не исчезал даже когда не было слышно разрывов, не оставлял ни ночью, ни днем. Анна не понимала, что это – может быть страх перед неизвестностью, а может на самом деле, где-то недалеко не утихал бой. Наконец, она увидела старенькую зеленую пятерку, с выбитым задним стеклом. Сердце радостно забилось – он, должен быть он! На перекрестке жигули остановились на секунду, и показался знакомый силуэт. Аня радостно бросилась вперед. Оставалось совсем чуть-чуть, вот он, родненький, любимый!

Но тут что-то случилось, пыль под ногами неожиданно стала черной железной стеной! Анна ударилась об нее со всего размаху и оказалась в невидимой темноте. Сколько она там была, сказать сложно. Но время присутствовало и там, девушка ощущала его продолжительность. Неожиданно, в один миг, темнота растворилась, снова превращаясь в сухую, невесомую пыль.

Засыпанная землей Анна, пришла в себя. Она пыталась открыть глаза, но слипшиеся ресницы размыкались тяжело. Свет не резал, не слепил. Сгущающийся сумрак бережно обволакивал растерзанный мир. В голове неустанно гудел колокольный набат. Пытаясь пошевелиться, Анна поняла, что лежит на чем – то мягком и живом. Перевернувшись на спину, она увидела Лешку. Ветер ласково трогал светло русые пряди, присыпанные землей и черным пеплом. Аня протянула руку и тихонько тронула их рукой.

– Леш, ты живой? Леш, очнись, пожалуйста, родненький, очнись! Привстав на колени, и задрав вверх его футболу, девушка приложилась ухом к мужской груди. Сердце стучало глухо, редко, перекликаясь с набатом в голове. Но оно стучало!

– Жив, жив!

– Аня, Аня! – испуганный голос мамы заставил приподняться. Первые несколько секунд голова кружилась как сумасшедшая. Затем стало немного легче. Пошатываясь, Анна приподнялась, сделала несколько шагов, и попыталась крикнуть:

– Мам!

Но голос сорвался в хриплый шепот. Мама была в метрах семидесяти, в стороне. Аня не сразу сориентировалась. Село, затянутое густым слоем пыли, изменилось до неузнаваемости. Соседнего дома не было совсем. Два следующих были без крыш и дымились, как после пожара. Остальные по их порядку были целы, только окна повылетали. А дальше вообще ничего не разобрать, толи пустота в дыму, толи еще что – то осталось.

– Мам, я здесь – на этот раз слабый и дрожащий голос прорезался. Подбежавшая мать замерла на несколько мгновений. Медленно сняла с себя беленький платок, и взмахнув руками, бросилась к дочери.

– Анечка моя, доченька моя, живая! – бережно трогая и покрывая поцелуями лицо, руки и шею, шептала она не переставая.

– Все мам, хватит! Лешку надо до подвала дотащить. Вдруг опять начнется.

– Ох Боже, как же мы его дотащим? Пойдем, я тебя доведу, а потом за ним с тележкой приду.

– Не мам, я посижу, ты иди за тележкой, вместе поедем. Беги быстрее!

Остановив взгляд, Аня непрерывно смотрела, как беленький платочек матери быстро удалялся в серой пыли. Вдруг она услышала приближающийся детский плач. Всмотревшись в густой сумрак, наконец, глаза девушки различили мальчика, идущего по дороге с той стороны села. Он шел быстрыми шажками, пытаясь обходить оставленные взрывами ямы.

– Это ж Димка, Димка Маклаков! Дим, иди ко мне! Не бойся, иди сюда. Это я, Аня, к маме твоей приходила, помнишь?

Чуть прихрамывая, девушка поспешила на встречу. Димка сначала остановился, присматриваясь, а затем, наверное, узнав, бросился бегом навстречу. Маленькое тельце беспомощно тряслось в объятиях Анны. Сжатые кулачки судорожно растирали грязные дорожки слез на пухлых щеках, а всхлипывающий голос, заикаясь повторял:

– Ма-ма-ма, мама, я ма-ма-му зову, а она не и-идет!

– Тише маленький, тише, ты что разрыдался. Не плачь, мужики не плачут. Щас мы быстро мамку твою найдем и сюда приведем. Не плач, Димуль, не плачь! Я тебе говорю, найдем, щас тока парня вот до села дотащим.

Аня говорила успокаивающе, монотонным голосом. Послюнявив рукав, она вытерла лоб, щеки и нос мальчугана. Услышав про Лешку, мальчик тут же заинтересованно спросил:

– А шо он лежит? Его камнем ударило?

– Не знаю, может и ударило, вишь кровь с уха.

– Ань, ты полечи его, кровь надо забинтовать. Я когда ногу разбил, мне мама бинтовала.

– Угу, забинтуем Димуль, щас теть Сима с тележкой приедет. Мы вас на тележке к дому и повезем. Там у нас и бинты, и зеленка, Йод даже есть!