— Все хорошо! — повторял тот, сжимая его руку. — Наконец-то ты пришел в себя! Теперь все будет хорошо!
— Фрэнки! — сказал Сид и сам поразился тому, как слабо прозвучал его голос. — Фрэнки, как я рад тебя видеть!
— А как я рад, что ты очнулся! Ты так кричал и метался! Если бы я не был седым с рождения, точно поседел бы!
Сид приподнялся на локте и почувствовал, как рубашка съехала с его плеча. Он протянул руку, желая коснуться Фрэнки, и с удивлением воззрился на свободно болтающийся в воздухе рукав. Не только одежда, но и обстановка комнаты выглядела незнакомо: со стен улыбались полуобнаженные девицы, среди которых затесался плакат с Мадлен Долл, в углу красовались стоящие колом носки, венчая собой гору разнородного хлама, на пыльном столе склянки с лекарствами мешались с засохшими бутербродами, немытыми чашками, драными книжками и грязными тряпками. Он задрал голову и на мгновение перепугался до смерти: со стены скалился уродливый зверь, оказавшийся на поверку скверно сделанным чучелом кошки. Кажется, он уже видел нечто подобное…
— Где это я? — спросил он, уже догадываясь, что услышит в ответ.
— У Брэдли, разве не заметно? — улыбнулся Фрэнки. — Между прочим, сегодня второй день, как ты здесь валяешься.
— Я ничего не помню, — виновато сказал Сид. — В самом деле?
— Да. Вот выпей, — заботливый друг сунул ему чашку с приятно пахнущей жидкостью. — Это от лихорадки и чтобы облегчить боль.
Он послушно проглотил лекарство, апатично уставился в пустую посуду, и тут его накрыла волна непривычного смущения.
— Ох, простите! Простите меня, мне так неловко! — забормотал он. — Целых два дня! Конечно, я заплачу за уход…
— А за такие слова и в морду получить можно, — раздался голос самого хозяина жилища, который наблюдал за ними, прислонившись к дверному косяку. — Мы за тобой ухаживали не потому, что денег от тебя хотели, сукин ты сын, выродок безмозглый. Засунь свои деньги себе в задницу, идиот.
Фрэнки поморщился:
— Не обращай внимания, он как раз репетирует роль бандита, отсюда и лексикон.
— Я серьезно! — перебил его Брэдли. — Сид, неблагодарная скотина! Этот парень был с тобой ласковее родной матери! Я вас нашел в обнимку, как каких-то голубков! Он от тебя два дня не отходил, не ел, не спал, вон как отощал! Что ты с ним сделал? Я его совсем другим помню.
Во время этой тирады Сид только озадаченно таращил глаза на Фрэнки.
— А еще ты мне должен новую пижаму, — добавил несносный актер. — Да-да, ты сейчас тонешь в моей одежде, твою мы выбросили. Вся в крови была! А теперь давай выпьем за всеобщее спасение и выздоровление!
Тут он подмигнул друзьям и достал из-за пазухи бутылку вина.
— Ой, сколько я с тобой пил, никогда это ничем хорошим не заканчивалось, — вздохнул Сид и сразу оживился: — А почему только одна? Ты меня за девочку в своей сорочке, наверное, принимаешь! Давай напьемся в дым, тащи еще чего-нибудь, да покрепче! Фрэнки, и ты с нами!
— Как скажешь! — Брэдли расплылся в довольной ухмылке. — Это я так, проверить твою кондицию хотел. Я мигом!
— А ну стой! — рявкнул Фрэнки.
Оба удивленно воззрились на него.
— Ты, — он ткнул пальцем в Сида, — должен бы знать, что лекарства и алкоголь несовместимы! Ты лечишься, понял, кретин? Я сейчас вылью ваше пойло в окно! Ты бы себя видел буквально полчаса назад — я думал, ты тут и помрешь! А ты, — добавил он, повернувшись к зачинщику гулянки, — не смей ему предлагать! Как только ему станет лучше, можете хоть каждый день глаза заливать, а сейчас убирайся со своей бутылкой!
Брэдли примирительно замахал руками и попятился к выходу.
— Понял я, понял! — заверил он борца с пьянством. — Умолкаю! Мы, актеры, знаем, когда лучше уйти со сцены. Нет, слушай, Сид, ты определенно что-то с ним сделал!
Сид слабо улыбнулся: да, пожалуй, этот парень действительно изменился. И к лучшему. Особенно перемена должна быть заметна, если не проводишь с ним каждый день, а видишь его спустя время — как Брэдли.
— Вот я так и знал! — раздраженно сказал Фрэнки, когда искуситель притворил за собой дверь. — Так и знал, что вы опять за свое! Это ведь ты его позвал, да? Не мог он вылезти из пустоты! Разбудил меня тогда в машине, обозвал гомиком…
— Как-как? Гномиком? Ну да, что-то общее есть, — засмеялся Сид. — Я ему телеграфировал с просьбой поговорить насчет Эшли: как-никак, они были друзьями. Ну и заодно потом попросил подстраховать меня в Зазеркалье. Я ведь не мог знать, что ты явишься туда. Или что он опоздает и не найдет дорогу. Да я ничего, строго говоря, не мог знать. И он меня в итоге подвел. Хорошо, что вообще отыскал нас!
— Позвал подстраховать? — Фрэнки надулся. — Вот как! Ему доверяешь больше, чем мне!
— Что за чушь! Не хотел тебя втягивать, подвергать опасности. Вот и все.
Сид говорил правду, но такая правда звучала оскорбительно, он сам осознавал это. Конечно, глупо видеть во Фрэнки беззащитного ребенка и прятать его от всякой тени, но тут уж ничего в себе изменить не получалось.
— Кто-то ведь должен выполнять грязную работу, — осторожно добавил он. — Конечно, не ты! У тебя самая ответственная часть, тобой нельзя рисковать. Ты у нас незаменимый, а мы с Брэдли — так… И, пожалуйста, больше не лезь в наши дела, занимайся своими.
— Нет, это ты, пожалуйста, больше не твори подобные вещи, не предупредив меня! — вспылил Фрэнки. — Ну посмотри, как вышло: я ведь все равно нашел тебя!
— Согласен, — Сид сдался: у него не было желания спорить. Говорить становилось все утомительней. — Скверно вышло. Спасибо тебе. Ты спас мне жизнь, нянчишься со мной, я перед тобой в неоплатном долгу. И мы здесь, а не в Ллойдс-хаусе, потому что ты не захотел пугать Сильвию?..
Спаситель жизней, довольный и растаявший от таких слов в свой адрес, кивнул:
— Я ей написал, что мы уехали по делам и можем задержаться на несколько дней. Можешь спокойно поправляться.
— И за это спасибо. Только поправляться мне — до первого Искажения…
— Ты уже пережил одно, пока валялся тут, — возразил Фрэнки с улыбкой. — Не думаю, что следующее придет скоро. Оно длилось пару секунд — ну, знаешь, бывают такие. Даже с учетом всех твоих «царапин», кровью ты за такое время истечь не успел. А еще я попросил Брэдли стянуть черновики Симфонии и мои заметки, так что я здесь не только с тобой сидел, но еще и работал.
Он потянулся к столу, открыл верхний ящик, небрежно выбросил оттуда три полосатых носка, подтяжки и слипшийся колбасоподобный ком, некогда претендовавший на съедобность, а после извлек стопку бумаги, покрытую жирными пятнами и склеенную жевательной резинкой.
— Это не я, это Брэдли рыбу на ней чистил, — пояснил он извиняющимся тоном. — Я потом случайно заметил ее в мусорном ведре.
— Он заляпал и выбросил Симфонию?! — Сид в ужасе схватился за голову, неосторожно задел повязку на лбу и застонал от смеси боли душевной и физической.
— Ну, кое-что и правда выбросил. Но у меня фотографическая память, — успокоил его Фрэнки. — Я все восстановил. Слушай, какая меня посетила идея. Наша Симфония делится на четыре части. Ты говоришь, что исполнено было только три, — так?
— Верно.
— Первая часть готовит нас к открытию дверей между мирами, вторая — открывает их, третья готовит закрытие и четвертая закрывает. Если совсем упростить, то так?
— Да.
— Но зачем нам открывать уже открытые двери? — с торжествующим видом спросил Фрэнки.
Сид растерянно заморгал, глядя на него:
— Я не совсем тебя понял.
— «Двери», «врата», называй, как хочешь, — открыты, факт, мы ведь резонируем. Может, приоткрыты на какую-то щелку, но этого должно быть достаточно, чтобы — внимание! — первую и вторую часть не играть!
— Не играть?.. — звучало неплохо, спору нет. — Но это же значительно упрощает дело!
— Именно! В два раза облегчает задачу исполнителя, — Фрэнки сверкнул довольной улыбкой: он был похож на щенка, который принес хозяину палку и виляет хвостом, ожидая награды. Сид с трудом унял желание потрепать его по голове. — И позволь напомнить еще кое-что: я сказал, что не представляю, как можно исполнить вторую часть Симфонии на фортепиано. Но третья и четвертая, насколько я могу судить, таких сложностей в себе не таят. И, думаю, я смогу проверить и в случае чего дополнить их. А если вторая нам не нужна, мы можем попробовать на фортепиано! И только в случае полного провала вернуться к Резонансметру!
