—У меня компас в голове. Если его активировать, он будет работать.

—Поняла. Ты жил в Красноярске. А дальше что?

Я ограничился, что рассказал, как учился, что закончил школу.

—У тебя была отличная жизнь, Сема! Чего ты так недоволен? – спросила Славя и села рядом, заглянув в глаза. – Что с тобой стало? Почему ты вдруг стал, как ты сам говорил, нелюдимым и превратился в затворника? Ведь, взгляни, как мир прекрасен! Сколько света и радости несет природа! Послушай, как поют птицы! Они трудятся, и они по-своему счастливы. А лучи солнца?

—Солнышко, я понял, я сейчас сам ослепну! – ответил я, любуясь на стоящую передо мной в лучах солнца девушку. Ее улыбка, косы, вернувшаяся к ней энергия жизни преобразила ее в солнце, второе солнце, но уже тут, рядом со мной.

—Так что случилось? – ласково промурлыкала она и села рядом, снова заглянула в глаза. Ее бирюзовые озера окутывали, манили. Ее дыхание, словно ветерок.

—Ну…

—Я ведь тоже хочу знать, что у тебя на душе. Помнишь, ты недавно про стройку говорил? Что надо заранее спланировать, где твои трубы пойдут, клапана…

—Помню. Да дело такое. Связался с одной… еще и напоила вином с кровью… и вот началось.

Славя тут же ахнула, а ее взгляд стал возмущенным.

—Да что это?! Зачем?! Больше ничего не придумала, или больше нечем?! Мне моя бабушка говорила, что так никогда нельзя делать!

Славя неожиданно села рядом, обняла меня и посмотрела в глаза.

—Семушка! Скажи – тебя по-прежнему беспокоит? Только честно.

Сейчас мне в глаза смотрел, наверное, не человек, но добрый ангелочек, Славянушка, что решила мне помочь.

—Уже нет.

—Точно?

—Точно. По приезде в Совенок были зависания, потом, благодаря

тебе, прошло! Точно, прошло.

—Я видела позавчера, что нет. У тебя был такой вид, словно на тебя вылили ушат грязи, – заметила Славя. –Опять разбередили твою рану, которой давно пора зажить?

—Точно, говорю.

—А еще, – она снова подобралась поближе, снова искренний чистый взгляд, от которого не отвертишься, и не соврешь. Сразу видно настоящую сибирячку, выросшую в Тайге, познавшую силы природы, искреннюю, любящую, сопереживающую. – Что случилось в шахте? Я помню, ты на кого-то кричал, и это был не Шурик. Ты сам сказал.

—Я эту видел в шахте. Шла прямо на нас. Ну, что – тебя на ноги, и пошел в атаку. И всё! Она исчезла оттуда и из моей памяти! Все!

—А какие-то голоса? Я смутно помню, что ты спросил, что я слышала. Это был какой-то шелест, шум ветра.

—Мне показалось, что я слышу, как они там, у себя дома, горюют, что мое жилье не досталось, и что меня завалило. Но я жив! Мы вместе! Да, дорогая?

—Да! Ты избавился от них. А я так и думала, что в этих подземельях что-то нехорошее, там как-то материализуются наши страхи. Все!

Славя приблизилась ко мне, секунда, как будто электрический разряд, и мы уже впились друг в друга губами. Сейчас что-то произойдет? Но… ничего. Славя мягко прервала поцелуй, по прежнему, продолжая ласкать меня взглядом. Я был немного удивлен – ее взгляда хватало, чтобы погасить конфликт, утихомирить человека, доказать правоту в безнадежной ситуации, а теперь чтобы унять инстинкт.

—Вот и хорошо, Семушка. Слушай меня: если опять мысли такие появятся, гони от себя! Выметай из своей головы! – говорила Славя. – Не вступай в мысленный диалог.

—Понял. Спасибо тебе! – я поцеловал Славю.

Потом мы еще посидели немного, и снова полился разговор. Но сначала…

—Я замерзла, а ты? – спросила Славя.

—Есть немного. Но с тобой тепло.

—Давай разожжем костер!

—Хорошо! – я встал, потянулся, и вскоре мы собрали ветки, полено, сложили. Вот бумага. А спички? Забыл!

—Сейчас попробую, – я приготовил сухих листьев, травы и палочку и

начал тереть, добывая огонь. Пока безрезультатно. А Славя сидела рядом и говорила, и одобряла. Наконец, полилась струйка дыма, сухостой загорелся.

—Победа!

—Молодец!

—Славя, интересно, а как у тебя с личной жизнью? – спросил я. – Что со мной, ты уже слышала.

—Да, я всегда служила миру, жила со всеми и для всех. Мне иногда казалось, что меня просто не понимают, и я, – Славя задумалась. – Получается…

—Что ты все время была одинока?

—Да… – ответила девушка, потупив глаза. – Но теперь нет.

—Мы теперь есть друг у друга, – ответил я, и снова мы сели, обнявшись возле костра.

—Счастье! Мы вместе. Едины, – промурлыкала Славя.

—Хорошо! Ты такая родная.

—И ты! И пусть так будет всегда! – ответила Славяна в ответ и еще сильнее прижалась ко мне. Я чувствовал, что во мне нарастает возбуждение, бросил взгляд на браслет. Интересно, добивает? И что там сейчас на графике?

—Сема! Ау! – раздался ее голос рядом.

—Да, дорогая!

—Пообещай, что так будет всегда!

«Клятвы, данные в бурю, забываются в тишине», – говорил Шекспир. Но какая тут буря? Буря эмоций? Нет, не буря. И я осознанно, понимая, произнес, глядя ей в глаза.

—Обещаю! Да будет так!

—Все будет хорошо! – ответила Славя. – И я обещаю!

—Так точно, – ответил я.

—И запомни: девушки из рода Ясеневых-Феоктистовых влюбляются сразу и навсегда! – нежно произнесла Славя.

В ответ наши губы снова слились в поцелуе, глаза в глаза. Я чувствовал, что пора двигаться дальше. Но было еще смущение…

—Семен, ты чего? – спросила Славя.

—Не знаю…

—Не стоит сдерживаться, а если ты стесняешься… – Ее глаза с поволокой, зовущие, ее пальчики стали расстегивать мою рубашку, а потом она отправилась на землю. Потом она принялась за ремень.

—Теперь ты, – ответила она.

Я дрожащими руками принялся расстегивать ее рубашку, сбросил галстук. Она уже распалилась, и снова вцепилась мне в губы. Я чувствовал прикосновения ее тела, ее груди через ткань.

—Расстегни…

Непослушная застежка лифчика расстегнулась, потом пришла очередь юбки, и девушка осталась передо мной в чулках и белых кружевных трусиках.

—Ты… прекрасна… ты специально, солнце?

—Для тебя! – ответила Славя и притянула мои губы к своей груди. Чудо! Манящая ложбинка, острые сосцы. От их ласк Славя застонала от удовольствия.

—Еще… еще… Семушка… мой хороший…

Я пошел губами ниже, по ее животу, рукой стянул ее белье и оставил девушку в одних чулках, потом поднялся и залюбовался фантастической красотой ее тела, а она лежала передо мной на спальнике, освещаемая костром, и манила, звала, даже чуть раскинув ноги, демонстрируя свою «розочку». Она не стеснялась. Я не мог оторвать взгляда от ее груди и снова кинулся ее целовать и ласкать. Она же гладила мои волосы, а волны, идущие по ее телу, намекали, что она сейчас просто блаженствует.

—Семен, а ты первый раз ее видишь? – спросила Славя.

—Первый раз ласкаю… мне так нравится, солнышко… родная…

—Ниже… ниже… – ответила она.

Вскоре я уже ласкал и целовал ее суть под ее громкие стоны.

—Стой, – сказала она. Ей хватило одного только взгляда, одного прикосновения.

—Все для тебя, дорогая. Что?

—Семен… давай, давай…

Снова губы в губы. Потом я повернул девушку и принялся целовать и гладить ее спинку, ласкать грудь руками.

—Нет, – ответила она и повернулась. – Хочу видеть тебя, мой родной! Пожалуйста! Хочу это и только с тобой!

—Будет немного больно…

—Мне подруги говорили. Но ты же…

—Доверься мне! – ответил я.

Славя развела ноги, разрешая мне действовать по своему усмотрению. Я на какое-то время замер… Славя. Солнце. Чудо. Сейчас лежит передо мной и доверяет мне, хочет, чтобы я стал ее первым и единственным. Только бы оправдать… не сделать ей больно, ведь от первого раза зависит вся остальная жизнь, закладываются основы будущей семейной жизни.

—Сейчас, – я снова принялся ее ласкать, а потом ощутил, что левая рука стала легче. А потом, когда Славя уже была доведена до высшей точки, я аккуратно вошел в нее, ощутив сопротивление ее плевры и мы стали единым целым, лежащим друг на друге, и наслаждающимися друг другом. Она сначала вздрогнула, чуть не вцепилась ногтями, а потом застонала от счастья, страсти, и закинула на меня свои ножки, впилась губами. А потом – вспышка, разряд, и я разрядился в нее, а она на несколько секунд отключилась от реальности…