Когда Джон кончил, с силой вбиваясь в последний раз, Джим застонал, чувствуя разливающийся жар, из глаз брызнули слезы, так хорошо и нереально было чувствовать его в себе, что когда он вышел, это показалось неправильным.
С трудом заставив себя разжать пальцы, упираясь руками в кровать, чтобы не упасть на Джима всем телом, Джону требовалось время, хотя бы вдохнуть воздух.
- Боже, – с трудом прохрипел он, – как же… ты великолепен…
Чуть отдышавшись, он осторожно вышел из Джима, ощутив почти болезненную потерю столь тесного контакта с ним. Наклонившись, Джон коснулся губами налитого кровью члена Джима. Пара легких поцелуев, и он провел языком по стволу к головке, обводя ее, неторопливо и снова обратно к основанию. Словно он поставил себе целью не оставить без внимания ни один миллиметр напряженной плоти, старательно и неторопливо облизывая, растягивая удовольствие, прежде чем взять его в рот, сразу почти целиком вобрав член Джима. Плотно обхватывая его губами, скользя по стволу, давая время мышцам горла расслабиться. Почти выпуская из губ и снова буквально насаживаясь ртом на член, вбирая так глубоко, как только мог, мышцы горла импульсивно сжимались, обхватывая еще плотнее. Сейчас Джон не удерживал Джима, все силы уходили на то, чтобы сохранить равновесие, упираясь руками в кровать.
Джеймс дернулся, всхлипнув, но тут же потерялся, ощущая жар губ вокруг своего члена. Он не мог бы подобрать слов, настолько остро сейчас было удовольствие. Не в силах сдерживать рефлекторные движения бедер, он вбивался в жаркий рот. Возбуждение было настолько сильным, что хватило несколько минут, чтобы он дернулся, сжимая пальцами спинку кровати, изогнувшись, излился прямо в горло Джону.
Несколько минут Джим не мог прийти в себя, чувствуя, как волны оргазма проходят по его телу. Перед глазами была чернота, и даже дыхание вырывалось с трудом.
Через пелену Джим почувствовал, как матрас рядом с ним прогнулся, он с трудом разжал пальцы, и, прижав руки к груди, повернулся, ткнувшись Джону в плечо, прижимаясь к нему. Джеймса била легкая дрожь, и в глазах было все еще темно.
- Невероятно, – хрипло прошептал он, – ты… невероятно…
На что-то более осмысленное сил просто не хватало.
Это было особым удовольствием, видеть Джима таким и знать, что он тому причина. Почти хищно облизнувшись, проглатывая, Джон смотрел в затуманенные глаза Джима и не мог сдержать улыбки. Опустившись на постель рядом с ним, он взял его руки в свои, осторожно развязывая путы, в которых теперь не было никакой необходимости. Он крепко обнял Джима, прижимая к себе, ощущая его легкую дрожь под своими пальцами. Это ощущение почему-то кружило голову, заставляя сердце замирать. Джон мягко коснулся губами его виска, успокаивающе целуя. Казалось просто невероятным, что каждый раз был таким ярким, словно первый. Джон тихо надеялся, что так и останется, и он никогда не наскучит Джиму. Сейчас, обнимая его, он думал, что, скорее всего, не сможет пережить, если останется один. Прикрыв глаза, Джон тихо выдохнул расслабляясь.
Поглощенный внутренними переживаниями Джеймс не заметил, как Джон развязал его руки. Минут десять понадобилось, чтобы прийти в себя и начать ощущать окружающий мир.
Это пугало. С каждым разом, словно он все больше открывался Джону, отдавался в его руки… доверял? Джеймс не мог понять, как такое произошло. Но… пока Джон ни разу не предал его доверие. О том, что произойдет, если это случится, Мориарти предпочел не думать.
Он открыл глаза, внимательно глядя на Джона. Можно было продолжить размышлять о том, как не допустить потери. Но единственный вариант, который гарантировал бы результат на все 100%: запереть Джона в подвале. Правда, тогда нельзя быть уверенным, что Джон не отвернется от него эмоционально.
- Нужно возвращаться, – произнес он хрипло, – мы здесь больше суток…
Открыв один глаз, Джон скосил взгляд на Мориарти.
- Хочешь сказать, что ты уже полон сил, чтобы повернуть судно к берегу?
Лично он с куда большим удовольствием полежал бы еще так, обнимая Джима и не думая ни о чем. Демонстративно тяжело вздохнув, он сел на кровати, неохотно выпуская его из объятий, правда, тут же бурча что-то под нос, предпочел встать.
- Хочу сказать, что предпочел бы сейчас полежать в ванной, а не стоять в тесном душе… – Джим, пользуясь тем, что Ватсон поднялся, растянулся на кровати, действие сопровождалось тихим стоном, все тело болело.
- Больше суток, – озадаченно пробормотал Джон, подбирая с пола одежду, – как время летит.
Бросив взгляд на Джима, он не сдержал улыбку.
- Кстати, тебе тоже стоит одеться, иначе мы тут и вторые сутки проведем, – он многозначительно ухмыльнулся.
По привычке, быстро одеваясь, Джон отметил, насколько было бы неплохо посмотреть, что у них там из еды с собой. Благо у катера есть автопилот, а, значит, судно сможет плыть и без их непосредственного участия.
- Черт, – страдающим тоном произнес Джим, глядя в потолок, – не думал, что я это скажу, но ты маньяк. Хорошо, что хоть сексуальный… – усмехнувшись, Джим нехотя сполз с кровати, набрасывая халат. Поясницу тянуло. Теперь конная прогулка закрыта и для него…
- От маньяка слышу. И не только сексуального, – парировал Джон, – Можешь полежать в море, эта ванная явно будет как раз в твоем духе, – ухмыльнулся Джон, уходя.
Пока Джон пошел проверять на кухне еду, Джеймс все же оделся нормально и встал за штурвал. Сейчас меньше всего хотелось что-либо делать, ванна, пара бокалов вина и мягкая постель были пределом мечтаний. Но вместо этого приходилось маневрировать, спуская катер на воду. Ругаясь сквозь зубы, Джеймс минут 15 не мог повернуть на нужный курс. Но, в конце концов, посудина сдалась. Выплыв на открытую воду, Джеймс задал координаты и облегченно вздохнул.
Готовить в дергавшемся судне было бы просто невозможно, поэтому Джон порадовался, что с собой прихватили только самое простое вроде бутербродов. Им и испортиться сложнее и готовить не надо. Хотя, когда Джим резко выкрутил руль и Джон буквально в последний момент перехватил чайник, то не удержался от пары ласковых высказываний в адрес умения последнего управлять катером. Впрочем, он это считал просто ситуационным моментом и даже всерьез сердиться не мог. Зато через несколько минут на столе в каюте стояли тарелки с бутербродами и горячий чай. Понадеявшись, что больше неожиданных маневров не будет, он поднялся на палубу, чтобы проверить, как там Мориарти и их курс к суше.
- Джим, если ты уже включил автопилот, то пошли есть. Я голоден, как волк.
Джеймс устало обернулся на Джона, кивнул. После насыщенных событиями последних дней он не понимал, как у Джона еще хватает моральных и физических сил что-то делать.
- Ты видел себя в зеркале? – спросил он, выйдя из каюты, – отвратительная бодрость на твоем лице. Просто ужасно…
Он зевнул, ткнувшись лбом ему в плечо, и спустился в каюту. Бросив на стул подушку, поморщившись, сел, без особого энтузиазма глядя на еду. Он не помнил, когда ел в последний раз, но и сейчас не очень хотелось, от усталости легкий флер раздражения влиял на все, и хорошее настроение улетело, оставив о себе лишь воспоминания.
Джон озадаченно изогнул бровь, он не понимал неожиданную усталость Джима. Для него все прошедшие события были как большая встряска, постоянный выплеск адреналина держал его в приподнятом настроении. Он чувствовал себя бодрым и довольным жизнью. Несмотря на то, что у них был риск заболеть под ливнем, Джону понравилось пробираться по острову, он даже подумывал предложить через пару дней вернуться сюда, чтобы посидеть с нормальным костром и без риска промокнуть до костей. С другой стороны, может, Джим еще просто не пришел в себя, хотя, может, на него так влияет долгое пребывание на воде. Из медицины Джон знал, что есть такое влияние на организм. То, что обычно называют «сморило на солнце», когда хочется спать и чувствуешь расслабленность во всем теле.
По примеру Джима он положил на стул подушку, уж что-что, а аппетит Джону испортить было не так легко. Жуя бутерброд, он с беспокойством поглядывал на Мориарти. Проглотив кусок, все-таки спросил:
