Сжав нож в ладони и примерившись, Джон постарался быстро проводить линии, оставляя на бедре буквы., тут же наклоняясь целуя свежие раны, проводя языком, слизывая капли крови. Он хотел чтобы боли не было совсем, но тогда порезы быстро заживут, не оставив следа. Отстранившись, он серьезно посмотрел в глаза Мориарти.
- Если их увидит еще кто-то кроме меня, вам обоим не поздоровится.
Джеймс специально отказал себе в том, чтобы подготовиться к боли. Хотел принять ее всю, сколько бы ни было, впитать и прочувствовать.
Первые царапающие прикосновения заставили его замереть. Всего две буквы, шесть линий, и он будет знать, что теперь его жизнь изменилась. Лезвие разрезало кожу, Джим, сжал руками ткань простыни, подавляя в себе желание дернуться. Касания горячего языка, что прошелся по свежему порезу, отдалось жжением, он тихо застонал, смаргивая выступившие слезы, облизал губы. Боль была несильной, но мучительной Джон медлил, но Мориарти ни за что не стал бы просить его действовать быстрее, желая прочувствовать каждое касание.
- Глубже Джон, – произнес он, – этого никто не увидит. Только ты.
Джону было больно слышать стон, причиной которого было не удовольствие, он внимательно, изучающе посмотрел в глаза Мориарти, потом на порезы, задумчиво кивнул и нож впился в тело, делая порезы еще глубже. Джон знал, что медленные порезы болезненнее быстрых, но меньше всего он хотел перестараться. Несмотря на видимость, одно неловкое движение, слишком глубокий порез и можно перестараться. Крови будет слишком много.
- Прости за эту боль. Я забрал бы ее себе, но не могу… – тихо, с явным сожалением, прошептал он, снова слизывая языком выступившую из ран кровь.
Чуть отстранившись он мягко, но решительно добавил.
- Глубже делать не буду, это уже опасней.
Когда боль ушла, оставив за собой только медленно начинающийся жар, Джеймс даже почувствовал сожаление.
- Спасибо, – произнес он, поднимаясь, притягивая Джона к себе, целуя его, чувствуя на губах привкус собственной крови.
Было несколько странно, что Мориарти благодарит его за такое, но с другой стороны, если ему это было так важно, Джон мог только радоваться, являясь причиной всех этих порывов. Джеймс изменил его, но это было не односторонними переменами. Джон не думал, хорошо это или нет, и будут ли у них из-за этого проблемы, он просто наслаждался тем, что рядом с ним любимый человек и все остальное было не так важно.
Теперь Джим чувствовал себя спокойней и вся тяжесть этого дня, наполненного событиями, навалилась как физическая усталость. На часах время подходило к четырём. Джону наутро нужно было возвращаться, и эта мысль была для Мориарти неприятной.
Он обнял его, укладываясь рядом на кровать, накидывая сверху одеяло. Бедро горело, и это служило напоминанием, несмотря на то, что утро наступит в срок, в их жизни была эта ночь, и теперь никто не останется прежним. По крайней мере, сейчас Джеймс хотел в это верить.
- Завтра в это же время мы будем уже в самолете, – улыбнулся он, проводя пальцами по плечу Джона, – а послезавтра купаться в теплом море. Так что осталось немного…
Он закрыл глаза, подавляя в себе предательский голос, что никогда не бывает долгое время хорошо.
Джон хотел было возмутиться, что порезы стоит обработать, чтобы не было инфекции, но ему совершенно не хотелось выбираться из рук Джима. Он прижался, обнимая его, стоило расслабиться и усталость свинцом навалилась на него, придавливая к постели, не давая шевелиться и закрывая глаза.
- Да, еще немного и мы будем одни и далеко, – согласно прошептал Джон. – Где никто не доберется до нас и не станет отвлекать.
Комментарий к Глава 16. Игра с огнем.
Любовь кажется тебе приятной игрой, но это игра с огнем — гибельная игра, особенно для человека с деревянным сердцем.
Матиас Мальзьё. Механика сердца.
========== Глава 17. Утраченный покой. ==========
Джеймс уснул, не выпуская Джона из своих рук. Стук чужого сердца убаюкивал, а сон, наконец-то принес отдых. Становилось привычкой, что бессонница Мориарти уступала свое место Джону. Во сне он иногда морщился, когда ворочаясь, задевал тканью края порезов, но ничто не заставило бы его проснуться. Даже звонок телефона, тихо звучащий где-то среди разбросанной одежды.
Разбудил Джеймса свет солнца, он недовольно простонал, отворачиваясь, потянувшись, прижался к Джону.
- Ненавижу просыпаться, – прошептал он, хриплым со сна голосом.
- Что? Уже утро? – сонно пробормотал Джон, не открывая глаза. – К черту… – он еще крепче прижал к себе Мориарти, обнимая его. – Всех к черту. Спать… – зевнув, он всем видом показал, что не сдвинется с места и Джиму не позволит.
Ночью Джон уснул почти моментально, согретый теплом и близостью чужого тела. Сон был крепкий и спокойным, ни одно видение не посмело потревожить его уставший разум. Да и проснулся он только от движения Мориарти и его слов. Вставать не было никакого желания.
Джеймс был совсем не против чтобы Джон остался. Послать к чертям их работу, Холмса, и улететь прямо сейчас.
- Нет, это не утро, – пробормотал он, прижатый к плечу Джона, – мы в Петербурге и это белые ночи, спи дальше.
Петербург?! Со сна Джон даже резко дернулся, открывая глаза.
- Проклятье, Джим, нельзя же так пугать людей, – сонно моргая, он пытался продрать глаза.
В конце концов, чем раньше он поговорит с Шерлоком и соберет свои вещи, тем раньше сможет оказаться рядом с Джимом, а возможность просто поваляться утром у них еще будет. Приподнявшись на локте, он разглядывал Мориарти. Что и говорить, но их второе совместное утро вышло намного лучше первого. Джим не пытается избавить себя от его присутствия, Джон невольно усмехнулся.
- Тебя пугает Петербург? – зевнул Мориарти, прикрыв рот ладонью, и, прищурившись, посмотрел на Джона. – На самом деле там не плохо, правда, слишком много воды с неба… Как-нибудь съездим…
Тем не менее просыпаться все же приходилось, разбуженный разум начинал перебирать воспоминание о вчерашнем и строить планы на сегодняшний день. Джим вспомнил, что вчера Моран пытался дозвониться до него минимум дважды, но он скидывал звонок, не желая отвлекаться. Что ж, сегодня нужно будет узнать, что тот хотел.
- Меня пугает не город, а то что я не помню, как в нем оказался. Попахивает похищением или провалами в памяти, – хмыкнув, Джон покачал головой.
Внезапно вспомнив, чем закончилась ночь Джеймс резко отбросил одеяло и согнул ногу в колене рассматривая порезы. Те покраснели и немного воспалились за ночь, покрывшись корочкой запекшийся крови. Джим провел по ним пальцами и перевел взгляд на Джона, расширившиеся зрачки выдавали его состояние.
- Тебе лучше поторопиться, – произнес он, облизав губы, – а то я тебя не отпущу, а дела сегодня есть у нас обоих…
Джон проследил за взглядом Мориарти, стараясь при этом смотреть только на порезы, и в противовес желанию, не дать себе прикоснуться к ним. Если он коснется Мориарти, то уже не сможет остановить себя. Он чуть нахмурился.
- Они воспалились, нужно обработать, а то будет только хуже, а в море, между прочим, соль. Она порадуется твоим ранам… – вздохнув, он резко сев, мотнул головой. – Так, я в душ.
И не дожидаясь, что скажет или сделает Джим быстро встал с кровати хотя на самом деле он был совсем не против, чтобы Мориарти его не отпускал, но Джим прав, у них еще дела. Мысленно охнув, Джон только рассчитывал, что встанет быстро, а вот тело считало несколько иначе тут же напомнив, что ни одно удовольствие не проходит безнаказанно.
Душ, чтобы привести себя в порядок, а не напоминать сонную муху. Хотя возле зеркала Джон все-таки замер. Каждый из них оставил свои следы на чужом теле. Он провел кончиками пальцев по месту, где Джим прокусил кожу. Это все заживет быстро, освобождая место для новых следов, он невольно улыбнулся. Да пожалуй, это было особенно приятно.
Вернувшись из душа, заметно посвежевший и бодрый Джон быстро оделся, на автомате попытался застегнуть рубашку вспоминая, что она вчера пострадала от порыва страсти, он чуть улыбнулся.
