Ни один из присутствовавших таким людям не доверился бы. В молчании они обдумывали сказанное.

– Если его отпустят, что он намерен делать? Вернуться на свой виноградник в Испанию? – поинтересовался Рид.

– Нет, сэр. Он хочет преследовать их и разыскать.

– Подождите, агент Сомервиль, – сказал Келли с возмущением. – Это дело Бюро. Джентльмены, нам больше нет необходимости скрытно охранять жизнь Саймона Кормэка. Он был убит, и это убийство является преступлением по нашим законам, таким же, как убийства на лайнере «Ахилл Лауро». Мы посылаем бригады наших людей в Англию и Европу, где полиция этих стран будет сотрудничать с ними. Мы хотим их поймать, и мы их поймаем. Руководить операциями из Лондона будет мистер Браун.

Сэм Сомервиль выложила свою последнюю карту:

– Но, джентльмены, если Куинн не замешан, он был ближе к ним, чем кто-либо другой, он видел их и говорил с ними. А если он был замешан, он знает, где их искать. Это может быть наш лучший шанс.

– Вы имеете в виду, чтобы мы позволили ему действовать и установили бы за ним слежку?

– Нет, сэр. Я имею в виду разрешите мне быть с ним.

– Леди, – Майкл Оделл наклонился вперед, чтобы лучше рассмотреть ее, – вы понимаете, что вы говорите? Этот человек уже убивал на своем веку, правда, в бою. Если он замешан, вы можете оказаться очень мертвой.

– Я знаю это, господин вице-президент. В том-то и дело. Я уверена, что он невиновен, и я готова пойти на риск.

– Что ж, хорошо. Оставайтесь в городе, мисс Сомервиль. Мы дадим вам знать. Нам нужно обсудить этот вопрос между собой, – закончил Оделл.

Министр внутренних дел Марриот провел весьма беспокойное утро, читая отчеты доктора Барнарда и доктора Макдональда. Затем он повез оба отчета на Даунинг-стрит. К ленчу он вернулся в министерство. Найджел Крэмер уже ожидал его там.

– Вы видели это? – спросил сэр Хэрри.

– Я прочел копии, господин министр.

– Это ужасно, это просто ужасно. Если это когда-нибудь станет известно… Вы знаете, где сейчас посол Фэйруэзер?

– Да, он в Оксфорде. Час назад коронер разрешил ему забрать тело. Я полагаю, что самолет президента уже стоит в Аппер-Хейфорде, чтобы отвести гроб в Штаты. Посол проводит самолет, а затем вернется в Лондон.

– М-м-м. Надо будет попросить министерство пригласить его для беседы. Я не хочу, чтобы у кого-нибудь были копии этих отчетов. Ужасное дело. Что-нибудь новое о поисках преступников?

– Очень немного, сэр. Куинн ясно сказал, что ни один из двух остальных похитителей не произнес ни слова. Могло быть, что они иностранцы. Мы концентрируем усилия на поисках машины «вольво» в основных портах и аэропортах на пути в Европу. Боюсь, что они уже ускользнули. Естественно, поиски дома продолжаются. Сейчас уже нет нужды скрывать это. С вашего разрешения я хочу вечером обратиться к общественности. Отдельный дом с пристроенным гаражом, подвал и «вольво» такого цвета, кто-то наверняка что-то видел.

– Да, конечно. Держите меня в курсе, – сказал министр.

В тот вечер Сэм Сомервиль вызвали из ее квартиры в Александрии в Гувер-Билдинг. Ее провели в кабинет Филипа Келли, ее высшего непосредственного начальника, чтобы передать решение Белого дома.

– Хорошо, агент Сомервиль. Вы получаете то, о чем просили. Руководство говорит, что вы должны вернуться в Лондон и освободить Куинна. Но на этот раз вы должны быть с ним, рядом с ним все время. И сообщать мистеру Брауну о том, что он делает и куда направляется.

– Хорошо, сэр. Спасибо, сэр.

Она еле успела на ночной самолет на Хитроу. Вылет ее самолета из международного аэропорта Даллас немного задержался. В нескольких милях от него, на базе Эндрюс, садился самолет президента с гробом Саймона Кормэка на борту. В этот час все аэропорты Америки прекратили движение, соблюдая двухминутное молчание.

Она приземлилась в Хитроу на рассвете. Это был рассвет четвертого дня со времени убийства.

В то утро Ирвинг Мосс проснулся от телефонного звонка. Звонок мог быть только от одного человека, который знал этот номер. Он посмотрел на часы – четыре утра, десять вечера прошедшего дня в Хьюстоне. Он достал длинный список цен, все в долларах США, вычеркнул нули, означавшие пробелы между словами, и в соответствии с днем месяца расположил ряды цифр против заранее подготовленных рядов букв.

Когда он закончил расшифровку, он втянул щеки от удивления. Он должен был безотлагательно позаботиться об одном совершенно непредвиденном и очень важном деле.

Алоис Фэйруэзер, посол Соединенных Штатов в Великобритании, получил послание, переданное британским министерством иностранных дел прошлым вечером по его возвращению из военно-воздушной базы США в Аппер Хейфорде. Это был плохой и печальный день: получить разрешение оксфордского коронера на выдачу тела сына президента, забрать гроб у местных владельцев похоронных бюро, которые сделали все, что могли, но с малыми шансами на успех, и отправить этот печальный груз в Вашингтон на президентском самолете.

Он был на этом посту уже около трех лет. Он был назначен новой администрацией и знал, что поработал неплохо, хотя ему пришлось сменить несравненного Чарльза Прайса, посла администрации Рейгана. Но последние четыре недели это был такой кошмар, что не дай Бог такого любому послу.

Просьба министерства иностранных дел удивила его, так как его приглашал не министр иностранных дел, с которым он обычно имел дело, а министр внутренних дел сэр Гарри Марриот. Он знал сэра Гарри, как и большинство британских министров, достаточно хорошо, чтобы в личных беседах обращаться к ним без титулов и по имени. Но быть вызванным в министерство внутренних дел, да еще в час завтрака, было делом необычным, а в послании министерства иностранных дел не было никакого объяснения. Без пяти минут девять его длинный «кадиллак» въехал на Виктория-стрит.

– Мой дорогой Аль, – Марриот был сплошная любезность, к чему его обязывали обстоятельства. – Я полагаю, мне не нужно говорить вам о том шоке, который за последние несколько дней охватил нашу страну.

Фэйруэзер кивнул. Он не сомневался в том, что реакция британского правительства и народа была совершенно искренней. В течение нескольких дней люди стояли в очереди в американское посольство, чтобы расписаться в книге соболезнований. Очередь огибала Гроувенор-сквер два раза. В верхней части первой страницы стояла простая подпись – «Елизавета Р», за которой шли фамилии всех членов Кабинета, двух архиепископов, руководителей всех других вероисповеданий и тысячи имен известных и простых людей. Сэр Гарри подвинул через стол два толстых конверта.

– Я хотел бы, чтобы вы сначала ознакомились с этим материалом в приватном порядке, и я предлагаю сделать это сейчас. Возможно, будут моменты, которые нам следует обсудить до вашего ухода.

Отчет доктора Макдональда был короче, и Фэйруэзер взял его первым.

Саймон Кормэк умер в результате сильного взрыва, повредившего позвоночник и брюшную полость. Это произошло в результате детонации небольшого взрывного устройства направленного действия, находившегося у основания спины. В момент смерти он нес бомбу на себе. Там было сказано больше, но жаргон был профессиональный относительно строения его тела, состояния здоровья, последнего приема пищи, и так далее.

У доктора Барнарда было больше сведений. Бомба, которую Саймон носил на себе, была спрятана в широком кожаном поясе вокруг его талии. Пояс этот ему дали похитители вместе с джинсами.

Пояс был три дюйма шириной и состоял из двух полос бычьей кожи, сшитой по краям. Спереди у пояса была массивная медная пряжка длиной четыре дюйма и чуть шире самого пояса. На пряжке в виде украшения была выдавлена голова длиннорогого быка. Такие пояса продаются в магазинах, специализирующихся на фасонах американского Запада или туристических принадлежностей. Хотя внешне пряжка казалась цельной, на самом деле она была пустотелой.