В эту ночь ничего не ожидалось. Зэк звонил во время часа пик около шести вечера с железнодорожной станции Бедфорд, где обнаружить его было невозможно.

– Не могу понять, – сказал Патрик Сеймур, – как этот человек может спать при таком стрессе. Я две недели спал урывками и не знаю, смогу ли нормально спать снова. У этого человека рояльные струны вместо нервов.

Инженер широко зевнул и кивнул головой. Как правило, его работа для ЦРУ в Британии и Европе не часто требовала бодрствовать по ночам, и, конечно, не с такими напарниками и не каждую ночь.

– Черт возьми, хотел бы я сейчас делать то, что он делает!

Браун, не говоря ни слова, вернулся в кабинет, превращенный в его квартиру. Вот уже почти четырнадцать дней, как он в этом проклятом городе, и он все больше и больше убеждается, что британская полиция ничего не может сделать, а Куинн просто заигрывает с этой тварью, которую нельзя считать частью рода человеческого. Что ж, возможно, Куинн и его британские кореша готовы сидеть на своих задницах, пока ад не замерзнет, но он, Браун, уже потерял терпение. Он решил собрать свою команду утром и попробовать, не даст ли им какую-либо нить добрая старая детективная работа. Ведь бывали случаи, когда мощная полицейская организация не замечала какую-нибудь мелкую деталь.

Куинн и Сэм провели почти три часа в объятиях друг друга, занимаясь любовью и переговариваясь шепотом. Говорила в основном она, о себе и своей карьере в бюро. Она также предупредила Куинна о колючем Кевине Брауне, который выбрал ее для этой миссии, а сам обосновался в Лондоне с командой в восемь человек, чтобы «присматривать за делами».

Она заснула глубоким сном без сновидений. Первый раз за две недели она спала так хорошо, что Куинну пришлось слегка потормошить ее, чтобы разбудить.

– Эта пленка всего на три часа, – прошептал он. – Через пятнадцать минут она закончится.

Она поцеловала его, надела ночную рубашку и на цыпочках прошла в свою комнату. Куинн отодвинул кресло от стены, покряхтел несколько раз около микрофона в стене, выключил магнитофон, улегся на кровать и по-настоящему заснул. Звуки, записанные на Гроувенор-сквер, говорили о том, что спящий человек повернулся в кровати и снова заснул. Инженер и два агента ФБР посмотрели на панель, а затем снова на свои карты.

Зэк позвонил в половине десятого. Он был более резок и более враждебно настроен, чем в прошлый раз. Это был человек, чьи нервы стали сдавать, давление на него увеличивалось, и он решил сам оказать давление.

– Ладно, слушай сюда, ублюдок. Хватит болтовни, я уже сыт по горло. Я согласен на ваши два миллиона и это окончательно. Попросишь что-нибудь еще, и я пришлю вам пару пальцев. Я сам возьму молоток и стамеску и оттяпаю их на правой руке этого мальчишки, посмотрим, как Вашингтон отнесется к тебе после этого.

– Успокойся, Зэк, – искренне попросил его Куинн. – Хорошо, ты выиграл. Вчера вечером я уговорил их наскрести два миллиона, или я отказываюсь вести это дело. Бог мой, ты думаешь, что ты один устал? Я сам спать не могу, жду твоего звонка.

По всей видимости, Зэка умиротворила мысль о том, что у кого-то нервы были еще более потрепаны, чем у него.

– Еще одно дело, – проворчал он. – Никаких денег. Никаких наличных. Вы, гады, попытаетесь в чемодан «жучка» засунуть. Алмазы. Вот так…

Он говорил еще десять секунд, затем повесил трубку. Куинн не делал никаких записей, ему это было не нужно, так как весь разговор был на пленке. Звонок проследили, оказалось, что Зэк звонил из одной из трех телефонных будок в центре Саффрон-Уолдена, городка в западном Эссексе, рядом с шоссе М11 из Лондона в Кэмбридж. Через три минуты полицейский в штатском уже прохаживался около будок, но они были пусты, звонившего поглотила толпа.

А в это время Энди Лэинг завтракал в столовой для руководителей отделения банка в Джидде. Его компаньоном был мистер Амин из Пакистана, менеджер отдела операций, его друг и коллега.

– Я очень удивлен, мой друг, – сказал Амин. – Что происходит?

– Не знаю, расскажите мне.

– Вы знаете, что каждый день отсюда идет в Лондон мешок с почтой. У меня было срочное письмо с документами для Лондона и мне был нужен быстрый ответ. Я спрашиваю себя – когда же я его получу? Почему он не пришел? Я спросил в экспедиции, почему нет ответа, и они сказали мне что-то очень странное.

Лэинг положил на стол нож и вилку.

– Что же они сказали, старина?

– Они сказали, что вся почта задерживается, что все пакеты отсюда в Лондон направляются сначала в Эр-Рияд на один день, и уже оттуда идут дальше.

Аппетит у Лэинга пропал. У него появилось неприятное чувство в нижней части живота, и это явно был не голод.

– И как давно это продолжается?

– Полагаю, что уже неделю.

Из столовой Лэинг пошел к себе в кабинет. На столе лежало послание от менеджера отделения банка мистера Аль-Гаруна. Мистер Пайл хотел бы видеть его в Эр-Рияде как можно скорее.

Он успел на дневной рейс Саудовской компании. По пути он был готов избить себя. Задним умом каждый крепок, вот если бы он послал письмо обычной почтой! Он адресовал его лично главному бухгалтеру и, конечно, письмо с таким адресатом, написанным его ясным почерком, будет резко выделяться среди других, разложенных на столе Пайла. Его провели в кабинет Пайла как раз, когда банк закрыл двери для деловых операций.

Найджел Крэмер посетил Куинна в час ленча по лондонскому времени.

– Вы договорились об обмене за два миллиона долларов, – сказал он.

Куинн кивнул.

– Поздравляю. Для такого дела тринадцать дней срок небольшой. Кстати, мой психиатр слушал разговор этим утром, и у него сложилось мнение, что человек настроен серьезно. На него сильно давит желание поскорее смыться.

– Ему придется подождать еще несколько дней, – сказал Куинн. – Нам всем придется подождать. Вы слышали, что он потребовал алмазы, а не наличные. А чтобы набрать столько алмазов, потребуется время. Есть что-нибудь новое об их убежище?

Крэмер покачал головой.

– Боюсь, что нет. Проверены все возможные случаи сдачи помещений в аренду. Либо они скрываются не в жилом помещении, либо же они купили этот дом. Или же договорились неофициально.

– Нет никаких шансов проверить прямых покупателей? – спросил Куинн.

– Боюсь, что нет. Ведь количество недвижимой собственности, покупаемой и продаваемой в юго-западной Англии, – огромно. Тысячи и тысячи домов принадлежат иностранцам, иностранным корпорациям или компаниям, по поручению которых при покупке действовали их доверенные лица – адвокаты, банки и так далее. Как, например, в случае с этой квартирой.

Этим он уколол Лу Коллинза и ЦРУ, которые слышали этот разговор.

– Кстати, я говорил с одним из наших людей в районе Хаттон-Гарден,[4] а он беседовал со своим человеком в торговле алмазами. Кто бы он ни был, но похититель или один из его коллег разбирается в этом деле. То, что он просит, можно легко купить или продать. К тому же это весит совсем немного – около килограмма или чуть больше. Вы подумали насчет обмена?

– Конечно, – ответил Куинн. – Я бы хотел провести его сам. Но я не хочу никаких скрытых «жучков», они будут иметь это в виду. Не думаю, что они привезут Саймона на встречу, так что, если будут какие-нибудь фокусы, он все равно может умереть.

– Не беспокойтесь, мистер Куинн. Конечно, мы хотели бы поймать их, но я понимаю вашу проблему. Так что с нашей стороны никаких фокусов и никаких помех не будет.

– Спасибо, – сказал Куинн.

Он пожал руку работнику Скотланд-Ярда, который отправился докладывать комитету КОБРА о ходе расследования.

Заседание комитета было назначено на час дня.

Кевин Браун провел утро, закрывшись в своем кабинете в подвале посольства. Когда открылись магазины, он отправил двух своих работников со списком нужных ему вещей: самая крупномасштабная карта района севернее Лондона, покрывающая площадь радиусом пятьдесят миль в любом направлении, кусок прозрачной полиэтиленовой пленки такого же размера, булавки для карты и восковые карандаши различных цветов. Он собрал свою команду, расстелил карту и накрыл ее прозрачной пленкой.