– И последнее… – они дошли до тротуара, где ждала полицейская машина. – Не вспугните их. Если они позвонят и будут на связи чуть дольше, сделайте так, чтобы полицейские машины не помчались с ревом к телефонной будке…

– Мы знаем это, мистер Куинн, но мы пошлем туда наших людей в штатском. Они будут очень осторожны, почти невидимы. Но если мы засечем номер машины или узнаем описание кого-нибудь из них… это могло бы сократить все поиски на пару дней.

– Только чтобы вас не видели, – предупредил Куинн. – Человек в будке будет под колоссальным стрессом. Никто из нас не захочет потерять контакт. Это, вероятно, будет означать, что они обрубили концы и скрылись, оставив мертвое тело.

Крэмер кивнул, пожал Куинну руку и сел в машину.

Через тридцать минут прибыли инженеры. И хотя они были не в форме работников телефонной компании, они предъявили удостоверения личности, выданные ею. Куинн дружелюбно кивнул им, зная, что они прибыли из МИ-5, контрразведки, и они принялись за дело. Они работали быстро и хорошо. В любом случае, основная работа была сделана на подстанции в Кенсингтоне.

Один из них отвинтил основание телефона в гостиной и слегка поднял бровь. Куинн сделал вид, что не заметил этого. Пытаясь вставить «жучок», он увидел, что там уже стоял один. Но приказ есть приказ, и он поставил свой рядом с американским, установив тем самым новые и миниатюрные англо-американские отношения. К девяти тридцати у Куинна уже была своя специальная ультраприватная линия, номер которой он даст похитителю, если он когда-нибудь позвонит. Вторая линия была постоянно связана с коммутатором посольства на случай «перспективных» звонков. Третья линия была для звонков из квартиры.

Большая работа шла в подвале посольства на Гроувенор-сквер. Там уже было десять линий, и все они были реквизированы для этой цели. Десять молодых женщин, американок и англичанок, сидели и ждали.

Третья операция проходила на кенсингтонской подстанции, где полиция организовала офис для прослушивания звонков, идущих по закрытой линии Куинна. Поскольку эта подстанция была одной из новых электронных подстанций, прослеживание звонков проходило быстро – от восьми до десяти секунд. По пути из подстанции звонки по закрытой линии попадут еще на два пункта прослушивания – один в центре связи МИ-5 на Корк-стрит в Мейфэр и другой – в подвале американского посольства, который после изолирования звонков похитителей превратится из коммутатора в пункт прослушивания.

Через тридцать секунд после отъезда британской группы приехал американский инженер от Лу Коллинза, чтобы снять только что поставленные британские «жучки» и настроить свои собственные. Таким образом, когда Куинн говорил не по телефону, его могли слышать только американцы.

«Хорошая попытка», – заметил Сеймур своему коллеге из МИ-5 через неделю после этого за рюмкой в Брукс-клубе.

В десять часов вечера диктор телевидения компании «Индипендент телевижен ньюс» Сэнди Гэлл, смотря в камеру под затихающие звуки Биг Бена, зачитала обращение к похитителям. Номера телефонов, по которым можно звонить в этой связи, оставались на экране во время сообщения о последних событиях, связанных с похищением. В нем не было почти ничего нового, но, тем не менее, оно было зачитано.

В гостиной тихого дома в сорока милях от Лондона четверо мужчин смотрели передачу в напряженном молчании. Руководитель группы быстро переводил для двух из них текст на французский. Один из них был бельгиец, а другой – корсиканец. Четвертому перевод был не нужен. Он говорил по-английски хорошо, но с сильным акцентом африкаанса – языка своей родной Южной Африки.

Двое из Европы совершенно не знали английского языка, и руководитель группы запретил им выходить из дома до конца операции. Только он один уезжал и приезжал, всегда из пристроенного гаража и всегда на «вольво», на сей раз с новыми покрышками и старым, законным номером. Он никогда не выходил без парика, бороды, усов и темных очков. Остальным членам группы было приказано во время его отсутствия не подходить к окнам и ни в коем случае не отвечать на звонки в дверь.

Когда диктор перешел к положению на Среднем Востоке, один из европейцев задал вопрос. Руководитель покачал головой:

– Demain, – сказал он, – завтра утром.

В ту ночь в подвале американского посольства было принято свыше двухсот телефонных звонков. С каждым из звонивших беседовали подробно и очень вежливо, но только семь звонков были переключены на Куинна. Он говорил с каждым с веселым дружелюбием, обращаясь к нему «друг» или «приятель», объясняя ему, что, к сожалению, «его люди» просто обязаны совершить эту утомительную формальность, чтобы удостовериться в том, что Саймон Кормэк действительно находится у него. Затем он просил звонившего ответить на простой вопрос и позвонить ему еще раз. Ни один не позвонил.

В промежутке между тремя часами утра и восходом солнца он успел поспать четыре часа.

В течение ночи Сэм Сомервиль и Данкен МакКри были с ним. Сэм прокомментировала его вроде бы раскованные телефонные разговоры.

– Настоящее дело еще даже не началось, – сказал он спокойно.

Но напряжение уже появилось, и молодые люди его уже почувствовали.

Кевин Браун и восемь специально отобранных агентов ФБР успели на дневной самолет из Вашингтона и прилетели в Хитроу чуть позже полуночи.

Предупрежденный об этом Патрик Сеймур приехал в аэропорт чрезвычайно раздраженный. Он ввел старшего офицера в курс дела по состоянию на 11 вечера, когда он уехал в аэропорт. Он сообщил о том, что Куинна разместили в апартаментах, выбранных им, а не в Уинфилд-хаусе, и вопрос с телефонами решен.

– Я знал, что он хитрожопец, – проворчал Браун, когда ему рассказали о суматохе на подъезде к Уинфилд-хаусу. – Мы должны не спускать с него глаз, а то он начнет выкидывать Бог знает что. Поехали в посольство, мы поспим на койках прямо в подвале. Если этот парень пёрнет, я должен слышать это громко и отчетливо.

Сеймур мысленно застонал. Он еще раньше слыхал о Кевине Брауне, и визит этот был ему совершенно не нужен. А теперь, подумал он, все будет еще хуже, чем он опасался. Когда они добрались до посольства в половине второго, поступил сто шестой ложный звонок.

Многие другие люди, тоже почти не спали в эту ночь. Двое из них были следователь Уильямс и человек по имени Сидни Сайкс. Они провели ночь, сидя друг перед другом в комнате для допросов полицейского участка Уондзворт в южном Лондоне. Вторым офицером, присутствовавшим при разговоре, был глава транспортного отдела секции серьезных преступлений, который и разыскал Сайкса.

Два офицера оказали такое сильное давление на мелкого мошенника Сайкса, что к концу первого часа тот страшно перепугался. А потом стало еще хуже.

Транспортный отдел, следуя описанию, которое дал независимый строитель в Лейчестере, разыскивал фирму битых машин, которая освободила разбитый «транзит» из смертельных объятий экскаватора. Как только было установлено, что у машины покорежено шасси, и она подлежит списанию, фирма предложила владельцу забрать ее. Поскольку цена доставки ее в Лейчестер на платформе превосходила ее стоимость, тот отказался ее принять. Тогда фирма продала ее Сайксу как металлолом, так как он был хозяином склада битых машин. Несколько специальных бригад Транспортного отдела в течение дня перевернули весь склад.

Они нашли бочку, наполненную на три четверти отработанным маслом, в которой обнаружили двадцать четыре номерных знака, двенадцать совершенно одинаковых пар. Все они были сделаны на складе Сайкса и были столь же подлинны, как банкнота в три фунта. В углублении под полом жалкого офиса Сайкса оказалась пачка из тридцати регистрационных документов на машины и фургоны, которые прекратили свое физическое существование и остались только на бумаге.

Бизнес Сайкса состоял в том, что он приобретал битые машины, списанные страховыми компаниями, и говорил владельцу, что он сам сообщит в офис в Суонси, что машина как таковая перестала существовать и превратилась в груду металла. На самом деле, он сообщал совершенно противоположное, что он купил машину у бывшего владельца. Компьютер в Суонси должным образом регистрирует этот «факт». Если машина действительно подлежала списанию, то Сайкс просто покупал документы на нее, которые позднее можно будет использовать для машины такой же марки, находящейся на ходу. А машину эту украдут со стоянки искусные соратники Сайкса. При наличии новых номеров, соответствующих документам списанной машины, украденная машина может быть снова продана. Последний штрих состоит в том, чтобы спилить истинные номера на шасси и блоке двигателя, вырезать новые номера и замазать их маслом и грязью, чтобы обмануть обычного покупателя. Конечно, это не может обмануть полицию, но, поскольку все такие сделки происходят за наличные, то впоследствии Сайкс сможет заявить, что он вообще никогда не видел этого фургона, не говоря о том, чтобы продать его.