– Все, что мы от него хотим, – сказал Оделл, – это чтобы он доставил Саймона Кормэка домой в целости и сохранности. Мне безразлично, бьет ли он генералов или трахает овец.

– Пожалуйста, не надо, – попросил Дональдсон. – Кстати, я забыл, а почему он ушел из этого бизнеса?

– Он взял отставку, – сказал Брэд Джонсон, – Что-то связанное с тем, что маленькая девочка была убита в Сицилии три года назад. Он взял полный расчет, расторг договор о страховке и купил себе участок на юге Испании.

Офицер Центра связи просунул голову в дверь. Было четыре часа утра, прошло двадцать четыре часа с того момента, как их подняли с постели.

– Заместитель директора и его спутник только что приземлились на базе Эндрюс, – доложил он.

– Немедленно привезите их сюда, – приказал Оделл, – пригласите директора ЦРУ и директора ФБР, а также мистера Келли к их приезду.

Куинн был все еще в той одежде, в которой он уехал из Испании. Из-за холода он вытащил свитер из холщового мешка и надел его. Его почти черные брюки, часть его единственного костюма, вполне подходили для посещения церкви в Алькантара дель Рио, так как в деревнях Андалузии крестьяне до сих пор надевают черное, идя в церковь. Но вся одежда была сильно помята. Его свитер явно знавал лучшие дни. К тому же на лице Куина была щетина трехдневной давности.

Несмотря на отсутствие сна, члены комитета выглядели гораздо лучше.

Из их домов им привезли смены рубашек, а туалет был рядом. Вайнтрауб не останавливал машину между базой Эндрюс и Белым домом. Куинн выглядел как член банды из подворотни.

Вайнтрауб вошел первым, пропустил Куинна и закрыл дверь.

Вашингтонские чиновники молча разглядывали Куинна.

Не говоря ни слова, высокий человек прошел к креслу в конце стола, сел без приглашения и сказал: «Я Куинн».

Вице-президент Оделл кашлянул.

– Мистер Куинн, мы пригласили вас сюда, так как предполагаем попросить взять на себя переговоры о возвращении Саймона Кормэка.

Куинн кивнул. Он справедливо полагал, что его привезли из такой дали не для того, чтобы обсуждать футбол.

– У вас есть информация о положении в Лондоне?

Члены комитета почувствовали облегчение, когда практический вопрос встал уже на такой ранней стадии. Брэд Джонсон передал телетайпное сообщение Куинну, который прочел его молча.

– Хотите кофе, мистер Куинн? – предложил Юберт Рид.

Как правило, министры финансов не подают кофе, но он встал, подошел к автоматическому кофейнику, стоявшему на столе у стены. За время заседания было выпито огромное количество кофе.

– Черный, пожалуйста, – сказал Куинн, продолжая читать. – Они еще не вступали в контакт?

Уточнять, кто такие «они» не было смысла.

– Нет, – ответил Оделл. – Полное молчание. Были, конечно, сотни ложных звонков. Некоторые звонили в Лондоне. В одном Вашингтоне зарегистрировано тысяча семьсот звонков. У психов сейчас сенокос.

Куинн продолжал читать. В самолете Вайнтрауб рассказал ему всю подоплеку, и сейчас он хотел узнать, что произошло с тех пор. Нового было исключительно мало.

– Мистер Куинн, как вы думаете, кто бы мог это совершить? – спросил Дональдсон.

Куинн поднял голову:

– Джентльмены, есть четыре категории похитителей. Не более. С нашей точки зрения лучше всего было бы, если бы это были любители, так как они плохо планируют. Если похищение им удается, они оставляют следы. Обычно их можно разыскать. У них слабые нервы, что может представлять собой опасность. Как правило, команды по спасению похищенных берутся за дело, им удается перехитрить похитителей и освободить заложника в целости и невредимости. Но здесь мы имеем дело не с любителями.

Никто ему не возражал, все внимательно слушали.

– Худшие из всех – это маньяки, вроде банды Мэнсона. К ним нельзя найти подход, и у них нет логики. Ничего материального им не нужно, они убивают для развлечения. Хороший момент состоит в том, что в данном случае похитители не похожи на маньяков. Подготовка операции была проведена тщательно, и их тренировка – весьма четкой.

– А остальные два типа похищений? – спросил Билл Уолтерс.

– Из двух оставшихся типов худшими являются фанатики – политические или религиозные. Иногда их требования невозможно удовлетворить, невозможно в буквальном смысле слова. Больше всего они ищут славы и известности. У них есть Дело, и некоторые из них готовы умереть за него и все они готовы убивать ради Дела. Мы можем считать, что их дело – чистое сумасшествие, но они так не думают. И они не дураки, они просто преисполнены ненависти к истеблишменту и своей жертве, которая есть его часть. Они убивают ради жеста, а не для самозащиты.

– А что представляет собой четвертый тип? – спросил Мортон Стеннард.

– Профессиональные преступники, – не колеблясь, ответил Куинн. – Они хотят денег, это облегчающий момент. Они сделали крупное капиталовложение, заключающееся в заложнике, поэтому они не будут без серьезных оснований уничтожать этот капитал.

– А как насчет этих людей?

– Кто бы они ни были, против них действует один мощный фактор, который может нам помочь или же, наоборот, усложнить нашу работу. Дело в том, что партизаны в Центральной и Южной Америке, мафия в Сицилии, каморра в Калабрии, горцы на Сардинии или Хезбалла в Южном Бейруте, все они действуют в родной обстановке. Им не нужно убивать, потому что им некуда торопиться. Они могут держаться вечно. Но наши похитители спрятались не где-нибудь, а в Англии. Окружение для них – крайне враждебное. И сейчас они испытывают большой стресс. Им нужно будет быстро провернуть сделку и исчезнуть, что хорошо. Но их может спугнуть страх перед неизбежным разоблачением, и тогда они могут бросить все и бежать, оставив мертвое тело, что плохо.

– Вы согласитесь вести переговоры с ними? – спросил Рид.

– Если это будет возможно, если они выйдут на контакт, то кто-то должен это сделать.

– У меня все внутри переворачивается, когда я думаю, что придется платить этим подонкам, – сказал Филипп Келли из отдела уголовного розыска ФБР.

В ФБР приходят люди с самыми различными биографиями; жизненный путь Келли лежал через департамент полиции Нью-Йорка.

– По вашему мнению, профессиональные похитители более добросердечны, чем фанатики? – задал вопрос Брэд Джонсон.

– Добросердечных похитителей не существует, – кратко ответил Куинн. – Это самый грязный вид преступлений. Будем надеяться на их жадность.

Майкл Оделл оглядел своих коллег. Они медленно кивнули.

– Мистер Куинн, готовы ли вы попытаться договориться с похитителями об освобождении мальчика?

– Если похитители выйдут на контакт, да. Но у меня есть условия.

– Конечно, назовите их.

– Я работаю не на правительство США, но мне нужно его содействие во всех делах. Я работаю ради родителей и только ради них.

– Согласны.

– Я работаю в Лондоне, здесь слишком далеко от места происшествия. Обо мне ничего не должно быть известно, никакой рекламы, ничего. У меня должна быть квартира и телефонная связь. У меня должен быть приоритет в переговорах, об этом следует договориться в Лондоне. Я не хочу ссориться со Скотланд-Ярдом.

Оделл посмотрел на госсекретаря.

– Я думаю, мы сможем уговорить британское правительство согласиться с этим, – сказал Дональдсон. – У них приоритет в расследовании, оно будет продолжаться параллельно с прямыми переговорами. Что еще?

– Я работаю так, как считаю нужным, и сам решаю, как обращаться с этими людьми. Возможно, придется заплатить деньги, они должны у меня быть. Моя задача – обеспечить возвращение мальчика. Когда он будет освобожден, можете преследовать их до края земли.

– Мы это и сделаем, – сказал Келли с угрозой в голосе.

– Деньги – не проблема, – заметил Юберт Рид. – Вы понимаете, что мы уплатим любую сумму.

Куинн молчал, хотя он понимал, что ставить похитителей в известность об этом было бы самым неверным шагом.

– Я не хочу никакой толпы, никакой слежки и никаких частных инициатив. И до отъезда я хочу встретиться с президентом Кормэком. Наедине.