– Мой дорогой мистер Куинн, очень любезно с вашей стороны посетить меня.

Куинн начал волноваться. Пора было кончать эту игру.

– Хорошо, может, мы кончим играть в загадки? Вы ткнули меня иголкой в фойе отеля, я потерял сознание, а вы привезли меня сюда. Отлично. Только совершенно напрасно. Если вы, британские привидения, хотели бы поговорить со мной, то проще было бы двум полицейским задержать меня, а не прибегать к помощи шприца и прочей ерунде.

Человек перед ним замер, казалось он был искренне изумлен.

– О, теперь мне понятно. Вы думаете, что вы в руках МИ-5 или МИ-6? Боюсь, что это не так. Тут, так сказать, все наоборот. Позвольте представиться. Я – генерал Вадим Кирпиченко, недавно назначен начальником Первого главного управления КГБ. Географически вы находитесь в Лондоне, но юридически вы на суверенной советской территории – в нашем посольстве на Кенсингтон-парк-гарденз. Садитесь, пожалуйста.

Второй раз за свою жизнь Сэм Сомервиль попала в Оперативный кабинет в подвале под Западным флигелем Белого дома. Она сошла с самолета из Мадрида всего пять часов тому назад. Что бы ни интересовало государственных мужей, они не любят, когда их заставляют ждать.

По бокам вице-президента сидели четыре старших члена Кабинета, а также Брэд Джонсон, советник по национальной безопасности. Там были также директор ФБР и Филип Келли. Ли Александер из ЦРУ сидел один. Еще одним человеком был Кевин Браун, привезенный из Лондона для личного отчета, который он только что закончил. Сэм пригласили войти. Отношение к ней было явно враждебное.

– Садитесь, – предложил вице-президент Оделл.

Она села в конце стола, где все могли видеть ее. Кевин Браун сердито смотрел в ее сторону. Он предпочел бы сам допросить ее, а затем доложить комитету. Весьма неприятное ощущение, когда твоих подчиненных агентов допрашивают другие.

– Агент Сомервиль, – начал вице-президент, – этот комитет разрешил вам вернуться в Лондон, освободил этого человека Куинна и передал под ваше руководство только из-за того, что вы заявили, что он может добиться какого-то прогресса в идентификации похитителей Саймона Кормэка, поскольку он их видел. Вам также было сказано поддерживать с нами связь и докладывать о ходе дела. С тех пор… ничего. И все же мы были завалены сообщениями о трупах по всей Европе и о том, что вы и Куинн во время этого всегда были рядом. А теперь, будьте любезны, расскажите нам, какого черта вы там делали?

И она рассказала им все с самого начала. О том, как Куинн смутно припомнил наколку в виде паука на руке одного из похитителей, увиденную им на складе Бэббидж, о поисках через забулдыгу Куйпера в Антверпене, которые привели к Марше, жившему под псевдонимом, который к тому времени был уже застрелен на чертовом колесе в Вавре. Она рассказала им о предположении Куинна, что Марше мог вовлечь в операцию своего старого друга, и о том, как они обнаружили Преториуса в его баре в Ден Боше. Она рассказала и о Зэке, Сиднее Филдинге, командире наемников, о том, что он сказал им за несколько минут до смерти. Они, как зачарованные, молчали.

Она закончила рассказом о сумочке с подслушивающим устройством и о том, как Куинн отправился на Корсику, чтобы разыскать и допросить четвертого члена банды, загадочного Орсини, который, по словам Зэка, принес заминированный пояс.

– Затем, двадцать часов назад, он позвонил мне и сказал, что все кончилось, след оборвался, Орсини – покойник, и он ни слова не сказал о толстяке…

Когда она закончила, в комнате воцарилась тишина.

– Боже мой, – сказал Рид, – это невозможно. Есть ли у нас какие-либо данные в поддержку этого?

Ли Александер поднял голову.

– Бельгийцы сообщают, что пуля, убившая Лефорта, то есть Марше, была сорок пятого калибра, а не тридцать восьмого, если только у Куинна не было другого пистолета…

– Другого у него не было, – быстро сказала Сэм. – Единственный, который был у нас на двоих, это тридцать восьмого калибра, тот, который мне выдал мистер Браун. И Куинн никогда не был вне моего поля зрения достаточно долго, чтобы успеть съездить из Антверпена в Вавр и обратно. А что касается парижского кафе, то Зэк был убит из винтовки из машины, проезжавшей по улице.

– Это совпадает, – подтвердил Александер, – французы достали пули, выпущенные из этой винтовки. Это патроны «Армалит».

– У Куинна мог быть партнер, – предположил Уолтерс.

– Тогда не было бы нужды вставлять подслушивающее устройство в мою сумку, – сказала Сэм. – Он мог спокойно позвонить по телефону, пока я была в ванной или в туалете. Поверьте мне, джентльмены, Куинн чист. Он добрался почти до самой сути дела, но кто-то был все время впереди нас.

– Этот толстый человек, о котором говорил Зэк? Который все это организовал и оплатил? – спросил Стэннард. – Может быть. Но американец?

– Могу я высказать предположение? – спросил Кевин Браун. – Возможно, я был не прав, когда полагал, что Куинн был замешан в этом деле с самого начала. Я признаю это. Но есть теперь другой сценарий, более отвечающий фактам.

Все внимание присутствующих было обращено на него.

– Зэк заявил, что толстый человек был американцем. Но откуда британцам знать об американских акцентах? Они путают американцев с канадцами. А предположим, что этот человек был русским, и тогда все становится на свои места. У КГБ десятки агентов с прекрасным английским языком и великолепными американскими акцентами.

Сидящие за столом медленно закивали головами.

– Мой коллега прав, – сказал Келли. – Имеется мотив – дестабилизация и деморализация Соединенных Штатов с давних пор является одной из приоритетных целей Москвы, в этом нет сомнения. Возможность? Без проблем. О том, что Саймон Кормэк учится в Оксфорде, сообщалось в прессе, так что КГБ проводит «мокрую» операцию, чтобы это причинило боль всем нам. Финансы? У них это без проблем. А что касается наемников для грязной работы, то это обычное дело. Даже ЦРУ занимается этим. А насчет того, что когда дело сделано, то исполнителей убирают, это стандартная практика мафии, а у КГБ много общих черт с мафией.

– Если согласиться с тем, что толстый человек – русский, то все становится на свои места, – сказал Браун, – тогда все сходится. Я признаю на основе доклада агента Сомервиль, что был такой человек, который платил, давал наводку и управлял Зэком и его головорезами. Что касается меня, то я считаю, что сейчас он там, откуда прибыл – в Москве.

– Но почему, – поинтересовался Джим Дональдсон, – понадобилось Горбачеву сначала добиваться Нэнтакетского договора, а затем пустить его на ветер таким ужасным способом?

Ли Александер слегка кашлянул.

– Господин Государственный секретарь, известно, что в Советском Союзе имеются мощные силы, выступающие против гласности, перестройки и реформ, против самого Горбачева и Нэнтакетского договора. Вспомним бывшего председателя КГБ, генерала Крючкова, которого недавно сняли с работы. Может быть, обсуждаемый нами вопрос связан с этим.

– Я думаю, вы попали в точку, – сказал Оделл. – Эти секретные подонки провернули операцию, чтобы одним махом расшатать Америку и сорвать договор. Лично Горбачев, возможно, и не несет за это ответственности.

– Но это ничего не меняет, – заявил Уолтерс. – Наша общественность никогда не поверит этому, и Конгресс тоже не поверит. Если это дело рук Москвы, обвинение лежит на Горбачеве, независимо от того, знал ли он об этом или нет. Вы помните Ирангейт?

Да, все они помнили это дело. Сэм подняла голову.

– А как насчет моей сумки? Если это сделало КГБ, то зачем им нужно было, чтобы мы привели их к наемникам?

– Все очень просто, – предложил свою версию Браун, – Они не знали, что мальчик должен умереть, а когда он погиб, они запаниковали и затаились. Возможно, они не явились на место встречи с КГБ. Кроме того, были попытки подставить под обвинение в убийстве двух человек – Куинна и вас, американца, который вел переговоры, и агента ФБР. И опять стандартная практика – пустить пыль в глаза мировой общественности, представить дело так, как будто американский истеблишмент хочет заставить убийц замолчать, пока они не начали говорить.