***

Подъехав к моему дому, повернулась к водителю и вежливо проговорила:

– Спасибо, Анатолий. Вы очень помогли.

– Ну что вы, Валерия. Всегда рад оказать помощь коллеге, к тому же прекрасной женщине, – приторным тоном выдал Летов, улыбаясь добрейшей улыбкой.

Если бы не его профессионализм, то никогда не обратилась к нему. Мне он представляется матерым хищным волком, способным лишь укусить, подчинить, использовать и выкинуть. Других представлений нет.

Мужчине за сорок, но выглядит моложе, так как очень тщательно следит за собой, занимается плаваньем и бегает. Блондин, подтянут, возможно, немного худощавый, без вредных привычек. Как адвоката, я его ценю и считаю первоклассным юристом, но в другом качестве он отталкивает, вызывая омерзение… у меня.

Периодически у него наступают периоды, когда он начинает ухаживать за мной, уделяя знаки внимания, но всегда получает отказ в вежливой форме и успокаивается. Я, конечно, прекрасно осознаю, что Летов – хороший вариант для меня. Любовник без претензий и вопросов. Но лучше и дальше быть в постели без мужика, чем с таким.

– Еще раз благодарю за помощь. Отдельное спасибо, что довезли. До свидания! – деловым тоном пожелала и только собралась нажать на ручку двери, чтобы выйти, как Анатолий положил свою руку мне на бедро.

Тотчас застыла, а потом повернулась и грубо попросила:

– Немедленно уберите!

Мужчина лишь сильнее сжал и слащаво произнес:

– Лерочка, я думаю, нам наконец-то стоит пересмотреть наши отношения и перейти к новой черте. Я – шикарный, деловой, состоятельный мужчина, вы – умная красивая, но одинокая женщина. Поэтому я решил…

Все. Не слушать ведь этот бред?! Пусть на судах так разглагольствует, а мне незачем. Улыбнулась ядовитой улыбкой (на работе он уже привык, так что нормально) и отчеканила:

– Анатолий Петрович, если вы не уберете руку, тогда вам придется ходить с гипсом, потому как я не допускаю по отношению к себе такого хамского поведения. Уверена, вы в курсе на что я способна, и мне не нужно будет демонстрировать навыки боевых искусств. Во-первых, – только выдала, и Летов тут же убрал руку резким движением, что меня очень порадовало, но тем не менее продолжала: – Во-вторых, попрошу вас не применять в отношении меня уменьшительно-ласкательных имен, а употреблять только – Валерия Александровна. Настаиваю! И, в-третьих, у меня есть мужчина, поэтому в одолжениях не нуждаюсь и совсем не заинтересована. Обратилась к вам по делу, считая хорошим, не побоюсь этого слова – лучшим адвокатом, с которым стоит консультироваться, рассчитывая на успех любого мероприятия.

Что сказать, умный мужчина – это достойный соперник во всем. Анатолий улыбнулся, понимая все, что я хотела ему донести, и вежливо ответил:

– Очень жаль, что такая прекрасная женщина занята. Увы! Надеюсь, вы будете счастливы со своим избранником. Прошу извинить. Был уверен, что вы разделяете мою симпатию. И… по любому вопросу всегда рад проконсультировать и представлять ваши интересы в суде.

– Благодарю. Очень приятно слышать. Я в вас не ошиблась, – произнесла и, признательно улыбнувшись, добавила: – Простите, вынуждена идти. Маленькая дочь уже заждалась свою маму.

– Да, конечно. Всего доброго, – выдал Летов и я, уже перестав любезно скалиться, направилась домой, раздумывая о том, ждут ли меня на пороге для важного разговора.

Только вошла в дом, и еще даже не успев включить свет, услышала:

– Опять подослала эту змею! Эту… эту… непробиваемую хамку! Зачем тогда оставляешь мне ребенка, если не доверяешь?!

Вздохнула и надавила на включатель. Просторный коридор озарился светом от подсветок на натяжном потолке, шедших волной по левой стороне. Не торопясь, сняла сапоги и повесила шубу на плечики в шкаф-купе. Медленно с каменным лицом направилась к матери, стоящей на проходе, уперев руки в бока, ожидая моего ответа. Оказавшись напротив матери, ледяным тоном проговорила:

– Потому как беспокоюсь за свою дочь.

– Я работала воспитателем всю свою жизнь! – почти прокричала она, сжимая руки в кулаки.

– Знаю, а также то, что к чужим детям вы относились лучше, чем к родной дочери. Видно, я нежеланный ребенок. Хорошо, что уже не реагирую на этот факт, а то бы ужасно расстроилась.

– Ты преувеличиваешь! И как бы я ни была зла, детей не обижаю.

– Рада, но ваши слова говорят о другом, – сказала и направилась в ванную, чтобы смыть макияж. В спальне не стала раздеваться, зная, что Елена Николаевна пойдет следом за мной со своими претензиями, а там дочка спит. – Поэтому не обижайтесь на мои поступки, продиктованные вашими действиями,

– Ты во всем робот! – раздраженно выдала она, а потом добавила: – Такая же бессердечная дрянь, какой была моя сестра.

Стало жутко неприятно. Надо же… Я РОБОТ! Заслужила… А про тетю, мать конкретно переборщила.

– Нельзя так о тех, кого нет с нами. И она совсем не такая! К тому же ваша сестра!

– Да уж… таких сестер никому бы не пожелала, – ядовито прохрипела Елена Николаевна, высокомерно выпрямившись, прожигая меня презрительным взглядом.

– Тоже никому не желаю такого брата, как у меня. Ленивое чудовище, – бросила слова, повернувшись к ней. Знала, что они заденут ее, но за тетку обидно. Достойная женщина была, насколько я знаю от бабушки и дедушки.

Мать стремительно кинулась ко мне и решительно замахнулась. Мгновенно перехватила ее руку и отчеканила:

– Никогда не смейте! Никогда!

– Ты… Ты… Презираю тебя! – с отчаяньем процедила она, отчего мне стало не по себе. Столько ненависти.

– Что же тогда терпите?! – раздраженно поинтересовалась, откидывая ее руку в сторону, поворачиваясь к зеркалу.

Схватила гель для снятия макияжа с полочки и надавила на флакон, размышляя о том, что нужно в срочном порядке заняться квартирой. Куплю и оформлю на себя, чтобы не претендовали некоторые. Займу нужную сумму. Уверена, получится без проблем. Потерпеть осталось недолго, что радует.

– Ушла бы к сыну, но некуда. Не жила бы с тобой, будь моя воля, – презрительно бросила она, ухмыляясь при этом.

Вместо капли, вылила почти половину флакона, сразу же смывая напором воды в раковину, пытаясь не реагировать на ее замечание. Сколько ненависти, даже удивительно, что меня в детстве не придушили подушкой.

Не ответила, смыла макияж, почистила зубы и, вытершись, направилась на выход, искренне считая, что мама еще не закончила. Зная ее, сейчас следует ожидать финальный вопрос и угрозу. Прошла мимо и уже в коридоре услышала:

– Я в последний раз прошу тебя помочь брату.

Хотела спросить: «Как помочь?! Что именно она хочет от меня?!», но не стала тратить свое время, прекрасно зная ответ. Не поворачиваясь, сказала:

– Нет. С покойной ночи!

Оказавшись в спальне, поцеловала свою маленькую девочку и, переодевшись в пеньюар, легла спать. Думала, не усну, если учитывать, что со мной за день произошло, но как только коснулась головой подушки, моментально погрузилась в сон.

10 января, среда

Сидела в палате лучшего реабилитационного центра, куда перевела отца из государственной больницы. Здесь с ним работали, восстанавливая последствия инсульта. Сейчас Александр Валерьевич уже разговаривал, но «съедал» и тянул слова при общении. Писать и поднимать руки вверх не мог, что его ужасно угнетало.

– Папа, не переживай. Все будет хорошо, – сказала, сжимая его ладонь, сидя на стуле. Он в ответ кивнул и произнес:

– Ты … така-я… хо-ро-шая…Горжу-сь то-бо-й. Силь-на-я… как… о-на…

Некоторые слова почти не слышала, но понимала, догадываясь, что родной человек хочет сказать. Нахмурилась и пересела к нему на кровать. Прижалась к плечу и прошептала:

– Я в тебя, пап. Не в мать. Так что давай выполняй все, что необходимо – в бассейны ходи, на массажи, и сразу пойдешь на поправку. Здесь превосходная реабилитационная программа. Даже танцы есть.