– И что вы там испытываете? – поинтересовался Маркус.

– По-разному выходит. В основном – двигатели, отдельные конструктивные узлы и детали.

Они вошли в цех, где рабочие колдовали над остовом нового военного корабля, и стали спускаться по стальной винтовой лестнице вниз. Под землей оказалось не менее просторное помещение, заставленное различными судовыми устройствами и системами. Где-то работал огромный двигатель, и его грохот наполнял собой все пространство вокруг, яростно ударяя по барабанным перепонкам.

– Нравится? – перекрикивая шум, спросил Мурзовский.

Штюцль, поморщившись, попытался улыбнуться.

– Это и есть наша лаборатория, – прокричал русский инженер. Он постучал по гладкой металлической стене и коротко заметил: – Здесь двадцать сантиметров стали, оттого так громко.

Мурзовский жестом указал наверх, и два инженера снова поднялись на первый этаж здания. У Маркуса продолжало гудеть в ушах.

– И как вы здесь работаете? – удивился Штюцль.

– Сотрудникам лаборатории положены наушники, – объяснил Дмитрий. – Мне хотелось, чтобы вы почувствовали рабочую атмосферу.

– Я чувствую ее до сих пор, – шутливо пожаловался Маркус.

– Это все с непривычки, – успокоил коллегу Мурзовский. – К вечеру пройдет.

Они вышли из цеха и направились к Дунаю.

– В бумаге, которую вы мне привезли, сказано, что на новой подлодке произошел взрыв. Если принять во внимание, что экипаж подлодки был более чем опытный, и исключить человеческий фактор, остается не так много технических причин, которые могли привести к взрыву, – размышлял вслух Дмитрий. – Это могла быть детонация боезапаса либо взрыв паров топлива, просочившихся через поврежденные топливные трубки во внутренние отсеки подлодки. Но все-таки самое простое, что могло произойти, – это взрыв водорода в аккумуляторной яме по недосмотру экипажа. Такую возможность я бы не исключал.

– И как мы узнаем, что послужило причиной аварии? – поинтересовался Штюцль.

– А никак! – с плохо скрываемой досадой проговорил Мурзовский. – Подлодка лежит на дне залива на глубине около пятидесяти метров. Едва ли будет возможно поднять ее на поверхность. Определить причину аварии по характеру повреждений корпуса подлодки также проблематично. Если очевидцы говорят о серии взрывов, то это означает, что, например, взрыв водорода мог повлечь за собой детонацию боезапаса, или наоборот. В результате мы обнаружим пробоины и в аккумуляторной яме, и в торпедном отсеке, но, что взорвалось раньше, так и не узнаем.

Инженеры некоторое время шли молча. Вдруг Дмитрий остановился.

– Мы поступим следующим образом. Стала ли причиной катастрофы ошибка экипажа или нет, мы не узнаем, поэтому версию о взрыве в аккумуляторной яме мы пока отбросим. Остается взрыв боезапаса и система топливоподачи двигателя. Торпеды производятся в Фиуме, так что вы сами подъедете туда как-нибудь из Полы и разберетесь у себя на верфи. Дизельные двигатели для подлодок этой серии производят на заводе в Будапеште. Топливо производят на нефтеперерабатывающем заводе в Галиции, в Дрогобыче. Съездите на оба предприятия и договоритесь, чтобы они доставили нам образцы своей продукции, а мы в лаборатории попытаемся выяснить, могли ли стать причиной аварии на подлодке неисправные топливные трубки, – решил Мурзовский.

– Хорошо, – ответил Маркус.

– Я сейчас дам вам всю необходимую документацию. Через несколько дней, когда вы вернетесь обратно, мы с вами пересечемся в Вене и обсудим дальнейшие действия, – заключил Дмитрий.

– А вам не будет неудобно ездить ради меня в Вену? – вежливо спросил Штюцль.

– Отнюдь. Отсюда десять минут ходьбы до железнодорожной станции, и за двадцать с небольшим минут можно доехать на поезде до Вены. Я и сам туда иногда вечером заезжаю, а то у нас здесь никаких развлечений, – признался Мурзовский.

Получив необходимые бумаги, Маркус стал прощаться с Дмитрием:

– Надеюсь, не подведу вас, герр Мурзовский.

– Только не называйте меня «герр», – поморщился Дмитрий. – Я все-таки русский, и мне это непривычно.

– Как тогда обращаться к вам?

– Зовите меня просто Дмитрием.

– Я учту, – кивнул Штюцль и двинулся в сторону вокзала.

Вернувшись в Вену и купив билет на вечерний поезд до Будапешта, Штюцль решил прогуляться по центру столицы. Он неспешно пообедал в кафе, заглянул в несколько магазинов, а когда пробило шесть часов, свернул в узкую улочку и зашел в знакомое заведение, над входом которого висела вывеска в виде червового туза.

В довольно просторной, уютной прихожей Маркуса встретила пышнотелая женщина в красном шелковом платье.

– Добрый вечер, герр инженер! – томно улыбаясь, проговорила она. – Что-то вас давно не видно.

– Работа, фрау Майзе, – развел руками Штюцль.

– Но ведь надо иногда и отдыхать, – заметила хозяйка. – Кого сегодня возьмете?

– Гертруду, на час.

– Вы, как всегда, не оригинальны, герр инженер. У меня ведь есть и другие девушки. И чем она вас так зацепила? – поинтересовалась фрау Майзе.

Маркус пожал плечами.

– А может, все-таки передумаете? – настаивала хозяйка. – Вы сегодня первый посетитель, все девушки свободны.

– Нет, спасибо, – отрезал Штюцль, подавая ей горсть монет.

– Ну, как знаете, – примирительно сказала фрау Майзе, записывая у себя в блокноте.

Инженер поднялся по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж и, миновав несколько дверей по обеим сторонам длинного, узкого коридора, вошел в нужную комнату. Почти половину ее занимала огромная кровать, у которой притаилась маленькая тумбочка. На полу лежал роскошный, но уже слегка полинялый ковер. Оклеенные бледно-голубыми обоями стены отражали белый свет, проникавший из закрытого легкой занавеской окна, отчего в комнате царил мягкий полумрак. На изящном венском стуле перед стоявшим на столе большим резным зеркалом сидела одетая в легкий бежевый халат молодая темноволосая девушка с резко очерченными дугами бровей над серыми глазами, прямым носом и тонкими губами. Гордо приподнятый подбородок открывал длинную грациозную шею, казавшуюся в сумраке комнаты белой, как снег. «Антилопа!» – пришло на ум Маркусу, в восхищении застывшему на пороге.

Девушка включила настольную лампу, чтобы рассмотреть вошедшего. Штюцль поморщился, привыкая к яркому свету.

– А, это ты, Маркус? – глубоким грудным голосом произнесла девушка, обнажая в широкой улыбке ряд белоснежных зубов. – Тебя давно не было.

– Здравствуй, Герти! – поздоровался инженер. – Да, со времени моего отпуска прошло, наверное, месяца два, даже больше. Все работа! – вздохнул он.

– Мой бедненький Маркус! – жалобно проговорила девушка, ласково опуская голову на его широкую ладонь. Штюцль стал нежно перебирать пальцами пышные волосы Герти.

– А ну-ка, признавайся, сколько раз мне изменила, пока меня не было? – игриво поинтересовался инженер.

– А ты ревнуешь? – кокетливо улыбнулась девушка.

– Конечно, ревную, милая! – Маркус поцеловал ее в волосы. – Такое сокровище пропадает зря!..

Герти слегка отстранилась от инженера, поправляя волосы.

– Ты на сколько времени? – холодно спросила она.

– На час.

– Почему так мало? – капризно нахмурилась девушка. – Мы же давно не виделись. И посетителей пока еще нет.

– Знаю, Герти! Дела… – опавшим голосом сказал Штюцль.

– Тогда нам надо торопиться, – лукаво улыбнулась девушка, поднимаясь со стула и сладострастно выгибая стройный стан. – Посмотрим, на сколько тебя сегодня хватит…

Маркус впился поцелуем в ее смеющиеся губы, чувствуя, как его уносит водоворот страсти…

Когда буря улеглась, Штюцль немного задремал, обняв Герти. Та легко провела пальцами по его волосам.

– Маркус!.. Маркус!.. – шептала она.

Инженер что-то невнятно пробормотал, преодолевая сон.

– Ты надолго в Вене?

Штюцль отрицательно промычал.

– А когда уезжаешь?

Маркус открыл глаза.