Рыжий «медведь» встрепенулся и потер ладонями в предвкушении:

– На рыбалку? А-атлично!

Рыбалка? Здесь, на Детро-десять? При полном отсутствии какой-либо живности? Или для Председателя правления и командующего ВС «Пирит» специально в какую-нибудь бухточку выпустят крупный косяк рыбы? Вообще-то, учитывая уровень Председателя Правления корпорации, «Яшма» обязательно что-нибудь придумает.

Снова не попрощавшись, чета Золотарь степенно направилась к выходу, собирая на своем пути свою свиту.

И тут, что называется, прорвало.

После Золотарь, выдержав четкую пятиминутную паузу, «смотали удочки» до половины присутствующих. Осталась, в основном, молодежь. Разговоры стали куда менее официальными, свободными и раскрепощенными. Музыка – громче и ритмичнее. Танцы – все ближе приближались по своей экспрессии к тому, что я видел на плавучей платформе. Да и лишняя одежда стала исчезать.

В зале появились еще две сцены. А девушки и юноши на них увеличились в своем количестве раза в четыре и приступили к планомерному, но красивому избавлению от излишков одежды… хвостики и ушки, правда, оставили – по крайней мере у трети «хвостики-ушки» были частью тела – декор-имплантами.

К нам снова стали подходить. Но уже «не в ногу», если так можно выразиться. Уже дозволялось друг друга перебивать, с пылом спорить, весело смеяться, свободнее жестикулировать, а не официально приветствовать и уступать место следующему.

Нас с Сабриной даже стали привлекать к участию в разговоре – честь-то какая! Неожиданностью для нас это не стало – после моего «выступления» и, самое главное, «выступления» Харуки странно было бы ожидать иного. Если посмотреть на фактическую строну вопроса: «жениху» нахамили, «жених» в лучших традициях («Какая свадьба без хорошей драки, хе-хе!») кажется прибил (то ли да, то ли нет) «хама», а мама «хама», которая могла в секунду стереть «жениха» в пыль (не сама, так с помощью подчиненных ей сил), даже его не отругала, а заставила пригласить себя на танец (ну, тут, кстати, все женщины так делают, мужчины могут даже не напрягаться с поиском и выбором – дамы сами подойдут и попросят/намекнут/вынудят пригласить… что «второго» по-прежнему очень вдохновляет), весело с ним общалась, смеялась.

Странный какой-то клон получается, не находите?

Вот так это выглядело со стороны. А уж как это будет выглядеть по слухам… А уж как это будет выглядеть в изложении многочисленных присутствующих борзописцев! Светские скандалы – они иногда покруче катастроф и крушений яхт будут!

И – как назло – столы с закусками стали исчезать, вызывая раздраженное тихое ворчание Сабрины. Вместо них появились мобильные столики-официанты на антигравах с разнообразными напитками. Но и только.

С этого праздника жизни (но не желудка!) мы ушли через полтора часа после отбытия Харуки Золотарь.

Золотарь-младшая очень натурально изобразила алчущий взгляд в нашу сторону, обрызгав окружающих взрывом похоти, и, торопливо распрощавшись с присутствующими (заскочила на сцену, затащив меня туда, пожелала хорошего вечера, любви и непрекращающегося удовольствия), схватила нас с Сабриной под ручки и, чуть ли роняя слюну, уволокла нас из зала.

Как только мы вышли из зала и избавились от потенциальных свидетелей, которые не стали преследовать явно нацелившуюся на «тройничок» (а то и чего покруче) Золотарь, она как-то сразу обмякла, вяло махнула нам рукой в сторону нашего домика – двухэтажного и симпатичного – и устремилась со своей охраной к небольшому дворцу, высившемуся чуть дальше. Не забыв, впрочем, оставить с нами двух гвардейцев. Но это была не охрана, а скорее сопровождающие. Чтоб мы не заблудились по пути к постели.

Только и успели хором пожелать ей спокойной ночи. Пока еще начальник, как ни как. Да и вроде как невеста. То ли в кавычках, то ли без – сейчас пока неясно, а вот завтра уже будет какая-никакая определенность… Надеюсь, я сумел скрыть нотки злорадства в простом:

– Спокойной ночи, Оленька!

Судя по отсутствующему виду, не подействовало. Девушке некогда было анализировать мои эмоции – она была занята важным делом, усиленно обдумывала произошедшее этим вечером.

Ощутимо поддатая Томбравец ввалилась к нам за два часа до местного рассвета. Как положено, через окно. И я впервые был буквально изнасилован женщиной. Чем-то слегка расстроенной и совсем не слегка рассерженной женщиной. Не то, чтобы я был против, но… это было что-то новенькое в моем опыте. Меня, насколько помню, никогда не насиловали плачущие лейтенант-коммандеры.

«Ипал и плакал, господа! Ипал и плакал!» – Фыркнул «второй», но тут же исчез. Возникать в присутствии Томбравец он все еще опасался.

До, во время и после процесса (особенно, после) выяснилось, что я – сумасшедший, идиот, придурок, безмозглый и много-других-нехороших-и-неприличных-слов. Узнал, что она несколько раз за эту ночь готова была вышибить мне мозги из «Прокольника», а два раза – когда после почти-убийства Виктора я повернулся к Ольге, и когда с нехорошей задумчивостью рассматривал шею Харуки во время танца – просто ОБЯЗАНА была это сделать! И только чудо оба раза спасло меня от легкого движения ее пальца на спусковом крючке.

Так что, получается, ко всему прочему я еще и очень везучий.

Мне чуть-чуть поплохело – как со снайперскими винтовками управляется Ирина Томбравец, я уже успел узнать во время тренировок на Базе и в виртуальном симуляторе. А еще вспомнил, что в зале-стадионе был очень высокий потолок с многочисленными лестницами и площадками, практически невидимыми из-за ламп и прожекторов. И – совершенно смешные для такого снайпера, как Томбравец, расстояния.

А еще подумал, что вряд ли Томбравец была единственным снайпером – наверняка, были дублеры, прикрывающие, страхующие, наводчики – вторые номера. И почему не стреляли они… Может, конечно, моим сектором заведовал только один снайпер – Томбравец, но – она права – я чертовски везучий клон!

Сабрина, занимавшая вторую кровать у противоположной стены, тоже прониклась. И даже стала пылко извиняться за старшего брата-придурка. А потом просто встала, схватила всхлипывающую Томбравец в охапку и утащила её из моей кровати в свою, не забыв на прощание обозвать меня «черствым кобелем».

В своей кровати они окопались, соорудив баррикаду из одеяла и подушек, и о чем-то тихонько зашушукались, перемежая шепот (на этот раз настоящий – тихий и неразборчивый) новыми всхлипываниями и шмыганьем. Хвала звездам, других посторонних звуков оттуда не доносилось. При единственной моей попытке приблизиться (даже не приблизиться, а просто пройти мимо, возвращаясь из душа) на меня слаженно зашипели уже на два голоса.

Сообразив, что это – явно не приглашение присоединиться, я молча лег в свою постель, укрылся одеялом и благополучно уснул, успев подумать о том, что по какой-то причине «Пирит» не очень-то заботит безопасность Виктора Золотарь. В отличие от безопасности Ольги, которую вполне понятно и логично прикрывают со всем тщанием… если б она еще не взбрыкивала периодически.

«Да потому что это был клон!» – шепнула интуиция голосом «второго». – «Судя по поведению – форсированный, с расстроенной психикой и начинающими сыпаться пси-блоками».

«Бинго!» – уже во сне хлопали мне в ладоши довольные чужой, но запоздалой сообразительностью Харуки и Игорь Золотарь, и примкнувшая к ним Загреба Занович. Они втроём валялись в шезлонгах на палубе моего (!) катамарана, сквозь леерное ограждение были просунуты спиннинги, и стояла корзина с пойманной рыбой. Ради аплодисментов они даже поставили высокие кружки с пивом на маленькие столики.

Был разбужен через три с половиной часа.

Томбравец уже куда-то убежала. Мой инком сообщал, что ночью мою яхту благополучно увели. Причем воспользовались капитанским допуском. Фамилия капитана была ожидаемой – «Гадюка-старшая».