Он дразнил на верблюдов в те дни,

Чтоб к уродству окрестной природы

Побыстрей привыкали они.

Не Суворов, не лез своей ложкой,

Панибратствуя, в общий котёл,

И не Скобелев, чтоб со скабрёжкой

Вдруг в "отцы-командиры" прошёл,

Но солдат с непочатою кровью

На прочёсках вперёд не пускал,

И за это платили любовью,

Называли тепло аксакал.

Как ни странно, бандиты ни разу

Не взрывали бригадных дверей.

Им навязывал скромность не разум,

А животный инстинкт дикарей.

БОМБЕЖКА

Всю ночь в дымах стонал Герат,

А самолёты всё летели,

И бомбы выли и свистели,

И падал вниз смертельный град.

Распятый город, он лежал

На плахе – сын средневековья –

И так, захлебываясь кровью,

Как чудо света умирал.

Я видел много раз подряд,

Как, чтя приказы и уставы,

Зло выворачивал суставы

Кварталов танковый отряд.

Мечеть персидского царя

Казалась взрывами раздета

И не хотела до рассвета

Дожить, огнём дымы торя.

И сумасшедший крик муллы

Звучал визгливо и фальшиво,

И с дрожью, улыбаясь криво,

Я понимал, виновны мы.

А друг – афганец Тозагуль

Уж звал в оазис Кандагара

Для обалденного загара –

Под ним следов не видно пуль.

ПЕРЕВАЛ

В полнеба кровью алою вставал

Чужой рассвет в чаду кромешной пыли,

Мы, оседлав, бросали перевал,

В который раз без боя отходили.

Три дня мы бились, да и враг разбит,

Но что ж в ушах звенит марш похоронный?

Сюда назавтра вновь придёт бандит

И снова будет грабить, жечь колонны.

Шакалы странно выли в этот час,

Так плачут дети, женщины – по-птичьи,

И на броне лежал один из нас,

Мы увозили от зверья кусок добычи.

Мне мертвеца усмешки не забыть,

Он от мороза был ещё бледнее,

И паренька хотелось мне укрыть

Не знаю, как и чем, но потеплее.

За перевал получат ордена

Ребята из штабов, а мы – медали…

Бездарная афганская война

Смеялась в омерзительные дали.

У КОСТРА

Афганистан, война, привал, пустыня,

Колючка, ветошь и солярки вонь…

С последней спички прыгнул чёртик синий,

И вот из тряпок вырвался огонь.

Люблю смотреть на пламя бесконечно,

И показался вечером чумным

Костёр Вселенной – звёздной, с трассой млечной,

С галактиками, брошенными в дым.

И чуть заметно между языками

Огня в костре сновали существа,

Борясь за место быстрыми руками,

Они молили тихие слова.

Я видел, как ломало и крутило

Мельчайшие фигурки – как в аду,

Их сотни, даже тысячи там было

На растерзанье тщетному труду.

Как объяснить им, корчащимся крохам,

Изгоям жалким, бьющимся в огне,

Что жизнь прекрасна и совсем не плохо

Бывает жить на лучшей из планет?

Что всем иным дана простая участь

Спокойным быть и весело ходить…

А им, совсем как нам, досталось круче –

В огне вокруг и воевать, и жить!

МАКИ

Маки алые в долине –

С гор до моря – без конца.

В опрокинутой пустыне

Наши брошены сердца.

И течет из них, раскрытых,

Опьяняющая кровь.

И суннитам, и шиитам –

Христианская любовь.

Видел я в песках безлюдных

Деревянный русский крест.

Спит навеки беспробудно

Здесь посланец волжских мест.

А могло ли быть иначе,

Удалая голова?

Только ветер тонко плачет,

Как самарская вдова.

Кто он был? Мне неизвестно,

Как он лёг во весь свой рост…

А теперь в пустыне тесно

От советских наших звёзд.

СОЛДАТУ

Ты после боя, что живой, не верь!

Зри тело, руки, ноги на увечность,

И голову под каскою проверь,

Ну и, конечно, пятую конечность.

Издревле кровь солдата на Руси

Дешевле барской, за победу, чарки,

У Господа не ордена проси,

А отдыха и… свежие портянки.

Ты – царь полей и тех полей червяк,

Ты властвуешь, и жизнь на кон поставил,

Хотел вздремнуть, да вот нельзя никак,

Здесь, на войне, идёт игра без правил.

Что краткий мир? До утренней зари

Или всего на миг под небом бренным?

Ты первым делом АКМ протри

И лишь затем мечтай о сокровенном.

Вокруг весна, в листве щегол поёт,

Сирени запах с ног нещадно валит,

Пускай любимая давно солдата ждёт,

Ты не пиши ей писем на привале.

Есть сто примет, чтоб выжить, у бойца,

И как без них в кровавом, жутком веке!

А на Руси молились за стрельца,

Как о лихом и верном человеке.

На время стих чумной свинцовый дождь,

Но знаешь ты, где тонко – там и рвётся.

Ты – как чека гранаты!

Ты уйдёшь,

А город за твоей спиной взорвётся!

ГИБЕЛЬ СОЛНЦ

Танковой колонной под Фарахом

Вышли мы к безвестным кишлакам,

Наполняя плоскогорье страхом,

Незнакомым местным старикам.

Жители попрятались, как в норы.

С улицы исчезли малыши

За дувалы – рыжие заборы,

Словно бы в поселке ни души.

И смутился ротный, волю злую

Усмирил, пожав плечами, он,

Ведь задачу он имел иную,

Как и весь советский батальон.

Нет, мы не стреляли по привычке!

Поддержав в пути агитотряд,

Привезли мы соль, муку и спички,

Керосин, конфет для пацанят…

И весь день назавтра раздавали

Мы на площади бесплатно груз,

И дары дехкане принимали,

И кричали что-то про Союз…

С «бэтээра» музыка играла,

Пугачева пела про любовь,

И стена меж нами расступалась,

И, казалось, не сомкнется вновь.

А под вечер в наш походный лагерь

Аксакалы вышли.

Старики

Нам, ответно, в сеточках огладив,

Апельсинов дали в две руки.

Чем богаты, мол, тому и рады.

Извините, что не без затей.

Пусть лет пять неурожаи кряду,

Но примите это от друзей.

Жест открытый и такой понятный!

Каждый фрукты редкие хвалил,

И они сияли на закате

Сотней малых искренних светил.

Даже ротный, стариков послушав,

Долго местным вслед бросал глаза,

Но потом,

К солдатам обернувшись:

«Закопать!» – сурово приказал.

Ничего не поняли ребята,