-Хороша же ваша информация, раз вы отводите столько времени на поиски!
-Просто не хочу, чтобы вы затягивали их искусственно, - пожал плечами Уайт. -Не забывайте, ампула еще у меня во рту.
-Хорошо. Два года. Сейчас компьютер выдаст экземпляры контракта. Вот. Подписывайте.
Роберт внимательно прочитал текст и расписался, не забыв получить у компьютера подтверждение, что контракт зарегистрирован государственной нотариальной сетью.
-Ну, а теперь вы сунете голову в брэйнсканнер?
-Ну нет, я совсем не хочу, чтобы в моих мозгах копались и выясняли вещи, не имеющие прямого отношения к делу. Для подтверждения правдивости моего рассказа хватит и детектора лжи - современные модели дают стопроцентную гарантию.
Под контролем этого прибора Роберт поведал обо всем, что знал, опуская некоторые подробности, которые могли бы слишком возмутить Клайренса как отца, хотя и были бы им оценены, как бизнесменом. Миллиардер понял, что заключил невыгодную сделку: не сегодня-завтра коррингартийцы сами выйдут на него с предложением о выкупе. Но контракт есть контракт...
-Надеюсь, эта сделка не принесет вам удачи, - сказал он, пока техник отсоединял датчики.
-Надеюсь, что вы напрасно надеетесь, - ответил Роберт. -Знаете, я теперь отношусь к вам куда лучше, чем вы ко мне. Я убедился, что миллиардеры тоже способны приносить пользу, - он направился к двери.
-Стойте, Уайт! Объясните свой ответ на последний вопрос.
-Что-нибудь не так? Меня спросили, утаиваю ли я важную для возвращения Эмили информацию, я ответил - нет, и прибор признал ответ правдивым.
-С коэффициентом 0.74
-Все, что выше 0.7 - правда.
-Но другие ваши ответы шли с коэффициентами выше 0.9!
-Не знаю. Возможно, моя неуверенность из-за того, что прошло уже несколько недель...
Но на самом деле Роберт понял, почему коэффициент получился низким: машина уловила его сомнения в том, что похищение Эмили вообще устроено ради выкупа... 65.
Эмили не видела неба и вообще открытого пространства с того момента, как имперские десантники затолкали ее в катер - все это время она находилась в запертых помещениях без окон, сперва в каюте звездолета, потом, на протяжении нескольких часов - в отсеке большого флаера и, наконец, в своей теперешней камере, куда ее доставили прямо из крытого ангара. Она не имела даже отдаленного представления, где находится, расположена ли ее тюрьма на планете или в космосе. Гравитация чуть превышала земную; но это могла быть центробежная сила на вращающейся станции или даже инерционная сила, возникающая при полетах в транспространстве. Со временем, впрочем, Эмили убедилась, что никуда не летит; в пользу этого предположения говорили и размеры тюрьмы, слишком большие для космического аппарата - путь от ангара до камеры состоял из нескольких спусков на скоростных лифтах и переходов по туннелям.
Условия содержания Эмили нельзя было назвать суровыми: в ее распоряжении была довольно просторная комната, оснащенная всеми атрибутами цивилизованной квартиры - от элементарных гигиенических удобств до компьютерного терминала и 3D-видео. В углу висела инструкция на английском языке, объяснявшая, как пользоваться терминалом; c помощью него Эмили могла заказывать пищу из достаточно разнообразного, но привычного для землянина меню (еда подавалась автоматически через специальное окошко в стене), а также выбирать фильмы (их было около сотни, все земные и довольно старые; 3D-видео был подключен только к воспроизводящему устройству и ничего иного с его помощью увидеть было нельзя). Обитатель комнаты мог менять по своему желанию свет, температуру и влажность, мог слушать музыку и выбирать пейзаж за фальш-окнами - большими экранами в стене. Словом, Эмили могла бы чувствовать себя довольно комфортно, если бы не нарастающая скука и страх перед неизвестностью. С того момента, как ее заперли здесь, она не видела ни одного коррингартийца, никто не входил к ней, не связывался через компьютер, не обращался с вопросами или приказаниями; те же, кого она видела раньше, вели себя как простейшие роботы, ни разу не сказав ни слова (за исключением распоряжений конвоиров: "Прямо", "Налево"). Спасаясь от скуки и страха, Эмили много спала; со временем она заметила, что периодически, особенно после еды, сон ее бывает как-то особенно глубок. По-видимому, в пищу добавляли какие-то препараты; Эмили поняла, что с ней что-то делают, когда она отключается, но не пыталась отказаться от пищи, сознавая, что тюремщики все равно добьются своего. Как-то раз, вынырнув из черного омута сна, она припомнила смутные видения, мелькнувшие словно сквозь пелену: просторная светлая лаборатория, приборы... Очевидно, ее увозили на медицинские исследования. Догадка подтвердилась, когда, стоя под душем, она заметила на своем теле еще не исчезнувшие круги от присосок датчиков, а в другой раз след от укола. Неужели воплотился в жизнь кошмар, о котором рассказывал Уайт, и коррингартийцы ставят над ней свои ужасные биологические опыты? От этой мысли ее охватила паника. Дьявольский план заразить пленницу какой-нибудь страшной чумой, а потом вернуть землянам за выкуп! Впрочем, Эмили удалось взять себя в руки и рассудить, что подобный план бесполезен для Империи: земляне тщательно обследуют всякого, побывавшего в руках коррингартийцев, даже если это дочь Клайренса. И все же Эмили страдала если не от страха, то от унижения: хотя она и убеждала себя, что коррингартийцы - не люди, и ей нечего стыдится, мысль о том, что эти существа раздевают ее, осматривают, трогают своими уродливыми бугристыми пальцами, была отвратительна.
Наконец однажды - не имея часов и находясь все время в комнате без окон, Эмили быстро потеряла счет времени - дверь ее камеры отворилась. На пороге стояли двое коррингартийцев; по золотым знакам различия на их черных формах девушка поняла, что перед ней - не простые солдаты. Сердце Эмили бешено заколотилось; радостная мысль, что за нее наконец-то внесли выкуп, боролась в ней со страхом, что появление имперских офицеров означает нечто совершенно иное - и совершенно ужасное.
Один из офицеров что-то сказал. -Вы пойдете с нами, - перевел транслятор, висевший у него на шее.
