— Мне есть что рассказать о Гааре.

Самого Гаары дома уже не было: после завтрака он сразу вернулся на крыши, как всегда, техникой обратившись в песок. Сенсей ответил на слова Темари задумчивым сосредоточенным взглядом, по которому нельзя было что-нибудь понять, и она негромко продолжила так, словно сдавала отчёт о задании. Рассказала только о самом приступе, о собственных действиях, её саму удививших, о мгновенной реакции Гаары на это — и его ошарашенном взгляде. Сасори-сенсей слушал внимательно. Темари не сбилась ни разу.

— Мы с Канкуро решили, что вы должны знать.

— Долго вы, однако, решали, — заметил он бесцветным тоном. — Ровно двадцать дней.

За эти двадцать дней случилось столько, сколько обычно не случалось за полгода. Но Сасори-сенсей за дело ругал, и Темари, нахмурившись, опустила взгляд. Отвечать что-либо не имело смысла. О произошедшем в Башне Леса Смерти она должна была доложить сразу же.

— Когда ты это сделала или собиралась сделать, ты чувствовала что-нибудь особенное? Новое, непривычное?

Темари посмотрела на сенсея и едва заметно вздрогнула: в его глазах читался ясный, необыкновенно сильный интерес. Она попробовала вспомнить тот день в подробностях. Ощущала ли она что-то особенное? Само собой, ощущала, ведь она никогда не делала так, как сделала. Сасори-сенсей наверняка понимал это и спрашивал о другом, но Темари не знала ответ и пожала плечами:

— В целом, ничего такого.

— А если не «в целом»?

Возникло чувство, что она на допросе, только теперь не учебном. Личным делиться не было желания — не говорить же Сасори-сенсею, сколь много он для них значил, — поэтому Темари ограничилась тем, что повторила уже прозвучавшее.

— И ещё кое-что, сенсей. Насчёт вчерашнего.

Это её беспокоило. Вчера Сасори-сенсей отчего-то был сильно зол, и это её напрягало: в конце концов, разузнай он о свитке, точно не стал бы молчать — тут Канкуро был прав.

— Вчера вас что-то очень разозлило, почти вывело из себя, — спокойным тоном произнесла Темари, следя за поведением наставника. — Что-то случилось в Песке?

— Вас это не касается и не коснётся.

«Значит, с Деревней это не связано? — вспыхнула надеждой приятная мысль, но почти сразу потухла: — Сасори-сенсей не из тех, кто посреди задания отвлекается на что-то стороннее».

— Ещё вопросы?

— Не имеется.

Раз Темари не получила и крохотных сведений, значит, помочь она не могла, и лучшим применением её сил пока было просто не мешать. Это успокоило. Сасори-сенсей справится. Он ушёл, назначив на вечер тренировку, и Темари, немного поразмыслив, тоже покинула квартиру: посуду всё равно мыл Канкуро. Кафе-барбекю рядом с подъездом было самым шумным местом вокруг, при этом ухитряясь сохранять уют, и там, как обычно в последние дни, обнаружилась команда Нара Шикамару.

Шикамару с ленивым выражением лица упирался в стол правым локтем и слушал сидевшего рядом наставника, пока его друзья — Яманака с Акимичи — бурно что-то обсуждали. Акимичи ещё успевал уплетать мясо, орудуя палочками, точно сенбонами. Продолжая наблюдать за вражеской командой, Темари медленно, растягивая мысль, повторила вопрос Сасори-сенсея: «Чувствовала ли я в тот момент что-то особенное?»

Много раз ей доводилось видеть, как даже в полнолуния, когда Деревня утопала в бледном мёртвом свете, Сасори-сенсей подходил к страдавшему от приступа Гааре, спрашивал что-то крайне простое и касался его лба пальцами либо ладонью. Он и в такие ночи не был рядом вечно, часто отлучался по своим делам и на почве этого, как слышала Темари, едва не разругался с Казекаге. Сама она не могла сказать сейчас, почему повела себя с Гаарой так, а не иначе.

Но помнила, что не испугалась его.

Старого страха не появилось вообще. Страх был, но был другим и заставил приблизиться к Гааре, а не убраться подальше. В ту секунду, когда он смотрел на Темари, широко распахнув глаза, он казался ей совсем не чудовищем, которым его клеймили.

Шикамару что-то проворчал, отвернувшись от сенсея к товарищам, и одна из них — Яманака Ино — задорно засмеялась. Сенсей оглядел всю команду в добродушно-растерянном недоумении и так же по-доброму усмехнулся, и Темари вдруг тоже почувствовала, что всё налаживается. В преддверии войны… всё налаживается, надо же. Несмотря на состояние Сасори-сенсея, несмотря на угрозы Листа, несмотря на отвратительный Звук… Ну не иронично ли?

Встрепенувшись, Шикамару повернул голову и посмотрел прямо на Темари. Темари нахмурилась, надменно фыркнула, крутанулась на пятках и ушла. И чего Сасори-сенсей беспокоится? Как будто она может проиграть такому слабаку, как Нара!

====== Глава 14. Ответ ======

Змеи, в зависимости от вида, охотились разными способами, но только на добычу, которую могли бы проглотить полностью, и скорпион определённо таковой был. Большую часть дня скорпионы проводили в укрытии, прячась от палящего солнца, и выходили на охоту только с наступлением ночи. Змеи же подстерегали жертву, лёжа неподвижно часами.

Хорошо замаскированный, Орочимару растянул губы в усмешке, следя за сидящим в своей комнате Сасори. С его окна открывался отличный вид на все крыши напротив; рядом не росло ни единого дерева, чтобы схорониться в его густой кроне; сам Сасори, словно дразнясь, устроился за столиком у подоконника, показывая Листу и прочим врагам, чем занимался. Спектакль… Почти все кукловоды Песка болели неодолимой тягой к постановкам; порой это их губило.

Как и планировалось, Сасори вернулся в Коноху ни с чем, не обнаружил в родной Деревне ничего, что стоило бы внимания, однако дальше всё пошло не по плану. Вместо того, чтобы расслабиться, допустив пару мыслей о победе, или потерять чутьё, которое подсказывало, где враг серьёзен, а где забавляется, Сасори удивил.

Он мог бы поблагодарить одного из своих скорпионышей. Было за что.

Усмешка слезла с лица Орочимару. Сасори оставался интересным противником, но приносил уж слишком много проблем. Конечно, убивать его было бы преступно — такие мозги абы где не валяются, — но пришла пора действовать.

Отступив, Орочимару потайной тропой вернулся в здешнее убежище, так никем из АНБУ и не найденное, и, по пути приказав Кимимаро готовиться, у себя в библиотеке написал короткое письмо в Песок: «Второй день восьмой луны».

Змея дождалась своего часа.

Прервав переписку, Сасори положил кисть на подставку тушницы, свернул уже свободный от записей свиток и посмотрел на клетчатые сёдзи. Несколько секунд ожидания — и за белой рисовой бумагой замерли тихие, уверенные кошачьи шаги. Так передвигалась только Темари. Она постучалась, и сёдзи по пазам отъехали в стороны.

— Что-то хотела? — спросил Сасори у неё сразу, как она закрыла за собой.

— Вы говорили нам подготовить план на случай… — Темари нахмурилась. Сасори кивком указал на место рядом со столиком и, когда она устроилась, получил на руки чуть потрёпанный свиток. — В ту ночь я видела немного, но учла всё, что вспомнила.

Раскрыв свиток, Сасори с мастерски равнодушным видом погрузился в чтение. Первые результаты опыта. Действия Темари в случае смерти Сасори-сенсея. Он не жаловался на воображение, и представить себя мёртвым ничего не стоило, и постепенно, штрих за штрихом, перед глазами рождалось продолжение истории. План начинался со слов: «После того, как придём в себя…» — это значило, по ним ударила бы сама смерть или же то, что унесла она именно Сасори? Сасори предпочёл бы первое.

«Или второе», — шевельнулось сомнение.

Темари считала, сначала надо вернуть в Деревню Гаару: непонятно, как тот себя поведёт, если Сасори-сенсей погибнет. К тому же, Лист должен был завести расследование, и если Темари с Канкуро оставались здесь как свидетели, им пришлось бы первым делом защитить Песок, согласовав действия с теми его ниндзя, что знали правду об экзамене. Из нескольких вариантов развития событий Темари вела ветку самых вероятных. Пока что почти всё шло хорошо.

— Свидетельствовать честно или использовать мою смерть как предлог для войны с Листом, — улыбнулся Сасори, но вскоре улыбка стёрлась.