— Сколько противников! — боевито улыбаясь, стриженый, названный Ли, ударил кулаком о кулак, оглянулся на Неджи, но тот лишь осуждающе покачал головой и последовал за напарницей.

Канкуро украдкой покосился на Гаару.

Тот не выглядел заинтересованным.

Не поменял он своего вида, и когда началась заварушка между Листом и ребятами из Звука. Предпочёл молчаливое наблюдение, даже остановил Канкуро, чтобы не лез. С другой стороны, он был прав. Генины Листа, пришедшие последними, развели столько шума и глупых разборок, что повысил голос и экзаменатор, с громким хлопком возникший впереди.

Сасори-сенсей предупреждал о нём — о Морино Ибики, главе отдела пыток и допросов, одном из лучших АНБУ Скрытой Деревни Листа. Когда же по приказу этого Ибики все наблюдатели и экзаменуемые рассаживались по местам, номерки которых вытянули из коробки, Канкуро улучил момент, снял с себя бандуру с Карасу, а там уже дело техники. Никто и не заметил, как в толпу наблюдателей затесался кое-кто лишний.

Но одно это проблемы не решало. Ибики сообщил почти всё то же, что недавно сухо изложил Сасори-сенсей: множество путей, чтобы вылететь, и единственный способ сдать. Просто набрать нужное число баллов. И, конечно же, не тратить драгоценное время на разгадку истинной цели первого экзамена, которую опять же рассказал Сасори-сенсей: проверить навыки разведки каждого генина. Волноваться было не о чем. Карасу справится с задачей.

Канкуро вдруг подумал, что если бы не военный замысел Казекаге, то этот экзамен стал бы для его, чёрт возьми, отпрысков настоящим испытанием.

Они все втроём выждали какое-то время, а затем Гаара первым приступил к делу, создав из собственного песка Третий Глаз. Вела наблюдение и Карасу. Разведывательной техникой не могла похвастать только Темари, но на этот счёт у неё и Канкуро имелся план. Однако пришлось долго ждать, черкать что-то карандашом для маскировки и тут же это стирать. Попутно удалось измерить каждую клетку ответа.

— Номер девяноста три, отчислен. Номера шестнадцать и тридцать семь, отчислены, — с каким-то садистским наслаждением сообщали наблюдатели, а недоверчивых, строптивых и наглых вышвыривали без церемоний.

Однако Карасу всё ещё не заметили. Это было хорошо.

Канкуро окинул взглядом пустой экзаменационный лист и недовольно цыкнул: он до сих пор не достал ни одного ответа, а ведь осталась ещё и Темари. Часы отмеряли уходящее время, и громкое тиканье добавляло свою нотку в удушливую атмосферу… страха? Канкуро, пожалуй, не боялся. Настоящий ужас — намного, намного сильнее. И тем не менее, если команда Гаары завалится прямо на первом этапе, Сасори-сенсей их четвертует. Но что ещё хуже — разочаруется в них.

Конкретно в нём, Канкуро, разочаруется.

Он усмехнулся было этой неуместной мысли, но тут же велел себе сосредоточиться. Задание же! К тому же, все вокруг считали генинов Скрытого Песка — просто генинами, и не стоило их разубеждать. Поэтому когда он воспользовался древнейшим из способов списывания и попросился в уборную, то сразу отметил, что никто не удивился. Замаскированная под экзаменатора Карасу встала со стула, надела на своего кукловода наручники, произнесла заготовленную фразу и покинула зал.

В коридоре Канкуро едва заметно облегчённо вздохнул. Со звуковыми генджутсу он никогда не ладил, но подделать человеческий голос вроде получилось. Теперь осталось только…

— Чего это тебя в наручники заковали? — вдруг раздражённо спросил кто-то слева.

Канкуро посмотрел туда, продолжая шагать за Карасу: у стены стоял один из неудачников, которых вышвырнули наблюдатели.

— Суровые порядки, — пожал Канкуро плечами, и случайный собеседник — он тоже был из Песка — издевательски усмехнулся в ответ:

— На экзамене все равны: и мы, и дети Казекаге-сама.

— Ты сейчас нарвёшься, отброс.

Тень Гаары. Тоже своего рода проклятье.

Слава богам, сейчас больше волновал экзамен, а не очередной придурок, которому придали злой смелости садисты-наблюдатели. Повторив про себя эту мысль, Канкуро окончательно отделался от неприятного осадка и скрылся в туалете, который, вот удача, оказался пустым. Не став тратить время, Канкуро руками Карасу расстегнул наручники, вытащил из кармана тонкий свиток с запечатанными в нём простыми карандашами и подошёл вплотную к самой марионетке.

Песчаная маскировка немного осыпалась, открыв невооружённому глазу объектив камеры. Небольшой механизм работал на чакре и записывал своего рода фильм, который мог «посмотреть» только сам хозяин чакры. Относительно простая, но редкая и действенная техника, чем-то схожая с Третьим Глазом, главное здесь было — идеально контролировать чакру. Канкуро ухмыльнулся, складывая серию печатей. Не бывает кукловодов с плохим контролем.

Скорописью Канкуро также овладел, ещё когда сопляком учился в Академии, так что был уверен, что не опоздает. Разве что «фильм» мог затянуться.

Дело оказалось всё-таки более муторное, чем ожидалось. Скрупулёзно отмерив расстояние между воображаемыми клетками для ответов, Канкуро записал в нужном порядке всё, что выяснил, и настало наконец самое сложное.

Фуинджутсу.

Если бы Канкуро владел этим искусством как следует, то давно не носил бы Карасу и Куроари обёрнутым в бинты грузом. Те хранились бы в свитке печати, как делал Сасори-сенсей лет с одиннадцати, но на этом поприще Канкуро достиг лишь небольшого мастерства. Развернув миниатюрные свитки тонкой хрупкой бумаги, он положил их рядом с основным свитком, сплёл пальцы в ещё одну печать — и записи, пропитанные чакрой, живыми строками поползли в маленькие свёртки-шпаргалки.

Вот теперь можно было и возвращаться. Тщательно убравшись за собой, Канкуро отправился обратно, так же медленно и в наручниках. Карасу под видом наблюдателя открыла дверь и вошла первой, следом внутрь шагнул Канкуро — и со всех сторон сдавила прямо-таки гнетущая тишина. Не стучали карандаши. Не раздавались нервные вздохи. Только неприлично громко тикали часы.

И смотрел экзаменатор. Морино Ибики. С усмешкой:

— Счастливчик. Твоё кукольное представление не должно было так затягиваться.

Он знает о Карасу! Канкуро нахмурился, ожидая последствий, но ему разрешили садиться. Ничем не выдав минутное смятение, он направился к себе и, когда проходил мимо Темари, обронил ей на парту один из запечатанных текстов. Если его развернуть у нижнего правого угла листа, все освобождённые из свитка записи переползут на отведённое им место. Этим и занялся Канкуро, когда наконец-то сел. Секундное дело.

Зато, кажется, теперь у всей команды в сумме набиралось тридцать баллов, по десять на каждого. Задача была выполнена идеально.

Единственной проблемой Сасори-сенсей назвал таинственный десятый вопрос, про который он ничего не выяснил. Вероятно, те самые «особые критерии оценки», так беспокоившие Баки, одного из отцовских джонинов.

— Теперь я объясню, — как раз продолжил говорить Ибики. — Это — безнадёжное правило.

Канкуро не совсем понял, что здесь происходит, но предположил, что как раз десятый вопрос. Все напряжённо следили за Ибики, кто сжимал кулаки, кто сглатывал, кто вертел в руках карандаш, пытаясь успокоиться. Тот выдержал паузу и продолжил прежним угнетающим тоном:

— Сначала вы все должны выбрать, желаете ли взять этот десятый вопрос или нет.

— Выбрать?! — вдруг возмутилась Темари, Канкуро даже оглянулся. — Что будет, если мы выберем «нет»?!

— Если вы решите не брать десятый вопрос, ваши баллы будут снижены до нуля, — Ибики ухмыльнулся, — другими словами, вы будете отчислены. Вместе с товарищами по команде.

Выбор.

Настроение медленно начало портиться. Ни Канкуро, ни Темари, ни Гаара не имели права отступать, ни по здравом размышлении, ни из страха. Выбор? Как будто у них он был. Что это за десятый вопрос? Его придётся во что бы то ни стало решить, иное просто не вариант.

— Есть и другое правило. Если вы выберете этот вопрос и ошибётесь, то…

То что?!

— …потеряете право стать чунином навеки.