- Слушайте, вы, - развернулся к ней всем корпусом тот, оставив на время в покое дверь Станициных, - я смотрю, вы просто кладезь остроумия! Лучше закройте рот и валите к себе в квартиру!

- Да что вы себе позволяете? – возмутилась соседка, - я сейчас точно в милицию позвоню, заявлю на вас за оскорбление!

- Напугали ежа одним местом, - скривился Олег Матвеевич, - я законы знаю, и в данном случае вы бессильны. Это в Америке вы можете подать в суд даже за косой взгляд, который потом переквалифицируют в любом ракурсе, угодном потенциальной жертве. Здесь этот номер не пройдёт! Поэтому, дорогуша, скройтесь с глаз! – и он вновь принялся колотить дверь Станициных с криком, - открывай, гадёныш! Я и тебя, и твоего дружка в порошок сотру!

- Олег Матвеевич, что же вы так кричите? – простонала Ираида Арсеньевна, - чем вам Никита не угодил? Он же подросток!

- Ладно, - сбавил обороты Олег Матвеевич, бросив взбешённый взгляд на дочь и супругу, а потом попытался вырвать хризантемы из рук дочери.

- Папа, я не дам, - воскликнула Матильда, и, отскочив на него, на безопасное расстояние, побежала по лестнице наверх.

- Пойдём домой, - потянула его за рукав супруга, - отстань от Никиты.

- Имей в виду, придурок! – заорал Олег Матвеевич, обращаясь к двери, - ещё раз твой приятель подойдёт к моей дочери, я вас обоих по стенке размажу! Все рёбра к чертям переломаю! – и, развернувшись, пошёл наверх, к себе в квартиру, сопя от злости и негодования, а Светлана Эдуардовна поспешила за ним.

Меж тем Сергей и Никита в полном молчании слушали ругань Туманского за дверью, и, когда, наконец, словесный фонтан иссяк, ребята вздохнули с облегчением.

- Серый, тебе делать нечего? – сурово спросил приятель, глядя на друга.

- Да она мне нравится... Понимаешь? – воскликнул Сергей.

- Понимаю, - согласно кивнула Никита, - а ещё я понимаю, что Олег Матвеевич теперь будет и за мной за компанию гоняться. Не знаю, как тебе, а мне рёбра ещё сгодятся...

- Вряд ли он станет бить подростков, - недоверчиво протянул Сергей.

- Чёрт его знает, - пожал плечами Никита, - но лучше не рисковать. Ты вообще чего натворил-то?

- Подарил ей букетик хризантем, - смущённо улыбнулся Сергей, - она была с матерью, я вручил цветы и убежал.

- А Олег Матвеевич отогнал машину, вернулся и увидел у дочери твои хризантемы, - додумал исход ситуации Никита, - тебе нравится тигра за усы дёргать? Чувствую, нравится!

Матильда подбежала к двери своей квартиры, и, нажав на кнопку звонка, продолжала давить на неё пальцем, пока не подошёл дедушка.

- Кто там? – крикнул он, и, посмотрев в «глазок», добавил, - вижу. Внучка, убери палец с кнопки, - и открыл дверь.

Матильда быстро вбежала в прихожую, и, расстегнув сапоги, кинула на их пол, снимая при этом пальто и шарф.

- Что случилось, барышня? – спросил Матвей Аристархович, недоуменно глядя на взбудораженную внучку.

- Один мальчик подарил мне вот эти цветы, - Матильда продемонстрировала букет, - папа в ярости, - и она умчалась к себе.

Матвей Аристархович с недоуменным видом посмотрел вслед внучке, и, пока он осмысливал поступившую информацию, в квартиру ураганом влетел Олег Матвеевич, пунцовый от злости, а вслед за ним и супруга.

- Олег, прошу тебя, успокойся, - говорила она по пути, - ну, подумаешь, мальчик подарил ей цветы... Что тут такого?

- Что тут такого? – взвился Олег Матвеевич, швыряя пальто на пол, - ты ещё спрашиваешь? Она маленькая, чёрт возьми!

- Ничего она не маленькая, - возразила супруга, со стуком захлопнув дверь, - это для тебя она маленькая! К тому же ты властный собственник, которому чувство собственной власти затмило всякий разум! Дочь – не вещь и не собственность, она живой человек! Когда замуж будет выходить, ты такие же номера выкидывать станешь? Да? И ведь она выйдет замуж! Рано или поздно выйдет! – её голос перешёл на крик, и Матвей Аристархович решил, что пора вмешаться.

- Молчать! – гаркнул он на весь дом, - оба замолчали! Устроили тут разборки! Света, остынь! Олег, твоя жена права! Уйми чувство

собственности, Матильда действительно не вещь.

- Я переломаю все рёбра любому, кто её хоть пальцем тронет, - процедил Олег Матвеевич, вновь покрываясь пятнами.

- Давай уточним формулировку, сынок, - прошипел Матвей Аристархович, - рёбра мы ломать будем её обидчикам и приставалам, а нормальных парней, с которыми она захочет встречаться, никто не тронет! Ты меня понял? – и Олег Матвеевич сильнее разозлился.

- Это моя дочь, - почти прорычал он, - нечего мне ультиматумы ставить! Она – мой ребёнок! Всё ясно?

- А ещё она моя внучка, - напомнил ему отец, - и что такого в том, что она погуляет со сверстником? Ну, пообщаются, поедят мороженое, может, поцелуются... В их возрасте этим всё и ограничится! Может, станут дальше встречаться, а в восемнадцать поженятся, а, может, останутся просто друзьями... Кто знает, как будет потом... О чём ты вообще говоришь? Ты не хочешь счастья собственному ребёнку? Объясни мне популярно, что тебя так бесит?

- Она мой ребёнок, - повторил Олег Матвеевич, - и я не позволю всяким прохвостам крутиться вокруг моей дочери, - и пошёл вглубь квартиры.

Матильда за это время успела переодеться, поставить цветы в вазу и стала подслушивать за стенкой.

Далеко Олег Матвеевич не ушёл, Матильда сама появилась перед ним с самым покаянным и жалобным видом.

- Пап, не сердись, пожалуйста, - пролепетала она, и отец схватил её за локоть, и повёл в её комнату.

- Давай поговорим, - мягко сказал он, слегка остудив свой гнев, подтолкнул дочь на диван, и она покорно села.

- Папа, не переживай, - сказала она, глядя на отца, - я же маленькая, ты сам знаешь... Знаешь, мне ведь очень тоскливо... – и Олег Матвеевич опустился рядом с ней на диван.

- Отчего тебе тоскливо? – спросил он, вглядываясь в лицо дочери.

- Я всё время одна, - пожала плечами девушка, - нет, я не имею ничего против книг, но ещё мне хотелось бы общаться со сверстниками, просто общаться. Ты понимаешь, о чём я? У тебя же есть твои друзья, воспоминания... – Матильда пригляделась к отцу, который хранил задумчивое выражение, и пока молчал.

Она нарочно завела этот разговор, чтобы хоть немного приоткрыть завесу его тайн, хотя и не знала, с какой стороны подойти к данной ситуации. Она думала о том, чтобы расспросить его о прошлом, о жизни в Петербурге, памятуя о том, что пропавшая и якобы раненая женщина тоже из Петербурга.

- Да, у меня осталась в Петербурге целая жизнь, - признал Олег Матвеевич, - но какое это имеет значение? Большая часть моей жизни прошла здесь, и своих основных друзей я обрёл, будучи взрослым. О чём ты говоришь, милая?

- Я говорю о том, что ты мог бы дать мне немного свободы, -

вздохнула Матильда, понимая, что по части дипломатического допроса терпит полнейшее фиаско, и решила хоть что-нибудь выгадать из этого трудного для неё разговора.

- Об этом не может быть и речи, - твёрдо сказал Олег Матвеевич, изменившись в лице, - я тебя никуда не выпущу, - и на глаза девушки навернулись горькие слёзы.

- Папа, но почему? – прошептала она, схватив его за руку, - разве я тебя когда-нибудь о чём-то просила?

- Ты и так получаешь, что хочешь, - раздражённо ответил отец.

- Да, верно, - кивнула она, опустив глаза, но предательская слезинка всё же скатилась у неё по щеке, - если бы ты хоть на пять минут оказался на моём месте... Знаешь, папа, - вдруг заявила Матильда, глядя ему прямо в глаза, - ты, похоже, добиваешься, чтобы я стала трудным подростком. Тем более, я въезжаю в пубертатный период! Как тебе это понравится?

- А как ты думаешь... – Олег Матвеевич сдвинул брови, - тебе очень понравится мой ремень? Особенно при взаимодействии с твоей изнеженной кожей от воздействий грубой физической силы с моей стороны? – и девушка открыла рот от неожиданности.

- Ты будешь меня бить? – изумилась она, оторопев.

- Я буду тебя пороть, радость моя, - усмехнулся Олег Матвеевич, - но всё-таки давай не будем доходить до крайностей. Ты будешь меня слушаться, а я избавлю тебя от возможности прятать синяки под одеждой... Я надеюсь, мы пришли к консенсусу? – и Матильда прищурилась, исподлобья глядя на него.